Мы сделаем это вдвоём

18. Шубка

Метель улеглась ещё через два дня. Я даже уже и позабыла, что на дворе октябрь, что он ещё не закончился, как по мне – уже глубокая зима. Привыкай, Женя, теперь всегда будет так.

Конечно же, когда продуло, ударил мороз. Выходить на улицу не хотелось, причём не только мне, а и всем прочим местным обитателям. И возрос спрос на Северина и его непростой способ перемещения – потому что без выхода на мороз. У обитателей крепости и так жизнь была неласковая, а при таких температурах они и вовсе загрустили.

И как я поняла, дежурства у меня в доме восприняли, как благо господне. Приходили, держались скромно и вежливо, от горячего чаю не отказывались, от еды тоже, добавку просили, но не сразу, и тоже вежливо. Снег с сапог обметали веником беспрекословно, дрова кололи, печи топили. Создавали общество.

Вот с таким обществом мы гоняли чаи после обеда, когда в дверь вежливо постучались.

- Храни бог этот дом и его обитателей. Доброго здоровьица, матушка Женевьева Ивановна, принимай гостей, - и в дом вошёл купец Васильчиков собственной персоной.

За ним полузнакомый парень, ходивший на его корабле, тащил немалый тюк. Втащил, положил на свободную лавку, придержал, чтобы не валился – тюк был какой-то неправильной формы.

- И тебе здравствовать, Демьян Васильич, - степенно кивнула я. – Рада видеть, рада, что вернулся здоров и благополучен. Всё ли в порядке?

Кивнула Меланье – та мигом унеслась в кухню, греть новый чайник. Так, кажется, к вечеру нужен пирог. Или завтра с утра затеяться и постряпать пирогов, а на вечер народ позвать?

- Милостью господней – да, - кивнул тот. – Успели, в самый последний момент успели. Теперь только ждать – пока лёд встанет да окрепнет. Как ты тут, матушка?

- Благодарю, всё хорошо. Уже. Была заварушка, но господин генерал всех спас.

- Ульянка что-то успела сказать – мол, ты своими ножками белыми сама на ту гору ходила, в каменную крепость, - купец смотрел пристально.

- Да, пришлось. Заодно вот в гостях побывала, - отмахнулась я, мол, пустяки, дело житейское. – Теперь у нас тут сторожевой пост, ни один враг не пробежит. А ты располагайся, Демьян Васильич, да рассказывай – где был, что видел.

- Расскажу, как же без того, - не стал спорить купец. – Но сначала ты вот взгляни. Исполнил я твою просьбу, уж как смог, так и исполнил, сама погляди и Марьюшку Яковлевну тоже кликни.

Марья прибежала, руками всплеснула.

- Ой, что это там, господин Васильчиков?

- А вот погляди, матушка Марья Яковлевна, - купец с удовольствием взялся за тюк, связанный верёвкой, развязал узел, развернул плотную ткань, в которую было упаковано содержимое, и мы увидели ещё несколько свёртков.

- Так, начнём с ног, ноги следует держать в тепле. Ноги не замёрзнут – и сами не замёрзнете. И, думаю, поинтереснее будет, чем валенки-то.

Демьян развернул ближайший свёрток и достал оттуда пару унтов – серо-коричневых, в верхней части орнамент был собран из мелких кусочков кожи и замши разных оттенков и разной фактуры. Выглядело красиво.

- Это, Марьюшка Яковлевна, для вас, - и протягивает с поклоном.

Марья моя только что рот не разинула.

- Что? Мне? Да куда мне такую красоту?

- На ноги. Бери да надевай, - улыбнулась я. – Сама уже, наверное, поняла, что здесь без тёплой одежды, как при дворе без платьев и бриллиантов.

Я опасалась, придутся ли впору, но – пришлись. Марья смотрела то на свои ноги, то на меня, то на Демьяна, разевала рот и тут же закрывала его обратно.

- Вот и славно, - улыбнулся Демьян. – Шапочку тебе, Марья Яковлевна, тоже привёз, прими.

Шапка была серая, островерхая, с небольшой кисточкой на макушке. Марьюшке она оказалась к лицу просто необыкновенно.

- Спасибо, - она смотрела на себя в зеркало, которое я сунула ей в руки. – Как же так, откуда ж такая красота с богатством?

- Как же, Женевьева Ивановна позаботилась, - купец продолжал распаковку посылки. – Но ты ведь понимаешь, матушка, что это ещё не всё?

На свет из свёртка появился аккуратный светлый тулупчик – длиной до колена, приталенный, мехом внутрь, петли навесные, пуговицы костяные. Красивый. И тёплый, я думаю, если мне достанется такой же – буду рада без памяти.

- Ничего себе, - прошептала Марья.

- Надевай, бери, да надевай, - Демьян встряхнул тулупчик за воротник и поднёс к Марье.

Та немного помедлила, но просунула руки в рукава.

- Марья Яковлевна, - ахнула вошедшая Меланья, - красота-то какая!

Я глянула на неё и запоздало подумала, что деве тоже нужно было заказать обновок. У неё, конечно, есть тулупчик, но явно с чужого плеча, и валенки подшитые, и платок простенький, серенький. А юной девице надо бы получше. Но я глупа, точнее, в момент заказа ещё не сообразила, что и как. А здешние службы доставки работают ещё непроще, чем домашние.

Марья посмотрела на себя – сверху вниз, а большого зеркала у нас тут и не было, ни у кого во всей деревне. Ладно, озаботимся ещё. А пока…

- Сходи, матушка, пройдись по снегу во дворе, - подмигнул ей Демьян. – Да возвращайся к нам.

А сам уже распаковывал следующий свёрток.

Доставшиеся мне унты оказались чёрно-белыми, с ярким геометрическим орнаментом. Основная часть белая, а полоска по верху набрана ещё затейливее, чем у Марьи, и что-то блестящее пришито, какие-то серебряные бусины. Вот ведь красота!

- Скажи, Демьян Васильич, ты как умудряешься размер так точно угадывать?

Тот только усмехнулся.

- Плохо было бы моё дело, если бы я размер угадывать не умел. Как бы я брался тогда за такие вот заказы, скажи-ка? На, держи, примеряй дальше, красуйся.

Шапка, доставшаяся мне, оказалась белой, совершенно белой. Высокая, с мягкой тканевой подкладкой, и пришитыми по сторонам хвостиками – с блестящими металлическими украшениями, похожими на серебряные. Я надела – пришлась впору.

А Демьян вытаскивал из свёртка шубу. Тоже, не поверите, белую. Дома я бы и на машине не рискнула в такой ездить – по нашей-то нынешней зимней грязи, сплошной жирный текучий реагент. А здесь чистота и благолепие, настоящая зима, сверкающая и прекрасная. И холодная, но теперь это уже не казалось таким страшным.

И у шубы имелся капюшон. Это хорошо, где-то можно без шапки выбежать, значит.

Лёгкая, мягкая, до колен. Красивая – сил нет. Внутри на подкладку неведомый мастер поставил узорчатую шёлковую ткань. Честно – снимать не хотелось.

- Что это у вас тут? – из коридора, ведущего с кухни, выглянула соседка Маруся.

Она приходила поболтать с Дарёной, а Дарёна нет-нет, да и ходила поболтать с ней. Видимо, и сейчас была в гостях, или вот только пришла, и ей было интересно, куда все подевались.

- Ой, Женевьева, красота-то какая! Это откуда тебе такое богатство свалилось?

- Демьян Васильич привёз, низкий ему поклон, - ответила я.

- О х ты ж, как бывает-то, оказывается, - произнесла Маруся совсем другим тоном и удалилась.

Но я отмахнулась – не до неё сейчас – и повернулась к купцу.

- Тебе, Демьян Васильич, выданного-то хватило, чтоб рассчитаться за всё это благолепие? – спросила я.

- Хватило, ты, матушка, лишнего не думай. Всё в порядке, - кивнул купец. – Ну как, угодил?

- Угодил, - я расстегнула шубу и поклонилась в пояс. – Очень угодил. Сейчас у нас, прямо скажем, не густо, чай да варенье, а вот завтра напечём пирогов, придёшь ли?

- Как не прийти? Непременно приду. А ты пойди пройдись, да скажешь потом, хороша ли шуба. Давай, запахивайся хорошенько, да ступай.

Я не стала спорить, вышла во двор, огляделась… Что ж, теперь и погулять можно, и в гости сходить, да и на гору забираться тоже.

Зима сразу стала казаться чуточку проще, чем ещё даже сегодня утром. Мы справимся. Весна когда-нибудь непременно придёт.