Альма. Ветер крепчает
- Автор: Тимоте Фомбель
- Жанр: Исторические приключения / Морские приключения / Приключения
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Альма. Ветер крепчает"
16. На что похожа преисподняя?
Корабельный хирург, зевая, появляется в проёме главного трапа. Он только из-за стола. На палубу он выходит последним. Жозеф наблюдает, как он оглядывает горизонт, затем бежит к Лазарю Гарделю.
– Капитан, справа вон от того мыса…
– Да?
– Там остров Горе.
Капитан удивлённо замирает.
– Да ну? – говорит он.
– Вы прибыли на сто двадцать миль южнее, чем надо. Видимо, мы уже несколько дней как проскочили Сен-Луи.
– Что вы говорите, господин хирург, – произносит капитан елейным голосом. – Продолжайте, не останавливайтесь. Ваши объяснения меня завораживают…
– В Сен-Луи вы могли бы найти невольников. Но на Горе…
– Хотите сказать, к Горе причаливать не нужно?
– Гарнизон форта вам обрадуется. Им ведь скучно. Но в деловом отношении… Позволю себе высказать мнение…
– Как же я без вашего мнения, Паларди! Расскажите-ка мне ещё про Африку и как здесь ведут торговлю.
Хирург поправляет шляпу. Он якобы скромничает, не замечая в голосе капитана иронии. Рядом кадет Морель тщетно подаёт ему знаки.
– Я, конечно, в этом не эксперт, – продолжает Паларди, – но очень рад, если смогу быть вам полезен.
– Полезен? Да вы не просто полезны, вы прямо-таки спасаете меня, Паларди! Так значит, я промахнулся на пятьдесят с лишним лье? Вы слышали? Морель! Вожеланд! Абсалон! Последний пьянчуга и то стреляет точнее. Ах боже ты мой, мы забрали южнее на сотню миль с гаком! Ни на что я не гожусь, булинь мне на шею!
Гардель бьёт себя в грудь, как скверный трагик. И призывает всех в свидетели:
– Салага! Вот так капитана навязали вам, господа!
Происходящее начинает беспокоить Паларди. Капитан подходит к нему.
– Скажите, господин хирург…
– Да?
– Если мне вдруг придёт в голову…
– Д-да?
– …придёт в голову аккуратно вспороть вам живот и провести операцию, скажем, на селезёнке или печени ножницами для парусины и если я проделаю это прямо сейчас, на палубе, на глазах у всех, а потом зашью вас леской…
Паларди нервно сглатывает.
– П-простите?
– …вы будете довольны? – заканчивает Гардель.
– Я… думаю, этим лучше заняться…
– Хирургу?
– Да.
– Верно. Вы правы.
Капитан делает вид, что уходит, но вдруг замирает и возвращается.
– А вы сами?
– Я?
– Вы, Паларди, капитан этого судна?
Он хватает врача за ухо так, что едва не приподнимает.
– Нет? – продолжает он, не повышая голоса.
– Нет…
– Так зачем пытаетесь учить меня моему ремеслу? Как вы могли подумать, будто я сам не знаю, куда держу курс?
Ноги Паларди отрываются от земли. Он тихо стонет.
– Я ни на миг не думал заходить в Сен-Луи, – говорит капитан, – потому что знаю: сейчас в этой части побережья искать нечего. Что до Горе… Там должны стоять три корабля из Ла-Рошели, это не считая нантских и онфлёрских, и все они грызутся из-за пары чахлых невольников и пожелтелых бивней.
Капитан наконец выпускает ухо хирурга. Затем разворачивается и обращается к экипажу:
– Если кто-то ещё считает, что мы уже прибыли, пускай поднимет руку!
Он обводит взглядом каждого по очереди.
– Вы думали, всё закончилось, но всё едва начинается. До форта Элмина ещё десять дней пути. Запомните хорошенько. До этого времени никто не ступит на землю. Торговать мы начнём там. И скупим всё, что найдём. А потом пойдём вниз по побережью, до самого короля Конго, если нужно. И дальше! До тех пор пока между бортов найдётся место хотя бы для младенца, пока под палубой хватает воздуха на лишний вздох. Вам понятно?
Матросы на вантах вцепились в пеньковые снасти, чтобы не упасть. Кажется, экипаж всё понял.
– Через десять дней судно должно быть готово. До сих пор некоторым из вас удавалось отсиживаться, но теперь я их выкурю из нор, каждого. Они будут работать, пока не упадут на моих глазах замертво. И пусть лучше падают сейчас, чем когда на борту будет пять сотен невольников. Эти два месяца вы прожили в раю. Так готовьтесь к преисподней!
Авель Простак дрожит, привалившись к грот-мачте. Он уверен: Гардель говорил про него.
– Где Тавель? Где бондарь? – кричит капитан.
– Он болен, – робко подаёт голос хирург, потирая ухо.
– Болен?
– Он восстанавливает силы в шлюпке, – прибавляет Паларди, показывая на прочно закреплённую над палубой лодку.
– Паларди, вы у нас врач. Если завтра вечером Тавель не будет на ногах, я высажу вас обоих на Биссагоских островах. Там чудесные пляжи и змеи в десять футов длиной. Ясно вам?
– Да, капитан… – шепчет Паларди.
– Ну а Пуссен? Чем там занят Пуссен?
– Я здесь, – откликается плотник, высунув голову из люка.
– Что у нас с загородкой?
– Дерева на всё не хватит, как я и предупреждал, но три четверти уже можно ставить.
– Сколько вам надо людей?
– Восемь.
– А времени?
– Пять дней, чтобы всё собрать.
– За древесиной отправитесь на Золотом Берегу, когда дойдём до Элмины или Кейп-Коста. Пока ставьте то что есть. Даю вам четырёх человек и три дня.
– Пять. Я просил пять дней. И восемь человек.
– Раз жалуетесь, будет всего два.
– Почему?
– Потому что мне так хочется. А если не успеете в срок, составите компанию господам Паларди и Тавелю на островах, кормить комаров и мамб.
Гардель разворачивается и кричит:
– Держать на юго-юго-запад! Полный бакштаг! Всем за работу! А тем, кто жалуется, – кнута.
Он удаляется. Весь экипаж приходит в движение. К плотнику направляются несколько матросов.
– Спускайтесь и ждите меня на нижней палубе, – спокойно говорит им Пуссен, – мне осталось уладить одно дельце.
Он провожает взглядом хирурга, который забирается по переходному мостику в шлюпку. И идёт следом.
Там, под просмолённым льняным навесом, головой на мешке с соломой лежит бондарь Тавель.
Пуссен смотрит, как врач склоняется над ним, кладёт руку на плечо и глупо спрашивает:
– Как себя чувствуете, Тавель? Теперь надо бы попытаться поправиться.
Больной ёрзает головой.
– А как вы его лечите? – спрашивает Пуссен, рукой отодвигая Паларди.
– Каждое утро пускаю кровь из предплечья. В конце концов это должно подействовать.
– Кровопускания?
– По пять унций за раз.
– Где вас такому учили?
– В Рошфоре. В школе судовых хирургов.
– Так вы, конечно, знакомы с Эжени?
– С кем?
– Невысокая рыжеволосая женщина, футов пять росту. Она жила в Доэлане, это рядом с Кемперлем. Как-то я гостил у неё на ферме целый год.
– Как, простите?
– Она давно уже на том свете, бедняжка. Ей было за восемьдесят, глаза голубые, не припоминаете?
– Я… Доэлан? Не бывал в Доэлане…
– Эжени… Мягкая и крепкая, как бук. Вам это правда ни о чём не говорит?
– Не думаю… Она практиковала в клинике?
– Нет, конечно, просто каждый январь я видел, как она закалывает свинью…
– И что?
– И я бы поклялся, что у вас с ней одна школа.
Паларди пробует вцепиться Пуссену в горло, но плотник отмахивается от него, и тот падает на дно шлюпки рядом с Тавелем.
– Я, Паларди, вам жизнь пытаюсь спасти. Больше ничего вашему больному не делайте. Пусть только пьёт рисовый отвар. Против дизентерии единственное средство. Попросите у Кука. Открывайте навес на ночь, чтобы Тавель дышал свежим воздухом, и ждите. Нужно время. Прошу вас: просто ждите.
– Не могу я ждать, – стонет врач. – Вы слышали, что сказал капитан?
– Как думаете, почему Гардель так хочет, чтобы бондарь поправился?
Паларди отвечает с ходу:
– Чтобы он делал бочки.
– Именно. А вовсе не из заботы о его здоровье! Так что оставьте Тавеля в покое. А с капитаном я разберусь.
Пуссен склоняется над больным и улыбается ободряюще. Он шепчет:
– Спите, Тавель. И ни о чём не волнуйтесь. Мы вас вытащим.
Лежащий рядом врач хочет что-нибудь сказать, но плотник уже вылез из шлюпки. Паларди остался наедине с тихими стонами бондаря. Он бы и сам заплакал. Он знает, что ещё ни разу никого не вылечил. Он нанялся на торговое судно, потому что не мог больше ходить на военных, где во время битв врачевать приходилось в основном пилой, повязав мясницкий фартук.
Пуссен спустился к своим подручным.
– Загородка разделяет палубу надвое, – объясняет один из матросов Авелю Простаку. – Нос отдельно, корма отдельно. Если невольники взбунтуются, она нас спасёт.
– Главное, оказаться с правильной стороны, – прибавляет Пуссен, входя.
Из-за его спины возникает главный боцман Абсалон. Он пришёл за Жозефом Мартом.
– За мной?
– Капитан хочет поговорить с тобой. Пошевеливайся.
Жозеф слушается. Пуссен провожает его взглядом и говорит оставшимся:
– Угадайте, чем мы теперь займёмся.
– Загородкой.
– Нет, – возражает плотник.
Он улыбается, глядя на удивлённых матросов, и объявляет:
– Мы будем собирать бочки.
Сердце Авеля Простака, замершее после страшных слов капитана, наконец отмирает. Тот отвёл им на работы два дня, а плотник половину времени решил потратить, чтобы спасти бондаря. Взгляд Авеля Простака, два месяца страдавшего от каждой проведённой на борту секунды, на какой-то крохотный миг прояснился.
Набивая обруч на первую бочку, он снова вспоминает жуткое предупреждение Гарделя. И пытается вообразить, что его ждёт. Если эти пара месяцев были раем, то на что похожа преисподняя?