Дары инопланетных Богов

Найденный цветок-ангел пересажен на новую почву

Он, наконец-то, привёл её к себе, в своё собственное жильё. Войдя, Икринка с любопытством оглядела всё вокруг, а сам Антон замирал от потрясающего счастья. Холл с прозрачной стеной вместо окна, выходящей в лесопарк. Внизу, вдалеке было видно озеро, лежащее как зеркало в раме — в обрамлении лиловых древовидных кустарников. Их цветы имели аромат сладких яблок. Отсюда нельзя было уловить их пряное благоухание, но он обещал ей, что совсем скоро они пойдут туда гулять. На разноцветных площадках играли дети сотрудников, живущих в ЦЭССЭИ. Здесь же была Академия с общежитием для студентов. Для этой цели по всей стране отбирались умные молодые люди, это было новшеством для Паралеи, где высшее образование было платным, недоступным для бедняков. Хотя среднее образование было всеобщим. Средним оно было, понятно, соотносительно с уровнем большинства жителей страны. Антон продолжал не только жить в недрах «ЗОНТа», самого закрытого и засекреченного объекта в ЦЭССЭИ, но и временами работать в лабораториях среди землян. Верхний, в смысле наземный, научный десант именовался корпусом сбора и анализа иноземной флоры и прочей микрожизни — «КСАИНФ». Тех, из кого он состоял, звали с определённой насмешливостью «ксанфиками», а прочих, кто жили внизу в военном корпусе скрытого города, призраками, намекая, что они вылезают с того света в этот.

Почему Антон с лёгкостью перешёл к Венду? Не потому, что прельщали его посулы, а потому, что работа на поверхности была ему скучна, и пришло понимание ошибочности выбранного пути, навязанного, по сути, мамой-биологом и специалистом в мире растительного царства планеты Земля. Но здесь на Паралее душа Антона стал требовать иной деятельности, и чтобы пройти на первый уровень в ГРОЗ, надо было готовиться и готовиться. А там этих уровней — не сосчитать. Да и есть ли им предел? Привычная ленивая жизнь, тишина наверху, он засыпал там и пробуждался только в подземельях и в горах среди ребят. Всего три года назад он и помыслить не мог, что подобные тихие заводи ждут его там, куда он бежал от таких же, но на Земле. Его жильё было удобным, и Антона не тревожили, коли уж сложилось так, что в жилье не нуждались более важные в сравнении с ним, мальчишкой, земляне. Он обладал лишь самым необходимым для жизни, как и все, но Икринка оторопела, — Никогда не думала, что люди так могут жить! — и восхищённо озиралась, обойдя все отсеки жилого помещения, спальню, кухню-столовую, просторный холл, не пропустив и санузел. Особого смущения в ней он не отметил.

— Смотри, — он протянул ей нечто воздушное. Платье сшила Нэя за одну ночь, как и обещала. Сама ткань была произведена по земной технологии, производимой в столице на засекреченных фабриках, выкупленных у частных лиц. Икринка побежала в холл, спрятавшись от него, чтобы переодеться. И чего ради было прятаться? Она вышла в новом платье вся на виду, как фея в туманной кисее. И хотя ткань, вроде, и матовая, не сильно скрывала её тело, и оно просвечивало, как стебель цветка в полупрозрачной вазочке.

— Так ходят у вас по улице? — спросила она с сомнением, изучая себя в зеркальной стене, за которой таился встроенный шкаф.

— Нет, — засмеялся он, — только дома. Для улицы одежда должна быть проще, — и объяснил ей, что завтра отведёт её к милой и доброй женщине, где та у себя в местном Доме Моды подберёт ей всё нужное для жизни здесь. — А это, — и он указал на её тунику, — выбрось.

— Выбросить? Моё лучшее платье?! Мы с дедушкой купили в столице. И поясок бабушка вязала.

— Ну, хорошо, сохрани. Будем вместе любоваться на него, когда захотим вспомнить свой первый день знакомства. Только здесь одеваются по-другому. Тебе Нэя всё даст.

— Без денег? У меня их нет.

— Я уже всё ей оплатил.

— Ты богач?

— Нет. Но для жизни есть всё нужное.

— А ты купишь мне платье для падшей женщины?

— Что? — поразился он, — почему для падшей? Здесь нет никаких падших.

— А я буду кто?

— Ты? Будешь другом. Захочешь, так и женой. Будешь?

— Да. Зачем и приехала иначе? А туфли с камушками тут носят?

— Не знаю. Не обращал внимания. Нэя тебе всё покажет.

— Она какая, Нэя?

— Хорошая. Добрая.

— Когда я видела маму в последний раз, то… или это был её предпоследний приезд? Он с нею приезжал. Всё выспрашивал у мамы, — «Где Нэя?» Но мама ничего ему не сказала.

— Отец? — спросил Антон, не удивившись. — Кто он, твой отец?

— Он? Не знаю. Но он богач в отличие от тебя. Это точно. Дедушка говорил, что он маг, а ещё убийца. Его тут все боялись в столице. — Антон был озадачен. Почему маг и убийца? О ком она говорила? Может, и не о Венде?

— Почему вы жили так просто? Если он богач?

— Ему не было до нас дела. Никогда.

— Кого же он убил? Что за зловещий был тип?

— Не знаю. Так говорил дедушка. Говорил, что ему положено было убивать по его профессии.

— Он был военный?

— Ну да. Кажется… Только я ни разу не видела его в военной форме. А это можно оставить? — Икринка протянула руку. На тонком запястье был простенький плетёный браслет из цветных нитей с красивым большим камнем, похожим на земной хризоберилл. Он переливался и зелёным, и красным, в зависимости от игры граней и освещения. Но, возможно, и здесь добывали подобные минералы. Почему и нет?

— Дедушка подарил. Это его Кристалл.

Антон взял её руку, дотронулся губами до запястья. — Можно. Это красиво.

От браслета шёл ощутимо тёплый поток. Запылали губы, едва он притронулся к её коже, и камень будто дышал на её запястье. Но нет. Это было её тепло, биение её пульса.

— Как хорошо вы тут живёте. Как же живут у вас богатые, если простые как ты живут так?

— Здесь нет богачей. Здесь всё иначе.

— Иначе? Как? Все богачи? Бедных же нет. Здесь так хорошо! — и это было правдой. Это был кусочек Земли, насколько возможно его было тут устроить.

— Когда-нибудь, — сказал он, — все люди Паралеи будут так жить. Может, и лучше.

Но её ничуть не заботило счастье всего местного человечества. Она, не дослушав, пошла в сантехнический отсек, потом сунула нос в душевую кабину. — Ты должен мне объяснить, как всё тут работает. Я ничего не понимаю. Я никогда этого не видела. Нигде. Даже в кино.

Он вздохнул. Заниматься ликбезом не хотелось. Но надо. Откуда ей всё было знать? Маленькая дикарка его совсем не стеснялась, и ей было всё равно, что она была вся на виду в Нэином шедевре. Или она считала, что здесь так и надо, в домах все так и ходят. Она и старалась соответствовать. Ему стало жалко её. «Я скотина», — сказал он сам себе. Но что это могло изменить? Она искупалась, играя разноцветными струями тонизирующего душа и визжа от радости.

— А у нас там, — сказала она, кутаясь в его купальный пушистый халат, — нет душа. У нас каменный бассейн. Воду мы набираем от дождей. Бассейн в саду, вода в нём холодная. Я купаюсь только в жаркие дни. А так, бабушка греет воду, и я моюсь в большом тазу. — Она, довольная, обнюхивала свои душистые руки.

— Почему у тебя такая огромная постель? Размером с мою спальню?

— Я так люблю. Но, если честно, я её не выбирал. Это же не моя личная собственность. Всё принадлежит ЦЭССЭИ.

— Как это? Какому Цэсси? Он кто?

Антон, смеясь, ничего ей не объяснял.

— У меня постель была узкая. А где я буду спать? Там, в большой комнате? Можно я буду спать у стеклянной стены?

— Это не стекло.

— А что?

— Сложный состав. Он твёрдый как камень. Его нельзя разбить.

— А, — ответила она безо всякого удивления и интереса, будто у них в провинции всё это было в порядке вещей.

— Ты купишь мне кровать?

Антон не ответил ей.

— Ты не хочешь переодеться в своё платье?

— Мне такое пушистое больше нравится. Оно тоже моё? Только оно очень большое.

— Это мужская одежда для домашнего отдыха, а не женское платье.

— Мужская? А где штаны? Они тоже пушистые?

Он смеялся и молчал. Она всё же уловила в его взгляде на себя нечто, от чего ей захотелось спрятаться. Хотя бы в пушистый и непроницаемый для его глаз халат, который она посчитала за платье для женщины, для себя. Но он уже успел разглядеть её стройное тело и нежнейшую грудь, и ходил за нею с уже неотступным и вполне определённым желанием.

— Я никогда не видел таких девушек как ты, — сказал он ей.

— Таких и нет, — ответила она спокойно и утвердительно.

— Ты знаешь о том, что красива? С кем же ты могла себя сравнивать там в вашей провинции?

— Дедушка мне говорил. И отец тоже. Но ведь и актрисы в кино хуже, чем я. Лучше была только мама. В провинции за мной бродили многие. Но я ждала тебя.

— Меня? Ты знала, что мы встретимся? Я тебя долго искал…

Он угостил её кофе, которым наполнил розовую чашечку, купленную где-то в столице. Местные изделия зачаровывали своей тонкой работой и художественной продуманной красотой.

— Что за напиток? — она попробовала кофе, — гадость какая! — и скривилась, отодвинув чашечку.

— У моей бабушки такие же чашечки, как и у тебя. Дедушка ей привёз из столицы. Но она даёт мне вкусные напитки из плодов и ягод.

— А я люблю, — сказал Антон, счастливо смеясь одними глазами. И допил её кофе, с нежностью прикасаясь к чашке, из которой пили её губы.

— Ну ладно, ради тебя я попробую ещё глоточек, — она отхлебнула из его чашки и опять скривилась. — Похоже на сажу, растворённую в воде. Такую отраву нельзя пить! Не пей, а то заболеешь. Дедушка пьёт иногда пьянящий напиток, так он хотя бы душистый и сладкий, а это-то, — она едва не окунула кончик носа в чашку, принюхалась, — Запах необычный, но очевидно, что напиток не полезный. Моя старшая мама по одному запаху определяет пользу или вред растений, а также еды. Я тоже так могу. Но раз уж я тебя выбрала, мне придётся снисходить к твоим вкусовым пристрастиям. Дедушка говорил, кого изберёшь, не вздумай критиковать ни его вкусы, ни его характер, дари только восхищение. Так что, я восхищаюсь всем, что тебя окружает. — Она решительно отодвинула чашечку. Непосредственная и открытая, она не имела в себе даже и намёка на женскую кокетливость. Он неотрывно следил за ней глазами.

— Вы там пьёте сажу, растворённую в воде? — и он смеялся от счастья.

— Ты что! Разве мы мутанты из пустынь? Мы жили хорошо. Я была избалована дедушкой и отцом, так считала старшая мама, — она гневно сдвинула светлые пушистые бровки. — Дедушка умеет вкусно готовить, а бабушка умеет крошить вкусные травки в овощи, понимая, как лучше создать из них полезную для здоровья еду. К тому же отец всегда привозил мне много вкусностей.

Взяв её тунику, он хотел убрать её в шкаф. Ведь завтра ей предстоит в ней выходить в город. Она же испуганно дёрнула её из его рук, решив, что он хочет выбросить. Из кармана выпало голубое с отливом ожерелье. Он взял его в руки и стал рассматривать. Кристаллы мягко переливались в его руках.

— Это что? — Камни были похожи на тот, что лежал у Рудольфа на столе, в его холле-пещере. Беломорит, вот как назывался тот камень. Найден в горах на русском Севере, был назван в честь Белого моря.

— Дедушка мне подарил. У него в горах в пещере лежали.

— В горах? Как вы попадаете в горы?

— На крыльях.

— На крыльях? На аэролёте? Но у вас же его нет!