Мы сделаем это вдвоём

15. Ножом и шантажом

15. Ножом и шантажом

- Евдокия Медведкина? – спросил Астафьев.

Смотрел изумлённо, потому что редкую красоту Дуни не скрыть ни чёрным платком, ни невзрачным платьем, ни старым тулупом.

- К вашим услугам, - кивнула Дуня. – Отчего же просто не позвали? Зачем ни в чём не повинных людей пугать?

- Кто вас знает, вдруг не явились бы, - произнёс Астафьев. – Стойте смирно!

Я обернулась к Астафьеву.

- Как вам удалось обмануть всех?

- Обмануть? – он как будто не понял.

- Да, обмануть, - тянуть время, тянуть время. – Даже отца Вольдемара. Вы ведь на самом деле никакой не статский советник и не на службе, так? Вы просто добываете деньги у ничего не подозревающих местных? Ножом и шантажом, да? Вы обычный разбойник?

Почему-то это его задело, аж вскинулся.

- Отчего это я разбойник? Даже и не думайте.

- Не обессудьте, не верю. Теперь – не верю, - отрезала я. – И сделаю всё возможное, чтобы об этом узнали. Наверное, вместе с дружками ограбили настоящего Астафьева да прикопали где-то в лесу, и личину навесили, чтоб наш Кириллыч вас узнал, он-то не маг!

- Неправда, я именно тот, кем назвался, и бумаги мои подлинные. А вот в деревне у вас рассадник беглых преступников. Я же всегда стоял и буду стоять на страже справедливости. Мой долг – оберегать честных государевых подданных от беды и от произвола, и оградить их от тех, кто оступился и не раскаялся!

- О том, кто раскаялся, а кто нет, вам знать не дано, но только лишь отцу Вольдемару и через него господу. Врёте вы всё!

- Ничего подобного! Клянусь, что сделаю всё на благо здешних честных обывателей!

Я зло усмехнулась.

- Не боитесь? Маги клятвами не разбрасываются, - что-то такое я помнила из дневника Женевьев.

- Никогда не боялся и сейчас не боюсь. Евстафий где? – спросил он у своих.

Те только переглянулись… и разом случилась куча событий.

Дуня сделала какой-то мягкий, и разом очень точный жест рукой в сторону того разбойника, что держал Настёну, и попала ему по носу. Из носа хлынула кровь, пальцы, державшие волосы, разжались, Настёна упала… Дуня на неё только глазами сверкнула, немедленно, мол, вон отсюда. Детка мигом сгруппировалась, поднялась да и выкатилась в сени. Топоток известил, что и с крыльца убежала, и ладно, вроде в сенях лежала какая-то одежда, надеюсь, она там хоть платок какой схватила. Добежит до Маруси, расскажет – всё дело.

А у солдата-то нос оказался вовсе не разбит, ему словно кончик этого самого носа чем-то острым смахнули. И наверное, ему было больно, потому что он корчился на полу и выл, а потом поднялся, то есть попытался, но Дуня на него только глянула – как-то особенно сурово – он и сник. Осел на пол, сбросил шинель, выпростал подол рубахи да зажал им нос.

- Ты мне никто, и никак меня не обижал, - сказала Дуня второму солдату. – Отпусти её, и сам иди. А мы тут… поговорим.

- Не сметь, Лопатин! Стоять! – завопил Астафьев, наставил на Дуню пальцы, выпустил что-то из них… а она поймала и отбила.

Прямо в него. Он, правда, тоже не растерялся, поймал и куда-то дел, и ещё пробормотал, качая головой:

- Совсем страх потеряла, глупая баба! А ну стоять! Убью же!

- Не убьёшь, - покачала Дуня головой. – Отпусти невинных. Отпусти Дарью, она никакого зла в жизни не сделала. Отпусти Женевьеву, она тебе неподсудна, что бы ни творила. А потом я пойду с тобой.

- Дуня, рехнулась? – влезла я. – Куда это ты пойдёшь?

- Ступай, Женевьева. Забирай Дарёну и ступай. Моя судьба решилась.

- Да ни хрена не решилась, - не согласилась я.

Где там мои защитнички, куда подевались? Что-то тихо у них. И где Северин?

- Добром говорю – отпусти Дарью, - Дуня глянула на солдата по фамилии Лопатин.

- Дуня, ты их знаешь, что ли? – спросила я, чтобы ещё потянуть время.

- Вот этого знаю, - кивнула на того, что сидел на полу и зажимал кровивший нос. – Брат моего покойного мужа. Видимо, такая же гниль. Наверное, и остальные туда же, но что делать, пришла пора платить по счетам.

- Да что там ещё платить, - отмахнулась я. – Ты тут, можно сказать, врачом на поселении сколько лет отработала? Семь? Десять? Сколько жизней спасла? Отплатила уже, расслабься, - и повернуться к Астафьеву. – Вот вы, господин, называющий себя статским советником, сколько жизней спасли?

Вопрос поверг его в ступор.

- Думаю, немало, - ответил всё же. – Тем, что заботился о своевременной выплате всех недоимок и отлову всех беглых. Порядок – это тоже помощь, знаете ли, маркиза.

- Если вот так ловили, как у нас тут – то полагаю, что половина пойманных была ни в чём не повинна. Вроде Дарьи нашей. Отдаст концы от страха – кто за это ответит? Вы, господин Астафьев? Вы уж решите, или заботитесь, или у вас цель оправдывает средства. И вашим, и нашим не выйдет. Или отпускайте Дарью, или получайте на свою голову всё, что вам положено. И вашим людям тоже.

- Евстафий куда делся? – спросил чиновник.

- Так того ж, пошёл, как вы сказали, к барину Лосеву, - сообщил Лопатин.

Ну, барин Лосев умеет звать на помощь, справится. Не первый день на свете живёт.

- Дуня, в чём тебя можно обвинить?

Дуня усмехнулась.

- Я в самом деле убила Матвея Медведкина, который был моим мужем. А ещё он был родным братом вот этому Кондрату, - она повела бровью в сторону того, что держался за нос на полу, - и названным – моему единокровному брату Велимиру Елизарьеву.

Почему-то я подумала, что целителю убить несложно. Знает, как это сделать. Но я не верила, что Дуня пошла бы убивать просто так.

- А что сделал тот Матвей? – поинтересовалась я. – Не просто ж так всё вышло!

- Ничего он не сделал, - возник тот, с полу. – Ну подумаешь, поучил её уму-разуму пару раз, а нечего было глазами зыркать на всех, кто на двор господский заезжает!

Увидев настоящую Дунину внешность, я ни на минуту не усомнилась, что муж, судя по всему, её люто ревновал, и оттого ещё, наверное, что сам был с ней не особо ласков.

- Тебя бы поучить уму-разуму, безмозглый ты человек, - скривилась. – Ничего, здешние силы ещё покажут себя, я думаю. Здесь всё очень… продумано в этом плане.

Я рванула из-за пояса нож, ткнула в палец и уронила три капли крови на металлический поддон у печной дверцы.

- Дорогие здешние, услышьте меня, хорошо? У нас тут затык, тупик и я не знаю, что ещё. Ни мы, ни нас. И Дарёна, она вообще не при чём. Спасайте, кто может, в общем.

Разом завопил «убей её» Астафьев, и отбил что-то Дунино, какое-то нападение, взвыл сидевший на полу Кондрат, и ещё громче взвыл Лопатин – тот, что держал нашу Дарёну. Потому что из-за большой крынки, что стояла на полке рядом, выбрался вдруг Васенька, мой Васенька. Он мастерски зацепил когтем шапку Лопатина, сбросил её на пол и как саданёт когтями по лысой макушке!

Тот от неожиданности выпустил Дарёну, Дуня на пару мгновений притормозила попытавшегося прыгнуть в её сторону Астафьева, и этого хватило, чтобы Дарья убежала в сени и дальше. Опытная, справится.

А мы с Дуней переглянулись и улыбнулись.

- Дуня, жги. Теперь можно, - кивнула я.

- Сами напросились, - Астафьев достал из-за пазухи мешочек, а из мешочка какой-то крупный камень.

Он что-то сделал, я не поняла, осыпал камень искрами, тот чуть засветился… и тотчас погас. А потом ещё раз, и ещё.

- Да что за чертовщина? Что вы сотворили с артефактом? – не мог он понять.

- А вы не знали, что порталы здесь не работают? – усмехнулась Дуня. – Только сюда, только на горе и только в определённые моменты. Отсюда – никак.

Астафьев смотрел на неё и не верил.

- Не может такого быть!

- Спросите у господина генерала. Потом. Может быть.

Я оглядела диспозицию – двое унимают кровь, один на голове, второй из остатков носа. Васечка спрятался, молодец. Астафьев в себе, но вдруг мы его как-нибудь вдвоём победим?

- Вяжем, да? – спросила я у Дуни.

Дуня была, очевидно, готова сказать, что вяжем, но тут я вдруг почувствовала удушье. Вот прямо ни вдохнуть, ни охнуть. Чуть повернула голову – Астафьев, скотина. Держит.

- Если вы повредите маркизе, господин генерал не простит вам, - быстро проговорила Дуня.

- Простит, - быстро сказал тот. – Ему ничего больше не останется. Будет вести себя смирно – получит маркизу обратно.

Дуня резко расправила плечи – и стала как будто выше ростом. Что-то треснуло и брякнуло, и вместо красавицы на полу моей кухни стояла… медведица. Бурая медведица, с охеренными, не побоюсь этого слова, когтями.

- Говорю же, нелюдь она! Хватай её! Сбежит сейчас!

- Она сейчас вас убьёт, всех, - прохрипела я.

И тут меж нами наконец-то возник сгусток тьмы, который выплюнул из себя господина Асканио. Тот оглядел нас всех и проникновенно сказал:

- Не убивайте больше никого, госпожа Евдокия. Я с радостью сделаю это для вас.