Дары инопланетных Богов

Нэя сжалась от невольного страха. Представить себе такое, чтобы женственная по виду и железная, по сути, машина подавления каждый день утюжила бы её «Мечту», было невозможно!

— Вы, видимо, слишком заняты, потому и не рассмотрели, что у меня полно витрин с выставленной одеждой. Показы моды — праздник для наших девушек и женщин. Иначе они бы не ходили ко мне. И из сострадания к вашей нечеловеческой загруженности я никогда не дам согласия на то, чтобы вы стали должностным лицом и у меня. Работайте, где вам и предназначено, а свободное время тратьте на поиски возлюбленного. Ведь время для любви, и правда, бежит галопом. От женщин оно особенно быстро удирает.

Лата тяжело задышала, маскируя гнев тою же нарисованной улыбкой. — Я и не ждала другого ответа. Но я не теряю надежды на перемену вашего решения. А решение ваше очень значимо, поскольку у вас уж очень значимые покровители. От того у вас и свобода. Или вы думаете, что я вас так чту, что советуюсь чисто из дружеских побуждений?

— Нет, — засмеялась Нэя искренне, — Я так не думаю. Я никогда и не считала вас своей подругой.

— Напрасно. Знали бы вы, как услаждает мой слух ваш хрустальный голос, радует ваш смех. К чему вам витрины, когда вы сама одушевлённая витрина как природной, так и рукотворной красоты…

— Вы тяжело дышите, у вас проблемы с сердцем?

— У кого есть сердце, у того всегда будут и проблемы. К счастью, я здорова пока. В отличие от вас я уже набегалась по служебным делам. Мне никто не даёт возможности спать сколько хочется. Мне и себя и дочь кормить надо, и о будущем её думать, раз отца нет. А я, видите ли, — она опять тяжело вздохнула, — вхожу в обладание наследством своего мужа. Он не был бедняком. Его родителей, как понимаете, давно нет, родных нет. Да ведь сколько жадных пастей разинуто вокруг всякого чужого добра! В каждую такую пасть хоть что-то, а засунь, иначе найдут повод всё отнять. Я вся в хлопотах. Как только вступлю в наследство, покину сей прекрасный уголок, какой он для вас, а для меня унылая крепость, хотя и раскрашенная. Стану богатой и куплю новёхонького мужа не только своей дочери, но и себе. Вы же не считаете, что я вдова без надежды скинуть с себя этот почётный, а такой тягостный ярлык?

— Как же я могу так считать? — промямлила Нэя.

— А вы? Уже сбросили его с себя?

— Что?

— Да ярлык вдовы! Наверное, это сладостное чувство опять ощутить себя живой и горячей женщиной? Вдвойне сладостнее, чем чувство невесты. Поскольку юные девушки ничего не ценят. Чем бы им и ценить дары любви? Только у женщин все необходимые для того органы чувств и развиты. Для полного впитывания в себя мужской страсти. А ведь и её надо уметь возбудить и поддерживать. Скажите, а он страстен? Ваш прекрасный друг… Вам с ним хорошо?

Нэю обдала плотная волна стыда за чужое бесстыдство. Шляпка скрывала лицо Нэи наполовину, и Лата, хотя ничего не заметила, отлично всё считывала. Прощупывала её реакцию, зачем-то ей важную, — Хотя о чём я и спрашиваю? Всё написано у вас на лице.

Но лицо-то как раз и было скрыто полями шляпы.

— А то знаете, бывают такие обманки. Внутри ничего нет из того, что обещает оболочка. Пустые люди. Статисты в спектакле жизни. Но я всегда таковых чую. Я обладаю нюхом на талант чужой души.

— Вы говорите как Ифиса.

— Ифиса? Ифиса — Лан?

— Вы с ней знакомы?

— Нет, конечно. Откуда бы? Бывала по молодости в театрах. Помню. У вас столько необыкновенных знакомых и друзей. Вас любят самые необыкновенные мужчины. А я? Не хотелось бы, знаете, быть бездарной статисткой в чьём-то чужом спектакле. Вдруг и мне дадут свыше, пусть и не главную, а только второстепенную, но всё же запоминающуюся роль? — Лата бесцеремонно сняла с головы Нэи красивую шляпу из твёрдого кружева, пропитанного особым составом. Поля украшали ягоды и цветы. — Чудная вещица! Я беру её немедленно. Деньги принесу, как зайду в следующий раз. Я ваш самый преданный и щедрый клиент-покупатель, — Лата примерила шляпку, глядя в зеркальную фасадную стену здания. Она едва не плясала от удовольствия при виде своего несколько размытого отражения. Отнять шляпку сразу Нэя не посмела из-за её искреннего восторга, но расстаться с этой вещицей она тоже не могла.

— Вы всё равно гуляете по лесу, а там тень и прохлада, — утешила её Лата. «Легко таким людям жить», — опешила Нэя. — «Они берут всё сами, не считаясь ни с кем». Рудольф любил эту шляпку. Когда они гуляли вместе, он, играя, хватал губами кристаллические ягодки. После чего говорил, что теперь ему нужны ягоды живые, и начинал целовать её в губы…

Нэя вздохнула. Лата заметила, — Я что-то сделала не так?

— Видите ли, госпожа Хонг, ягоды сделаны из натурального самоцвета. Они принадлежали моей маме. Были сохранены и отданы мне бабушкой. Я и прикрепила их на шляпу. Очень дорогая мне вещь не только потому, что цена её действительно немалая.

— Сколько же? — неприятно помрачнела влиятельная дама.

— Я не знаю. Я не покупаю аристократических драгоценностей ручной эксклюзивной работы. Недёшево, я думаю. Вы же знаете, что люди, живущие вверху, не носят штампованных изделий. Да и камни дорогие в силу своей величины и чистоты.

— И вы носите дорогущие драгоценности, бродя по лесу? Я думала, что это стекло. Безделица. А вы не обманываете меня?

— Чтобы нажиться на вас? Разве я предлагала вам свою шляпку? Я могу после того, как сниму украшение, заменив его точно таким же, но стеклянным, подарить вам шляпку.

— Да не нужна она мне! Безвкусица, если честно. Я же не вечно-юная девочка, как вы, чтобы ходить с ягодками на шляпках. — Лата с сожалением отдала шляпу назад. — Хотя будем уж откровенны. Не будем обольщаться туманным отражением себя, — и она кивнула в сторону стены, куда только что смотрелась. — Юность-то только в душе, а возраст даёт о себе знать любой красотке, как она ни играет в своей «Мечте». Только в мечте, — довольная своим каламбуром, Лата щурилась на ярком свету. Заметные морщинки под слоем тонкого и дорогущего грима проявились у её, свирепо сверкнувших, глаз.

— Вы о себе? — не растерялась Нэя, — тут вы правы.

— Вы, может быть, считаете меня своей соперницей? — огорошила Лата своим очередным вопросом. — Если оскорбляете меня столь глупо и беспомощно?

— Я? Вас?!

— Я только что была у господина Руда Ольфа. Мы обсуждали с ним дела чисто-хозяйственного толка. Я затеяла украсить фонтан возле Администрации натуральным камнем. Он обещал дать консультацию по поводу всех его характеристик, прочности и тому подобное. Вот жду его. Он обещал меня подбросить в столицу, куда и направляется сам. Я, в отличие от вас, не сладкая ягодная ловушка для скучающих мужчин. Я очень занятый человек. Именно человек, а не глупая женщина. Если вы ждёте его, то лучше не стоит. Он сильно раздражён на данный момент, поскольку только что у них с коллегами произошёл бурный спор по поводу чего-то, мне неведомого. Я в чужие профессиональные секреты носа не сую. Нос у меня небольшой, хотя сама я человек немаленький в здешнем социуме. Я думаю, вы не порадуете его своим появлением так некстати.

— Вы не боитесь попасть под раздачу? Как же поедете вместе с таким раздражённым человеком?

— Я сяду на заднее сидение. Я умею молчать в нужную минуту, как и говорить тогда, когда моего общения желают. Так что советую вам, не ждите.

— Да не жду я никого! — на самом деле Нэя только что вышла из спальни Рудольфа в его жилом отсеке «Зеркального Лабиринта», о чём вдова и не подозревала. Он встал очень рано, а она спала долго. Нэя просто гуляла и мечтала, наполненная недавним счастьем, не спеша возвращаться к работе. Следующего свидания может и не быть в ближайшие дни. Поэтому она и растягивала свои любовные переживания, не желая погружать их так быстро в заповедную зону души. Вначале надо посидеть на террасе, выпить чашечку бодрящего напитка, собраться с мыслями, а уж потом и приступить к рабочей суете, полностью освободившись от той сладкой тяжести, чем и была она переполнена. — Как мило вы обозвали меня сладкой ловушкой, — засмеялась Нэя, натягивая шляпку на свои распущенные волосы. — Только я не обиделась Какая женщина о том не мечтает? Так вы придёте за шляпкой? Я потороплюсь с её изготовлением.

— Только если вы сделаете для меня новую шляпку. И чуть просторнее, пожалуйста. У меня голова больше вашей, — Лате трудно было отказаться от понравившейся шляпки.

— Действительно, у вас большая голова.

— Так у меня в большой голове и ума больше вашего, — она повернулась к Нэе спиной, тренированной от вечной беготни, и жилистым крупом.

— Как размер любви связан с размером ума? — спросила Нэя вслед.

Лата притормозила и, развернувшись, какое-то время раздумывала, не поспешить ли ей в «Зеркальный Лабиринт»? чтобы уж наверняка перехватить Рудольфа, но вернулась к Нэе, — Малый ум, малые и печали. А любовь, моя милая госпожа Нэя, очень часто самая большая печаль на свете для женского сердца. У мужчин же любви всегда отведён очень короткий период времени. Нет для них ничего важнее ума. Своего собственного, конечно. Поскольку женщинам они вообще отказывают в его наличии. Убедитесь сами. Хочу пожелать вам, как можно дольше не обзаводиться таким вот невесёлым практическим опытом. Оставайтесь такой же беспечно-юной не только по видимости. Вам невероятно идёт ваша умилительная детская шляпка.

— Надо ли понимать, что вы отказываетесь от приобретения себе точно такой же?

— Нет, — она опять застыла в некотором раздумье. Видимо, боялась упустить Рудольфа как средство быстрой доставки себя в столицу. — Поиграть в молодость отрадно любой женщине. Да разве я старая?

— Ничуть, — порадовала её Нэя.

— Я вам не верю. Я никому не верю, милая госпожа Нэя. Я слишком перегружена своим отрицательным опытом. А ведь вам и в голову не приходит, что мы с вами в некотором роде женщины с одной веточки, как вот эти драгоценные ягодки на вашей шляпке. Безупречные по своему виду и роду деятельности, из хороших семей, а на самом деле весьма сомнительные, если по высшему счёту…

Нэя, как ни порывалась убежать и сама, после таких слов осталась стоять на месте.

— А ведь и я жила некогда во дворце одного из влиятельнейших людей Паралеи… в каких великолепных парках я гуляла, в какой роскоши и обожании… А откуда же, по-вашему, моё пристрастие вдруг проклюнулось к той изысканности, которую вы для меня и создаёте? Старые привычки всколыхнулись вдруг. Как я выгляжу на ваш взгляд? В смысле возраста?

— Молодо, — не погрешила против правды Нэя.

— Я всем говорю, что приближаюсь к тридцати пяти своим природным циклам, а сама уже к тридцати семи придвинулась. Ибо два природных цикла я умышленно вычеркнула из своей жизни. И вам ли меня не понять, когда вы тоже жили где-то в неописуемом великолепии и среди сказочных ландшафтов, не утруждая своих рук ради насущной необходимости выжить. Вы о тех годах сожалеете?

— Нет.

— А я да. Хотя от всего этого остался лишь едкий пепел воспоминаний, будто и не моих, а втиснутых в меня насильно. Чтобы жизнь лакомством не казалась. А как я люблю лакомства, моя госпожа Нэя. Обязательно посещу сегодня столичный Дом для лакомок. Для фигуры нежелательно, а для души очень питательно.