Мы сделаем это вдвоём

4. Интермедия. Женевьев, тридцать лет назад

Девять дней я провела без чувств, а на ноги встала ещё только через две недели. Ко мне время от времени заходил сначала просто недовольный, а потом и вовсе разгневанный отец, не понимавший, что происходит, и почему я никак не приду в себя. Он полагал, что лишение человека магической силы – это легко и безболезненно, и на следующий после обряда день я встану и выйду к нему, как то было и раньше. Однако, на деле всё оказалось совсем не так.

Когда мне удалось встать, пришлось заново привыкать ко всему – держаться на ногах, ходить, сидеть. Я стала невероятно неуклюжей, всё время роняла какие-то вещи, в моих пальцах с трудом удерживались ложки, вилки, писчие перья. Мой ровный аккуратный почерк стал нечитаемым, потому что все буквы были разного размера, и одна налезала на другую. К счастью, со мной всё время были Нанион и Мари – они застёгивали, расстёгивали, шнуровали, подавали и поднимали, и так до бесконечности.

Маркиз дю Трамбле за это время навестил наш дом раз или два – он тоже, как и отец, проявлял нетерпение, и злился, что ему показали милую нравом красавицу невесту, а к обеду вышло что-то невразумительное – молчаливое, неуклюжее, с трудом подбирающее слова.

Теперь-то я понимаю, что когда ты маг от рождения, то многие вещи в тебе зависят от твоей силы, и ты привыкаешь опираться на эту силу во всём. Те, кто не маг, сразу выучиваются обходиться только руками, ногами, силами тела. Если ты ощутил силу поздно, уже умея всё без неё – тебе будет легче и проще. Если же случилось наоборот – тебе придётся переучиться и перестроиться. И это оказалось очень нелегко.

А потом меня вывезли в свет, и оказалось, что всё ещё хуже, чем я могла подумать. Потому что я утратила чувство ритма и равновесия, и не могла больше танцевать. Я не попадала в такт музыки, я не могла двигаться в ритм, у меня не получались даже простейшие фигуры. Я не помню, как я пережила тот бал. Кажется, я спряталась где-то в коридоре за портьерой, откуда меня с трудом убедил выйти отец – только обещав, что мы прямо сейчас поедем домой. Ему тоже не понравился мой позор, свидетелем коего пришлось стать. Я ещё и оказалась виновна в том позоре – потому что, по мнению отца, должна была вести себя, как будто ничего не произошло. Тогда в карете по дороге домой я впервые высказала ему всё, что думала о нём и о его затее.

- Отец, вам следовало сначала самому испробовать на себе зелье графа де Реньяна, а потом уже предлагать его вашей дочери, - сказала я с презрением. – Какой вы после этого отец, и какой граф? И какой маг? Маги должны стоять друг за друга, а что сделали вы? Искалечили единственную дочь в угоду простецу? Так теперь ещё неизвестно, согласится ли тот простец взять испорченный товар! У меня было два преимущества перед другими знатными девицами – слава древнего магического рода и моя личная сила. И что осталось? Вы лишили меня всего. Будет справедливо, если вы тоже не получите ничего от задуманной сделки.

- Замолчите, Женевьев, и не смейте судить о том, чего не понимаете.

Он всегда так говорил, и мне, и братьям. И мы не спорили, потому что – были детьми, и впрямь не понимали. Но сегодня я отчётливо видела презрение в глазах тех, кто ещё совсем недавно боролся на право предложить мне руку в танце, и это ранило очень больно. О нет, это отец чего-то не понимает, совсем не понимает.

- Почему-то мне кажется, что вы тоже понимаете далеко не всё. Кто воспользовался вашим желанием разбогатеть? Маркиз, мой жених? Или граф де Реньян?

- Отчего же вы решили, что воспользовался? – отец смотрел совершено спокойно, его ничуть не тронули мои слова. – Мы предполагали, что возникнут некоторые издержки процесса вашей трансформации. Вам предстоит их преодолеть, только и всего. На это потребуется время, и в ваших интересах его сократить. Уж наверное, вы желаете выйти замуж со всей пышностью, подобающей одной из Рьенов?

- Куда там одна из Рьенов, - я поджала губы. – Де Рьены – древний магический род, ясно вам? Вряд ли меня теперь можно к нему отнести. Мне нет разницы, как именно выходить замуж. Всё равно вы не сможете теперь предложить мне никого лучше этого простеца-маркиза. Вы продешевили, отец.

- Да что вы можете знать! – кажется, мне удалось вывести отца из себя, при том оставшись спокойной, и мне это очень понравилось.

- Откуда вам знать, кто мог посвататься ко мне? И теперь уже не станет этого делать, потому что не заинтересован в жене-калеке? И жене-простеце?

На самом деле, ко мне никто не сватался, я сказала это сейчас просто так, для красного словца. Но на моём последнем балу – о да, это был мой последний бал! – меня приглашали танцевать и наследник Саважей, и один из Вьевиллей, и даже младший из принцев Роганов. О нет, мы просто танцевали. Но обо всех этих молодых людях было известно, что они не обручены ни с кем. Так что…

- И что же? – отец попался на удочку.

- Теперь уже ничего, - сказала я с кривой издевательской улыбкой. – В погоне за химерой вы упустили всё, что только можно.

Я глянула на него презрительно и отвернулась к окну. И по собственному желанию никогда больше не заговаривала с ним.

Для того, чтобы восстановить хотя бы видимость движений и ловкости обычного человека, потребовалось три месяца. Процесс дался мне очень нелегко, но я упорная, чтобы не сказать упрямая, в этом мы с отцом схожи. Маркиз дю Трамбле навещал нас время от времени, и однажды он собрался-таки поговорить не с моим отцом, но со мной. Я изрядно удивилась – потому что обычно он такой потребности не испытывал.

- Госпожа Женевьев, я бы хотел, чтобы наше с вами венчание произошло поскорее, - сообщил он.

Парик напудренный, лицо напудренное, пальцы в кольцах. В шейном платке сверкающий камень. Кружевной воротник стоимостью в половину нашего дома, наверное. Тучен и одышлив. Пока поднялся в мою гостиную по лестнице, чуть не задохнулся. Наверное, в седло сесть не может, только в экипаже и ездит. И что, вот с ним жить жизнь?

- Раз уж вы снизошли до того, чтобы поговорить со мной, скажите – для чего вам этот брак? – спросила я, глядя ему прямо в глаза.

- Как же, если за меня отдали девушку из древнего магического рода, значит, я чего-то стою, - усмехнулся он.

- Только девушка из магического рода теперь вовсе не маг, и как маг ничего не стоит, - я не сводила с него глаз.

- И кто об этом знает? Для всех вы перенесли тяжёлую болезнь, да и только. Это объясняет все ваши нынешние странности. Опять же, ваши дети могу унаследовать способности.

- С чего бы, теперь-то? И не мечтайте, - усмехнулась уже я.

Я не могла знать этого точно, потому что не очень понимала, что именно сделал со мной граф де Реньян. Но у живого и здорового мага не всегда удавалось передать силу детям, что говорить об увечной мне!

- Помечтать-то я могу, - он тоже не сводил с меня глаз. – Ваша внешность не пострадала. А если вы не сможете применять против меня силу, мне же лучше.

- Интересно, для чего же мне было бы нужно применять против вас силу? – сощурилась я.

- Мало ли, что взбредёт в голову взбалмошной девице!

- Хорошего же вы мнения о невесте.

- Я достаточно плачу семье этой невесты, - жестко сказал маркиз. – И желаю получить в ответ такую жену, которая бы устроила меня полностью, понятно?

- Понятно, - сказала я вслух.

И подумала про себя – готовьтесь к подводным камням и скрытым течениям, господин маркиз.