Мы сделаем это вдвоём

41. Камень с души

Когда Анри вернулся в крепость, душа его пела. Он ничего не сказал Северину, только сначала попросил проводить его почти до самой деревни, и уже на местности сориентировался и нашёл ту самую голову, то есть Башку. А потом, после наиважнейшего разговора – просто попросил забрать его в крепость обратно. И никак не ответил на недоумённый взгляд оруженосца – ну подумаешь, решил по лесу погулять, оттеплило же.

В крепости нужно было оценить происходящее и понять, нужны ли дополнительные распоряжения, если он в сумерках уйдёт… и придёт очень не сразу. Ночью? Завтра?

Всё то, что он узнал о… Чёрт, как её звать-то теперь?

Новые сведения меняли всё. И было чертовски жаль, что не вышло прямо сразу же пойти с ней дальше. Не отпускать, не выпускать. Держать. Заново знакомиться.

Превращение маркизы дю Трамбле в совершенно другую женщину оказалось господним чудом, не меньше. Потому что желать маркизу… После всего, что было у неё с Луи, после того, что он сам о ней думал и говорил. После всего, да. Думать, что только Луи она показывала своё настоящее лицо, потому он и потерял от неё голову. Думать, что она теперь намеренно завлекает его, Анри – потому что к чему иначе эти долгие взгляды? И любовные песни, и те объятия в ночь Перелома года, которые она почему-то назвала танцем? Уж конечно, можно подумать, это был танец! Хотя… может, и танец, потому что он ведь ничегошеньки не знает о том, откуда она взялась на его голову.

Но неплохо взялась. Вот прямо руками – сначала сделала тёплый дом себе, а потом и до крепости дотянулась. Теперь и у него тёплая спальня, и у Жака, и у Асканио. Маг-недоучка, как же. Она почему-то не умеет простейших вещей из области магии, но умеет другое. Её руки не мягкие, какие были у маркизы, но зато она этими руками не даёт умереть ближним своим, ни от голода, ни от холода.

А как поёт-то, господи! Если б маркиза так пела, там бы живых не осталось, не только братец Луи пал бы жертвой её невероятного обаяния. У неё просто не было бы врагов, ни одного. У неё и так ели с рук, а если бы на её месте оказалась эта невероятная женщина – так и вовсе.

Анри ничего не понял из её объяснений о том, кого на кого заменили, но – пока не был готов обсуждать услышанное ни с кем. Ни с Жаком, ни с Асканио. Сначала нужно понять, что теперь как, говоря словами Саважа, было у него какое-то такое присловье. Он утверждал, что фамильное, от какой-то прародительницы.

А что? Он же напросился в гости. И ему будет наплевать на всех других гостей маркизы… то есть, не маркизы. Эжени. У прекрасной Эжени какое-то непроизносимое родовое имя, как у деревенских. Надо выучить. Или надо дать ей своё имя, да поскорее? Чтобы не смотрел на неё хищно купец Васильчиков, или ещё кто-нибудь?

Её будет сложно называть маркизой, потому что… потому что. Ладно, не важно. Маркиза может быть в мире не одна. Это не главное, главное – её глаза, её уста, её улыбка, её ласковые слова. Одет он, значит, плохо. И ещё смеётся. Ну да, у него здесь нет почти ничего, что он может дать ей? У неё и то побольше. И дом теплее, и стол богаче, и ещё эта, как её… баня. Странное место, где моются. Он, правда, ничего не понял, потому что пребывал в лихорадке, вдруг это хорошо? И коты, ещё коты. Это что, если у неё оставаться, то придут коты? Глупости какие у него в голове, господи.

Анри достал шкатулку с ценностями, взятую потому, что мало ли, как жизнь повернётся. Украшения Терезы достались Шарлотте, это правильно. Но у него тут есть кое-что, оставшееся от матушки, принцессы Анны с Полуночных островов. Должно быть. Непременно должно быть, это магически заклятая вещь, не должна потеряться.

Вещь не находилась, пришлось опрокинуть содержимое ларца на постель. Тьфу, ничего не найдёшь. Или найдёшь? О, вот.

Хитрый металл с непонятной радужной примесью, очень твёрдый, не царапается. И в оправе – алый камень, очень прозрачный, ограненный, будто с искоркой внутри. Матушка говорила – это наследство Старшего Народа, пришедшее из глубины веков. На островах Старший Народ живёт, не скрываясь, и живёт совсем иначе, нежели люди, и умеет другое. Вот они и сделали эту штуку, и цепочка тоже заговорённая, чтобы не потерялось. Эта вещь никак не стыковалась у Анри ни с богоданной супругой, имперской принцессой, ни с дочерью Шарлоттой, тем более – обе они не маги. Ни одной из дам, кому случалось его увлечь, тоже никак бы не подошло. А невероятной маркизе Эжени – подойдёт. Тот же внутренний огонь. И сила, несомненная сила.

Кто ещё отстоял бы дом от пожара? Не убоялся нежити и тёмной твари? Поднялся к ним на гору в метель? Лечил бы его от лихорадки, уложив в собственную постель? Стоял бы на воротах над клубящейся тьмой?

Лихорадочные размышления нарушил Жак, он просто вошёл, увидел Анри над кучей золота, и очень удивился.

- Ты что делаешь? – и смотрит то на кучу эту, то на Анри.

- Да вот, ищу одну вещь.

- Нашёл? – и подмигнул, паразит. – Дама была благосклонна?

Анри показал ему кулак.

- Что тут у нас?

- Да ничего не изменилось, пока ты где-то там ходил.

- И ещё уйду, вечером, в сумерках. Приглядишь?

- Само собой, - кивнул друг. – Северин не признался, куда ты ходил. Скажи, она хотя бы человек? Или… как говорит маркиза – зверь лесной, чудо морское?

Что они вообще знают о той, что сейчас называет себя маркизой дю Трамбле? Да ничего. Но наверное, она человек.

- Маг она, - проворчал Анри, показывая, что на том разговор окончен.

- И то ладно, что не простец. Само собой, иди, куда надо. Но будь на связи, и если что не так – мы тебя мигом вытащим.

- Да не придётся, - он уже был там не раз, и всё с ним было хорошо.

Правда, столь недвусмысленно его ещё ни разу не приглашали.

Разум твердил, что нужно поговорить – просто не среди заснеженного леса. А всё прочее – что говорить не нужно вообще, зачем? Нужно взять за руку, поцеловать, и…

И как пойдёт. Цепь с камнем повесить на шею, шкатулку зачаровать и снова спрятать, обойти крепость и проверить – убедиться, что всё в порядке.

- Ты куда собрался? – спросил заспанный Асканио, он, кажется, только поднялся после вчерашнего празднества.

- Вниз, - пожал плечами Анри как можно более непринуждённо.

Нет, с ним не нужно. Да, у него дело, важное дело. Очень важное, самое важное, какое тут только можно сейчас вообразить.

- Северин, проводишь меня, и можешь быть свободен, я позову.

- А куда проводить? – осторожно спросил Северин.

- В дом маркизы.

- А остаться можно? Я дождусь.

И что-то такое мелькнуло во взгляде мальчишки, что Анри рассмеялся.

- Дожидайся. Признайся, прикормили, так?

Тот только расплылся в улыбке и кивнул. Протянул руку, и они сделали этот шаг – один шаг до дома маркизы. Эжени.

- Доброго вам вечера, маркиза.

Поклониться, поймать взгляд тёмных глаз. Его ждут, ему рады, это замечательно.