Альма. Ветер крепчает

48. На самой вершине мачты

Жозеф Март возле верстака Пуссена. Он уже поднял половицы, перерыл ящик с пилами. Ни лука, ни стрел нет на месте. Глаза Жозефа блестят в темноте. Альма была здесь. Это она открыла погреб. И теперь бродит где-то по «Нежной Амелии».

Даже из трюма он слышит суматоху на палубе.

Поднявшись наверх, он тут же понимает, что всё пропало. Плоты скользят к судну. Экипаж исполняет команды Гарделя секунда в секунду. Это гонка: нужно успеть привести корабль в движение.

Из-за суеты на палубе Жозеф Март превратился в невидимку. До него никому нет дела. Он сбросил дождевик. И теперь лезет по вантам с левого борта.

Всего в нескольких метрах от него Кук ступил в шлюпку. Он поводит огромным ружьём по сторонам. Ищет Жозефа. Он проверит каждый закоулок на судне. Будет барахтаться в льяле – вонючей воде, которая собирается у самого киля.

Ружейные дула по очереди смотрят в лоб каждому, кто в шлюпке. Потом Кук толкает сидящих, двигая вбок, чтобы убедиться, что они никого не прячут. Ружьё чуть задерживается между колких глаз какой-то девушки.

– Ты не похожа на больную.

Но Кук здесь не для врачебного осмотра: он отталкивает голову Альмы, вылезает из шлюпки и спрыгивает на ют.

Альма поворачивается к лежащему рядом мужчине, как бы продолжая прерванный разговор.

– И она не сказала, откуда ей известно то, о чём она пела?

– Нет. Мы не знаем, откуда она, – отвечает старый мужчина, которого белые зовут Адамом. – Она ждёт ребёнка.

– Она беременна уже лун семь или восемь, – прибавляет женщина.

– Когда она кончила петь, они увели её.

– Куда? Куда они её увели?

– Мы не знаем, – отвечает женщина. – Мы ничего не знаем.

– Я знаю одно, – говорит мужчина, – последние ночи моя рана больше не болит. Она почти затянулась новой кожей.

Альма ещё немного сидит в шлюпке на корточках. Вокруг слышно смятение. Как бы хотела она увидеть ту женщину, певшую историю их народа. Теперь нужно пробраться к женскому загону в корме. Но сперва Альма должна отправиться наверх и разговорить единственного в этом мире, кто ещё связывает её с Ламом: великана с отрезанным ухом.

Она берёт лук, целует в лоб того, кто донёс до неё песню око и все те тайны, которых она не знала. А затем уходит.

– Она похожа на неё как сестра, – говорит мужчина, едва она исчезла.

Самые могущественные судовладельцы мира, все Ост-Индские или Ангольские компании, Королевская Африканская компания, равно как и покровители каперов, министры Людовика XVI, португальской или британской короны – все эти люди из самых разных стран, выбравшие море источником своей власти и богатства, встали бы в очередь, предлагая Лазарю Бартоломею Гарделю самые баснословные контракты, если бы видели, как он командовал на заре того дня «Нежной Амелией».

Корабль – всё ещё зверь на арене, и вокруг завывает ветер, кричат спешащие на штурм пираты, но капитан правит им как породистым жеребцом. Гардель его обуздал.

«Нежная Амелия» забыла про свой тысячетонный груз, десятки сложно устроенных парусов, изнурённый экипаж. Она встаёт на дыбы, бросается вперёд, гарцует, выбираясь из западни. Команды звучат одна за другой. Гардель возвышается на банке, как дирижёр, за ним, эстрадным навесом, – главная лестница. Старый нюх на пиратов не дал ему убрать паруса и бросить якорь.

Так что оставалось лишь пустить корабль во весь опор. Он точно не собирался играть в войнушку со своими четырьмя декоративными пушками и занялся тем, что по его части: гонкой на скорость. Он виртуоз в беглых этюдах, а не в военных маршах.

Шесть утра, солнце никак не хочет вставать, но корабль ускользает от врага. Он идёт к воротам этой верши.

Жозеф увидел её на грот-мачте.

Альма стоит во весь рост на длинной перекладине – марса-рее. Она могла бы забраться ещё метров на семь-восемь и оказаться между самых верхних парусов, но остановилась перевести дух, привалившись спиной к мачте. С порывом ветра вновь выглянула полная луна. Грудь Альмы пересекает лук – по диагонали, от плеча до бедра.

Надутый парус за ней – как белая шкатулка с плавными изгибами. Альма то и дело поглядывает на вершину мачты. Там виднеются очертания примотанного к ней великана. Вид у него безжизненный, голова упала на плечо.

Жозеф ниже, на соседней мачте. Он лезет по вантам. Доползает до площадки. Останавливается на миг.

Альма заметила Жозефа через пропасть от неё.

Они растерянно переглядываются, как два обитателя соседних деревьев, влекомых друг к другу, но обречённых никогда не встретиться. Парус, хлопнув на ветру, скрыл на секунду Альму, но тут же показал снова. Она уже ползёт дальше.

Тогда Жозеф замечает под ногами натянутую снасть, идущую по диагонали к верхушке грот-мачты, метров двенадцать длиной. Это штаг, поддерживающий стеньгу, толщиной с руку. Вот как он сможет перебраться к ней.

Жозеф цепляется за него как можно выше, обвивает ногами трос и понемногу начинает ползти, свесив вниз голову. Он в двадцати пяти метрах над палубой и продвигается очень медленно: руки дрожат, взгляд прикован к цели.

Кук, улыбаясь во все щёки, смотрит на эту обезьянку с ярмарки, решившую поиграть в небесах в акробата. Впервые он увидел Жозефа Марта много месяцев назад за подобным же трюком: тогда он болтался вниз головой на пеньковом тросе в лиссабонском порту.

У Кука в руках ружьё. Он остановился на середине грот-мачты. Лезть выше он всё равно не очень-то хочет. От высоты у него кружится голова, и лишние усилия ему не по душе.

Кок вскидывает ружьё, целится. Промахнуться невозможно. Обезьянка-Жозеф почти не шевелится, и луна светит ярко. Кук сосредотачивается. У него в ружье два заряда и сколько угодно времени.

Через двадцать секунд он заручится доверием Гарделя на весь оставшийся маршрут. А главное – Ангелик всю жизнь будет благодарен ему за спасение своего сокровища.

Габриэль Кук всё целится, дыша глубоко.

Первая стрела, слетевшая прямо с неба, пронзает ему запястье, отчего палец на спусковом крючке немеет. Вторая, мгновением позже, впивается выше, в плечевой сустав, ровно в то место, куда упирался приклад. На этот раз вся рука виснет вдоль туловища, как портянка. Кук выпускает ружьё, и оно соскальзывает вниз, ударяясь в полёте. Первый заряд оно выстреливает на полпути, второй – упав на палубу.

Если бы не первый выстрел, никто бы не поднял головы. Не увидел бы простёртого на площадке вверху Кука и ползущего по штагу Жозефа Марта. Если бы не второй, Гардель не упал бы, закатив глаза, с окровавленной ногой. Последний выстрел раздробил ему правую голень.

Матросы бросились к нему вдесятером, но он отогнал их хлыстом. Он ползёт к загородке, оставляя на досках кровавый след. Он только что заметил наверху Альму, снова надевшую лук через плечо. Размахивая хлыстом по кругу, Гардель показывает пальцем туда.

– Лезьте на грот-мачту! – орёт он. – Сбросьте их обоих!

Альма, стоя на цыпочках, пытается развязать на великане верёвки. Он открыл глаза и смотрит на неё.

– Это ты? – говорит он. – Я думал, ты больше.

Он не ел уже четыре дня, пережил сто ударов плетью и три-четыре грозы.

– Ты пришла из-за брата?

– Да, – говорит она, тщетно дёргая пеньку. – Теперь скажи мне имя того корабля.

– Даже если бы меня навсегда оставили здесь, я бы выжил, чтобы тебе ответить.

– Почему?

– Я слышал песню. И понял, что это твоя история.

Альма смотрит на великана.

– Запомни только это название, – говорит он. – «Братья». Рейсом в Новый Орлеан, Луизиана.

Слова звучат в ушах Альмы как набор звуков, однако она никогда их не забудет. «Братья». Новый Орлеан. Луизиана.

Под ними раздаётся ещё выстрел. Двое вооружённых матросов забрались туда, где упал Кук. Первый стрелок пробил свинцом паруса, но второй уже наготове. Они метят в девчонку. Она – прежде всего. Жозеф Март, в его положении, выглядит не опаснее бельевой прищепки.

Жозеф их видит. Он оценивает взглядом оставшееся ему расстояние. А также длину мачты от вершины до преследователей Альмы. Он достаёт из-за пояса нож и перерезает снасть ниже ног.

Крепко вцепившись в трос, Жозеф летит вниз. Дуга, которую он описывает в воздухе, проходит ровно через нужную точку. Выставив ноги вперёд, он сталкивает обоих стрелков вниз.

Пролетев дальше, как маятник, он выпускает трос, приземляется на надутый парус и соскальзывает по нему. И наконец цепляется за ванты у марселя.

Издав дикий вопль, он быстро ползёт к вершине мачты.

Там он встречается с Альмой.

Та вырывает у него из рук нож и тут же режет верёвки, державшие великана.

Под ними двое преследователей упали на палубу с глухим стуком. Неподалёку от хирурга Паларди, который с ужасом взирает на раздробленную ногу капитана.

– Только не ты! – кричит, заметив его, Гардель. – Отнесите меня на стол в мою каюту. И освободите плотника. Мне нужен Пуссен. Пусть готовит свои инструменты.

Когда «Нежная Амелия» наконец покидает западню, на неё набрасывается ждавший в засаде у бычьих рогов резкий шквал. Судно страшно кренится.

Но вот «Нежная Амелия» поднимается. Всё как будто в порядке. Только пропали три фигуры на самой вершине мачты.