Мы сделаем это вдвоём

Кто был охотник, кто добыча, да?

Я осторожно обхватила его – потому что иначе мне было бы не устоять на ногах. Он принял это, как разрешение, и руки его сомкнулись вокруг меня. И всё, нет никакой зимы, потому что – так горячо, как зимой быть не может.

Видят высшие силы, я не хотела отрываться от него, совсем не хотела. Но – шаги по коридору, голос Марьюшки.

- Госпожа Женевьев, вы куда потерялись?

Я сделала шаг назад, меня обдало жаром от печки, я схватилась за стену – потому что иначе завалилась бы прямо на пол, и могла только хлопать глазами да ловить губами воздух. Когда зрение вновь сфокусировалось, никакого генерала уже не было, а была озабоченная Марьюшка и не менее озабоченные коты.

- Да что с вами такое, госпожа Женевьев?

- Всё хорошо, - медленно проговорила я, - всё хорошо. Чай кипит. Можно кого-нибудь позвать, чтоб унесли, да заварки свежей сделать.

Когда я вернулась в залу, там произошла какая-то общая переупаковка, и на моём прежнем месте сидел с гитарой Платон Александрович. Поглядывал со значением на Ульяну. И вообще единственное свободное место почему-то оказалось возле генерала. Он сидел, взявшись за лавку обеими руками. И я не нашла ничего лучше, только сесть рядом и так же вцепиться в гладкую деревянную поверхность.

И что же? Поверх моей левой руки, что оказалась с его стороны, тут же легла рука. Я глянула – да, знакомая мне рука. Со шрамом и в кольцах.

Так мы и сидели, и боялись дышать. Оба. Кто теперь заговорит первым, и что скажет?

Пел Платон Александрович, пела Ульяна, пели все вместе, я подпевала тихонечко. А потом полковник Трюшон поднялся и сказал:

- Утро скоро, господа. Не пора ли нам поблагодарить гостеприимную хозяйку и отправиться по домам?

Генерал ухватился за это предложение, как за спасительный канат. Стремительно поднялся, принялся оглядывать своих, что-то негромко им говорить. Нет, не то, что я хотела бы услышать, совсем не то.

И вот я стою на крыльце, накинув пуховый платок, машу тем, кто уходит ногами, а потом в зале – тем, кто уходит тенями. И остаюсь одна.

Нет, конечно, не одна – со всеми домочадцами, и коты прибежали с кухни, где они там прятались, пришли ноги вытереть.

- Госпожа Женевьев, вас раздевать? – спросила Марьюшка.

- Конечно, Мари, спасибо. Раздевать.

Иди спать, Женя. Померещилось.