Альма. Ветер крепчает

17. Счастливый билет

Жозеф забежал кое-что сказать Куку, потом понёсся к капитанской каюте. Он стучит в дверь два раза, собранный как никогда.

Он здесь впервые после той августовской ночи, когда позаимствовал бриллианты и часы. По звуку, с которым дверь отпирается, он понимает, что в неё врезали ещё замок. Теперь Гардель остерегается. Вот почему Жозефу было сюда не попасть.

– Садись, – говорит капитан.

Жозеф входит в каюту. И сразу узнаёт тиканье стенных часов. Садится. Перед ним – столешница красного дерева. У столика подпилены две ножки, чтобы он стоял горизонтально, несмотря на заметный наклон пола в кормовой части. На стенах – золочёные рамки. Занавески собраны по бокам окон и спадают складками, как в театре. Обстановка изысканная. Как поверить, что всего в двух шагах отсюда корабль начинает всё больше походить на тюрьму?

Высокая кровать капитана под красным покрывалом похожа на восточное ложе. В другой стороне, возле последнего окна, – дверь в маленькую уборную. Личный туалет, безусловно, величайшая привилегия капитана на корабле. Весь остальной экипаж пользуется общим отхожим местом на гальюне – площадке, торчащей над водой на носу, где в самый неподходящий момент вас будет толкать ветер, а волны обдавать брызгами.

– Только что, на палубе, я говорил про слабаков, которые прячутся… – начинает капитан. – Ты слышал?

– Да.

Капитан прогуливается по каюте. Он раскрывает и закрывает опасную бритву – длинную, складную, одну из его любимых игрушек.

– Когда я это сказал, я даже не имел в виду тебя.

– Спасибо.

Жозеф чувствует спиной, как он проходит совсем рядом.

– Я не лукавлю. Есть на борту несколько матросов, которых я, возможно, забуду в какой-нибудь расщелине на Наветренных островах или обменяю с другим судном. Но тебя в их число я никогда не включал.

Жозеф слышит, как сзади тихо щёлкнула бритва: Гардель спрятал лезвие в ручку слоновой кости.

– Нет, ты не из таких, Жозеф Март.

Он замирает.

– Для меня ты в одном ряду с крысами и тараканами. Ради этих тварей я даже не тружусь спускать на воду шлюпку, которая висит там за окном, и не отвожу их на пустынный берег. Крысу куда быстрее взять и прирезать среди ночи, где-нибудь в трюме.

Снова щёлкает бритва, и воцаряется тишина.

– Паразит. Лишний рот, который я кормлю даром. Ты должен усвоить, малыш. Ты ничего не сделал из того, что от тебя требовалось. За месяц – никаких подвижек. И знаешь, что ты мне должен за это?

– Нет.

– Жизнь. Очень просто.

Жозеф молчит. Капитан встаёт прямо за ним.

– Я долго думал, шкет, – говорит он. – Хочу понять, что у тебя на уме. Либо ты говоришь правду и ты так ничего и не понял в записке старого пирата. Либо ты не хочешь рассказывать мне того, что знаешь. В обоих случаях тебя ждёт одна участь.

Часы висят на переборке прямо перед Жозефом, и он не сводит с них глаз. Над циферблатом вырезана темнокожая девочка с цветком хлопка в волосах.

Жозеф смотрит на неё. И будто на неё рассчитывает. Он кое-чего ждёт.

– Просто ради любопытства, – продолжает капитан, – не расскажешь, прежде чем мы со всем покончим, какая из моих догадок верна? Отвечай честно, это ничего не изменит.

– Вторая.

– Вторая?

– Да, вторая догадка. Я не знаю, что вы сделаете со мной, когда я всё разгадаю. И потому я, возможно, не говорю всего, что выяснил. Это вполне по-человечески.

Гардель тихо усмехается:

– По-человечески?

Он обходит стол, выдвигает стул и садится напротив. Он держит паузу, затем вдруг вонзает лезвие в столешницу прямо перед Жозефом.

– Думаешь, ты можешь торговаться?

– Да.

– И с чего мне верить, что ты знаешь больше, чем уже рассказал?

– А вы? С чего мне верить, что вы возьмёте меня с собой, когда узнаете, где сокровища Люка де Лерна?

Гардель снова беззвучно смеётся. Потом становится серьёзным. Немного подумав, он спрашивает:

– Так вот чего ты хочешь – гарантий?

– Да.

– Слушай, щенок. Видишь эту стрелку? Через две минуты пробьёт полдень. Если до двенадцатого удара у меня будут доказательства, что ты продвинулся, клянусь, когда я выкопаю сокровища, ты будешь рядом.

– Клянётесь чем?

– Своей честью.

Теперь уже губы Жозефа расползаются в улыбке.

– Что? – спрашивает Гардель.

– Я не верю вашему честному слову.

Капитан сжимает зубы.

– Ну и что теперь? – говорит он.

– Поклянитесь морями и штормами, – говорит Жозеф.

– Что?

– Клянитесь морями и штормами.

Гардель меняется в лице. Он колеблется. Он – единственный в мире моряк, презирающий все суеверия. Однако перед такой клятвой он робеет. Он ни во что не верит, легко предал бы всех богов разом, но с морем и штормами не шутят.

– Скорее, – торопит Жозеф, – скоро бить начнут.

– Ладно, клянусь, – ворчит Гардель.

– Морями и штормами?

– Морями…

– И штормами.

– Клянусь морями и штормами, – выговаривает наконец капитан, побелев как полощущийся на ветру большой флаг торговых судов за окном.

Едва они скрепили договор, часы забили полдень. Над циферблатом темнокожая девочка с хлопковым цветком стала стучать золочёной палочкой по колоколу. Раз, второй…

Как только Жозеф решился на такой риск?

Седьмой, восьмой.

Отзвенел девятый удар. К лицу Гарделя, следящего за Жозефом, возвращается краска. Ещё три секунды, и он свободен от клятвы.

Но в тот самый миг, когда девочка с цветком в двенадцатый раз ударяет по колоколу, в дверь громко стучат.

Капитан вырывает лезвие из красного дерева столешницы.

– Что там такое?

Он встаёт и открывает дверь.

– Вы меня вызывали? – спрашивает голос.

Жозеф, у стола, узнаёт акцент Кука.

– Можете войти, – приказывает он с места, будто это его каюта.

Гардель пропускает кока.

– Мне передали, что вы ждёте меня в полдень.

– Садитесь напротив меня, – говорит ему Жозеф.

Гардель наблюдает, не в силах вмешаться. Ему кажется, будто он – лакей хозяйничающего в его каюте мальчишки.

Когда он закрывает дверь, в щель успевает проскользнуть кот: он проходит по каюте и запрыгивает на колени только усевшемуся коку.

Капитан, опешив ещё больше, захлопывает дверь. И оборачивается. Кук мирно гладит своего кота по голове.

– Он без меня не может, – извиняется кок.

Он улыбается, и щёки его надуваются, как паруса от внезапного ветра.

– Как зовут кота? – спрашивает Жозеф.

– Геракл, – отвечает Кук с нежностью.

Гардель теряется совершенно.

– Геракл? – переспрашивает Жозеф.

– Да.

– Вы не могли бы объяснить капитану, почему вы так его назвали?

Улыбка Кука исчезла. Он молчит. Коротко взглядывает на Гарделя.

– Скажите нам, почему назвали кота Гераклом, – приказывает Жозеф.

Теперь кок смотрит на мальчика. Похоже, он с ужасом понял, зачем его вызвали в корму.

– Это давняя история, – говорит он, – и я уже поплатился за те годы.

– Какие годы? – орёт капитан, по-прежнему ничего не понимая.

– Тебе Авель сказал, да? – спрашивает Кук у Жозефа.

Но ответа не ждёт.

– Я на него не сержусь. Мне нравится Авель. Это я сам с ним разболтался.

– Объясните уже! – приказывает Гардель. – Я ничего не понимаю!

– Геракл – так называлась пушка, которая стреляла сорокавосьмипудовыми ядрами. Она стояла на шхуне, где я отработал пятнадцать лет. Ядра могли насквозь прошить борта двух судов, стоящих друг за другом.

– Не держите меня за олуха. Никто никогда не видел пушки с такими ядрами, – говорит Гардель.

– Я видел.

– Ну и как называлось судно?

– Это была четырёхмачтовая шхуна «Гидра», – отвечает кок.

Гардель оглядывается на Жозефа. Это не парень, а сам чёрт. Он снова спас свою шкуру.

– «Гидра»? – повторяет Гардель.

– Да.

Гардель медленно переводит взгляд на кока. Он знал лишь одну четырёхмачтовую шхуну на всю Атлантику. Шхуну Люка де Лерна.

– Боже, – говорит капитан.

Он разглядывает Кука.

Вот этот увалень с лондонским выговором и щеками как мячики для крокета пятнадцать лет ходил по морям с великим пиратом.

Кук прячет взгляд.

– Как Авель Простак об этом узнал? – спрашивает капитан.

– Он видел татуировку на спине.

Гардель заходит Куку за спину и резко рвёт на нём рубаху. В прорехе показывается пират, стоящий ногами на двух черепах. Это рисунок с последнего флага Чёрного Барта, который Люк де Лерн унаследовал от наставника в двадцать лет. Кук не врёт. Вот оно, доказательство: вытравлено порохом по его чёрной коже.

Капитан запахивает рубашку кока. Он знал, что тот что-то скрывает. Гардель никогда не ошибается.

Видя его взбудораженный взгляд, Кук резко вскакивает.

Кот спрыгивает с коленей и юркает под кровать.

– Я за всё заплатил, – говорит кок. – Четыре года месил грязь в тюрьме Порчестера. Мне чуть обе ноги не отрезали из-за гангрены. Я заплатил за те годы.

Капитан подходит к нему.

Увы, но Жозеф снова прав. Кук – тот самый человек, который им нужен. Кто сможет им помочь, как не он? Пятнадцать лет бок о бок с Люком! Нужно только расспросить его, но играть придётся тонко, чтобы ему и в голову не пришло, что́ они ищут.

Голос Гарделя звучит так сладко, как ещё никогда не звучал.

Он кладёт руку на плечо коку.

– Не волнуйся. Иди работай дальше. Я уважаю старого Люка. Как-нибудь ты мне о нём расскажешь. Я рад, что Март сказал мне про тебя.

Но Жозеф Март будто витает в своих мыслях.

Он следил за Гераклом, когда тот юркнул под кровать.

– Март?

На глазах капитана Жозеф встаёт и, подойдя к койке, опускается на колени. Он суёт руку под складки свисающего с кровати красного покрывала. Гардель с Куком слышат, как он зовёт кота.

Жозеф приподнимает край покрывала.

– Геракл, – шепчет он.

Матрас лежит прямо на двух ларях высотой почти в три фута. Сунув руку под кровать, Жозеф нащупывает огромный кованый замок. Он берёт кота за шкирку и тянет наружу. Покрывало снова спадает до пола, скрыв ящики.

Жозеф встаёт. Это была единственная недоступная каюта на корабле. Единственное место, которое он не смог обыскать.

– Нашёл. Вот он, – говорит Жозеф, показывая Геракла.

Кук забирает питомца и прижимает к груди.

– А теперь уходите! – говорит капитан, которого начинает утомлять весь этот цирк.

Кук с Мартом выходят. Дверь за их спинами закрывается.

– Зачем ты это сделал? – шепчет Кук, когда они доходят до кухни. – Смерти моей хочешь?

– А по-моему, я, наоборот, спас тебе жизнь, – загадочно отвечает Жозеф. – И себе заодно.

Кук недоверчиво провожает взглядом странного мальчишку, беззаботно шагающего прочь.

– Но главное, я наконец его вытащил, – бросает Жозеф, скрываясь за углом.

– Кого? Кота? – спрашивает Кук.

И слышит только весёлый ответ:

– Нет! Свой счастливый билет!

Часть вторая