Мы сделаем это вдвоём

25. Сведения

В следующий раз пробуждение наступило от аккуратного стука в дверь.

- Госпожа Женевьев, тут к вам пришли! – сказала за дверью Марьюшка.

Пришлось подниматься. В комнате было очень душно, хотелось прямо открыть форточку наружу – но пока у меня тут больной, лучше поостеречься. Потом дверь откроем, как проснётся. Или сейчас посмотрю, гостей разгоню, и приоткрою, потому что проветривать нужно.

Я оделась и пошла на кухню умыться. Там приглядывала за булькающим на печке борщом Меланья.

- А Марья Яковлевна в зале с гостями, Евдокия Филипповна спит, Дарёна ушла к Марусе, а Настёна тоже где-то бегает, - доложила она.

Так, и сколько у нас гостей? Сейчас поглядим.

Умытая и даже уже не слишком злая я вышла в залу, и увидела там Марьюшку, степенно беседующую по франкийски с Алексеем Кирилловичем, рядом сидел его человек Венедикт, и тут же – Северин. Сторожевого поста не наблюдалось – наверное, пошли в обход по деревне. Асканио тоже отсутствовал.

- Доброго дня вам, Алексей Кириллыч, Венедикт, - поклонилась я. – Рада, что откликнулись.

- Как же тут было не откликнуться, - вздохнул тот. – Дуняша мне как внученька.

Вот так.

- Северин, где господин маг? – сурово спросила я.

Тот смутился.

- Он того, отбыл в крепость.

- Неужто своими ногами пошёл? – глянула я с ехидцей.

- Меня попросил, - вздохнул парень.

Сбежал, значит. Скотина рыжая. Ладно, я до него ещё дотянусь, я дорогу наверх знаю. А если что – Северин, наверное, не откажется проводить.

- Северин, ступай-ка на кухню, скажи Меланье, я тебя прислала помочь, - я глянула на парня со значением.

Тот сначала не понял, потом дошло.

- Да, госпожа маркиза! – подскочил, и только его и видели.

Марья поднялась сама.

- Я тоже пойду гляну, как там обед.

- Благодарю, - я сжала ей руку.

И осталась с гостями.

- Скажите мне, Алексей Кириллович, чего боится Дуня? И насколько всё это… - Я запнулась, не желая говорить «соответствует действительности» или «реально», а более подходящих маркизе слов придумать не смогла ни на одном из здешних языков.

- Имеет под собой какие-то основания, так, госпожа маркиза? – спросил старец, и остро глянул на меня.

- Верно, - кивнула я.

И вообще хорошо, что мы говорим не на местном языке. Хотя бы деревенские сплетники если и услышат, то ничего не поймут. А будут ли франкийцы подслушивать и сплетничать – не знаю. И ладно.

- Дуня боится мести неприятного человека. К сожалению, я не смог защитить её, когда всё случилось, и её родной дед тоже не смог. Тогда я увёз её с собой. И все эти годы она жила здесь – в тишине и забвении, но жила.

- И что же, кто-то готов её здесь искать? – не верю, вот в самом деле не верю.

- Кто ж знает? Велимир Елизарьев – неприятный человек.

- Я не знаю, кто это, - покачала я головой. – К слову, а должна?

- Нет, маркиза, не должны. Это… человек, унаследовавший графский титул и немалые владения в Понизовецкой губернии, правда, особой силы и влияния при дворе государыни не имевший. И насколько сюда доходят слухи – до сих пор не имеющий.

- И чем наша Дуня его обидела? Она ж безобидная совершенно!

- Дуня-то безобидная? – усмехнулся старец. – Куда там! Целитель не может быть безобидным, просто потому, что знает – как оно там у нас, внутри, устроено, и что сделать, чтобы душу-то от тела освободить. А Дунюшка – не только целитель.

- Всё равно, она не из тех, кто молниями швыряется направо и налево, - фыркнула я, - или язык на привязи не держит, вроде нашего великого мага.

При упоминании Асканио старец вздохнул… и даже чуть улыбнулся.

- Вы, маркиза, на него слишком сильно собак-то не спускайте, или кто тут у вас вместо собак? Коты? Так вот, я за хвост-то его, бестолковца, оттаскал уже.

Я не удержалась, прыснула. Представила, как Алексей свет Кириллыч нашего Асканио за хвост таскает.

- Толку-то, - вздохнула. – Он же снова притащится и привяжется.

- Его влекут загадки, а Дуняша для него – одна большая загадка, теперь и вовсе, как я вижу, - усмехнулся Лосев. – Где она, кстати?

- Спит, бедная. Мы ж с ней ночь почти не спали, потому что кто-то вчера изволил выйти в кожаных сапогах на лёд, - скривилась я.

- Полагаю, господин герцог жив?

- Тоже спит, - отмахнулась я. – Утром порывался забрать весь свой бродячий цирк наверх, но я не дала. Сил у него пока немного, и жар ещё не спал, спорить не выходит. Так что там с Дуней, господин Лосев? Чтобы понять, как лучше её защитить, нужно знать – от кого. Почему-то я думаю, что когда наши маги придут в себя – все, они составят нехилую такую силу. И если кто-то попробует Дуне навредить, то утрётся. И для того, чтобы навредить, ещё нужно сюда попасть, а это в ближайшую пару месяцев затруднительно.

- Верно говорите, маркиза. Понимаете, Дуня в самом деле убила кое-кого, но я считаю, что она права, и можете думать обо мне, что угодно. Я жалею только, что Иван не дожил, и что не спасли её ни он, ни я.

- Рассказывайте, Алексей Кириллыч. Для того, чтобы понимать, от чего защищать и как, нужно знать. А я не знаю ровным счётом ничего. Дуня немало помогла лично мне, теперь моя очередь.

- Дуня – внучка моего любезнейшего друга Ивана Елизарьева, к моему большому сожалению, ныне уже покойного. И ещё раз к сожалению, внучка мало того, что рождённая вне брака, так ещё и от крепостной матери. Его сын Филипп встретил Елену, и… вы понимаете, в общем. А та Елена, надобно вам знать, была наполовину нелюдью. Оттуда и красота редкостная, и сила. Правда, Елене-то как раз силы отмерили немного, она и прожила недолго, бедная, а вот Дуняша восприняла всё, и ещё немного, потому что Елизарьевы – тоже маги. Дуняшу воспитывали в господском доме, всему учили, что магу знать положено, и не только магу, знатной девице тоже, и вольную справить не забыли. А потом господь призвал сначала Катеньку, супругу Ивана, а после вскоре и его самого – в один месяц, стремительно. Приехал наследник – законный сын Филиппа, тот самый Велимир, брат Дуняши, стало быть. Бумаги все прошерстил, и для него оказалось неприятным сюрпризом наличие единокровной сестрицы, признанной дедом в числе наследников. Он уничтожил вольную, объявил её несвободной и заставил выйти за своего названного брата, с которым вместе воевал незадолго пред тем на югах. А тому, прямо сказать, Дуняша наша была слишком хороша. Он позволил себе недопустимые деяния в отношении к ней, за что и поплатился. А она сбежала, и нашла меня – попросила, чтобы помог ей уехать в Европу, там людей столько, что затеряться нетрудно. Но я уже угодил в немилость, и выбор у меня был в том моменте – ссылка или пожизненное заключение в столичной крепости. Я-то выбрал ссылку, но с меня не спускали глаз. Тогда мы с ней и придумали изменить ей внешность – она соорудила всё то, что её скрывало, и это был какой-то суровый нечеловеческий обряд, в том числе и с моей кровью, и Венедикт тоже поделился. Так только и добрались сюда, потому что её искали, и искали тщательно. Меньший Елизарьев обещал, что жив не будет, а за Матвейку своего окаянного отомстит. Что ж, пока не отомстил.

- Поняла, - кивнула я. – С вашего позволения, я поживу с этим немного, подумаю. И обещаю без вашего совета ничего не предпринимать.

- Принимается, - кивнул старец. – Благодарю вас, маркиза.

- Не за что пока. Подумаем ещё. Но Дуню в обиду не дадим.

Дверь отворилась, с мороза зашли солдаты – от них так и тянуло холодом.

- Вот и славно, - кивнула я. – Значит, будем обедать.