Всё когда-нибудь заканчивается: терпение, нервы, патроны…

26

В окно спальни ворвался дневной свет. Гермиона, не открывая глаз, блаженно нежилась под одеялом. Возможно, они с Драко сделали этот шаг немного внезапно, но она нисколько не жалела. Они оба знали, что чувствуют друг к другу, и когда прошлым вечером сказали об этом, момент казался вполне подходящим. Ну и кроме того, мстительная часть её души была довольна, предполагая, как взбесится Люциус Малфой, если когда-нибудь узнает, что она и его сын сделали в их родовом поместье.

Но прямо сейчас Гермиона не хотела думать о Люциусе Малфое или других разрушительных последствиях. Это утро принадлежало только им.

Все остальные мысли улетучились, когда она растаяла в объятиях волшебника. Тепло его тела окутало Гермиону, когда Драко обнял её за талию и крепче притянул к себе.

— Доброе утро. — Его голос был хриплым, более глубоким и грубым, чем обычно.

Гермиона оглянулась через плечо и улыбнулась. — И тебе доброе утро.

Драко скользнул кончиками пальцев по её обнажённому бедру. — Хорошо спала?

— Прекрасно.

— Я тоже.

Они лежали в умиротворяющей тишине, и только лёгкие касания пальцев Драко не давали спальне казаться абсолютно замершей. Последние несколько недель уже доказали, что они могут беседовать часами и, казалось, никогда не исчерпают запас тем для разговоров. Но Гермиона наслаждалась даже его молчаливым присутствием рядом.

Ничто другое не имело значения в этих стенах: ни его отец, ни угроза брачного контракта, ни даже её работа. Только они двое. Гермиона была готова провести в таком состоянии весь день и не высказать и толики недовольства.

Но, разумеется, у мира снаружи были другие планы.

Резкий стук нарушил их безмятежное состояние. За окном хлопала массивными крыльями огромная рогатая сова.

Гермиона спиной почувствовала, как поднялась и опала грудная клетка Драко, и его тяжелый выдох коснулся её шеи. С видимым усилием он разорвал их объятие, выбрался из постели, натянул брюки и открыл окно.

Сова приземлилась на стол и уронила свиток. Даже со своего места на кровати Гермиона могла видеть ту же восковую печать изумрудного цвета, что была на её приглашении на суаре. Драко уставился на пергамент, но не взял его.

— Bonjour, Achille. Ca faisait longetemps, — сказал Драко птице. — В нашей совятне есть для тебя еда. Там ты сможешь отдохнуть перед долгой дорогой назад.

Сова коротко ухнула в знак понимания, расправила крылья и вылетела в окно. Но даже после этого Драко всё ещё смотрел на нетронутый свиток.

— Это от твоих родителей? — наконец спросила Гермиона.

Драко кивнул. — Они во Франции, встречаются со старым другом семьи и хотят, чтобы я рассмотрел возможность заключения помолвки.

— Не прочтёшь?

Он отрицательно покачал головой. — Зачем? Это только разозлит меня.

Гермиона села. — Потому что там может оказаться что-то важное.

— Сомневаюсь, — простонал Драко. — Наверное, просто напоминание о том, что завтра истечёт срок для принятия решения. — Он коротко улыбнулся. — Но вряд ли он знает, что я уже это сделал.

Гермиона почувствовала облегчение, когда матрас прогнулся под весом тела Драко, вернувшегося в постель. Он коротко поцеловал её, запустив пальцы в спутанные кудри.

Разумом она понимала, что ещё не все вопросы решены, но сердцем чувствовала, что это не так. Драко выбрал её. И сегодня он собирался съехать из поместья. Если всё пойдет по плану, эта сложная история с брачным контрактом скоро останется позади, и они смогут просыпаться вместе, когда захотят.

Когда Драко разорвал поцелуй, мягкое сияние утреннего солнца осветило его лицо. Яркая улыбка проявила ямочки на щеках. — Твои волосы всегда в беспорядке по утрам, или это последствия прошлой ночи?

Улыбка сменилась дерзкой ухмылкой, и Гермиона ткнула его кулаком в плечо. — Обязательно было портить момент?

— Не удержался, — усмехнулся Драко и поцеловал её ещё раз.

Они откинулись назад и снова расслабились. Гермиона положила голову на грудь Драко. Уютная тишина вернулась, но очень скоро бурлящие в её голове мысли стали оглушительными. Теперь, когда утренние поцелуи прекратились, и сладкое блаженство неведения разбилось вдребезги после полученного письма, разум Гермионы вновь захватил контроль над её эмоциями. Как бы ей ни хотелось поиграть в счастливую пару, она больше не могла притворяться, будто Драко не собирается принимать решение, которое изменит её жизнь.

— Нервничаешь из-за того, что должен сказать родителям? — тихо спросила она.

Драко медленно вдохнул и через несколько секунд ответил: — Не назвал бы это так. — Он переплёл их пальцы. — Просто странно понимать, что скоро всё изменится, но не знать, как именно.

Гермионе было знакомо это ощущение. Она чувствовала то же самое в конце четвёртого года, когда вернулся Волдеморт. Хотя ситуации были разными, неприятное чувство тревоги, несомненно, было таким же. Но Драко, по крайней мере, контролировал ситуацию, и грядущие изменения, хотя и резкие поначалу, в конечном итоге приведут к лучшему.

Гермиона попыталась приободрить его. — Возможно, есть шанс, что твои родители когда-нибудь изменят своё мнение. Они были готовы рискнуть всем ради тебя во время войны.

Но даже произнося эти слова, она понимала, насколько мизерным был шанс. И пренебрежительное фырканье Драко только подтвердило её мысли.

Драко покорно вздохнул. — И отец, и мать чётко выразили свою позицию по этому вопросу, — сказал он. — Раньше я надеялся, что мать в конечном итоге встанет на мою сторону, но когда мы разговаривали в последний раз, она сказала, что поддерживает решения моего отца.

Одно это заставляло Гермиону хотеть прямо сейчас найти Люциуса и Нарциссу Малфой, и подробно объяснить им, что значит уважать свободную волю другого человека! Но пока она довольствовалась раздражённым фырканьем. — Я не понимаю, как твои родители могут ставить во главу угла такие несущественные вещи, как статус крови, а не счастье своего сына.

— Поверь мне, — усмехнулся Драко. — Я уже несколько недель задаю себе тот же вопрос. — Он расслабился, уставившись в потолок. — Полагаю, в них слишком глубоко укоренилось чистокровное воспитание.

— В каком смысле? — спросила Гермиона, так и не дождавшись продолжения.

Драко несколько секунд обдумывал вопрос, прежде чем ответить: — Проще будет показать.

* * *

Через несколько минут Гермиона стояла рядом с Драко у закрытых двойных дверей.

— Подожди здесь, — попросил он. — Я сейчас вернусь.

Стараясь не открывать дверь слишком широко, чтобы Гермиона не могла заглянуть внутрь, Драко проскользнул в комнату. Естественно, ей не терпелось узнать, что он хочет показать — особенно если нужно было сделать что-то до того, как она это увидит.

Но ей не пришлось долго изнывать от любопытства. Через пару минут Драко вернулся и проводил её внутрь.

Причина для ожидания мгновенно обрела смысл. Более сотни пар нарисованных глаз устремились в её сторону, и каждая следующая, казалось, выражала больше неодобрения, чем предыдущая. Хмурые гримасы. Поджатые губы. Стиснутые челюсти.

Многие отправились в соседние портреты, чтобы поделиться своим ужасом, и никто, казалось, не был рад появлению этой ведьмы в галерее. Не потребовалось много времени, чтобы сделать вывод, что они каким-то образом знали, кто такая Гермиона, включая её статус крови.

И всё же они не произнесли ни слова. Или, скорее, не могли произнести из-за Силенцио, которое Драко, несомненно, наложил на них.

Гермиона оторвала взгляд от портретов и посмотрела на Драко. — Полагаю, это твои предки, — легко догадалась она.

— Милая компания, не правда ли? — ответил Драко, дёрнув верхней губой. Его взгляд блуждал по картинам в прихотливых рамах. — Я мог бы сказать тебе имя и историю каждого из них.

Эхо его шагов отражалось от стен, когда Драко расхаживал перед самым нижним ярусом портретов. Они не могли ничего сделать, кроме как презрительно смотреть на самого молодого члена их рода.

— Воспитание юных чистокровных волшебников отличается от воспитания в других семьях, — начал объяснять Драко. — Ты же знаешь, что в настоящее время в магической Британии нет системы общего дошкольного образования.

— Это не надолго, — быстро добавила Гермиона.

Драко усмехнулся. — Не надолго, — согласился он. — Хотя я подозреваю, что причина, по которой этого до сих пор не произошло, в том, что чистокровные семьи не хотят, чтобы обучение их детей регулировалось какими-то правилами.

Он засунул руки в карманы и неторопливо направился к Гермионе. — Конечно, меня учили математике и чтению, но, как и у многих других чистокровных детей, большая часть моего образования до Хогвартса была посвящена истории моей семьи. Меня учили гордиться тем, что я — Малфой.

Он оглядел комнату. — Я провёл здесь бесчисленные часы. Мне приходилось слушать рассказы о жизни всех этих ведьм и волшебников. Отец постоянно говорил, как престижно быть Малфоем и чистокровным. От меня ожидали, что в один прекрасный день я достигну такого же величия, как мои предки, и мой портрет займёт положенное место в этой галерее.

— То, что ты сделал, действительно очень много значит, — заметила Гермиона. — Хотя твой отец может иметь другое мнение, твои мемуары — это большое достижение, которое наделило имя вашей семьи новым смыслом.

Драко усмехнулся, но всё же слегка улыбнулся ей. — Мемуары, рассказывающие о моих гнусных преступлениях в подростковом возрасте — это не совсем тот вклад, что я себе представлял. — Не то чтобы это было важно, но теперь я точно могу гарантировать, что после сегодняшнего дня мой портрет никогда не будет висеть здесь. Но я больше не хочу ассоциировать себя с этими ведьмами и волшебниками. Чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, что они не более, чем чистокровные фанатики.

Лицо Драко исказила гримаса, и Гермиона успокаивающе положила руку ему на плечо.

— Это не потому, что ты стал старше, — сказала она твёрдым, но нежным голосом. — Это потому, что ты перестал слепо принимать на веру то, что тебе говорили в детстве.

Драко фыркнул. — Мне понадобилось всего двадцать лет.

Драко всё ещё держал руки в карманах и, казалось, что-то перебирал там. Неужели он нервничал в ожидании разговора с родителями больше, чем хотел показать?

Но мозг Гермионы работал так быстро, что она едва успела обдумать эту мысль. У неё возник новый вопрос.

— Ты будешь первым Малфоем, который женится не на чистокровной?

На мгновение воцарилась тишина.

— Первым? — Драко покачал головой. — Нет, не первым. Но всё гораздо сложнее. — Он помолчал, обдумывая что-то, а затем сказал: — Позволь мне показать тебе кое-что ещё.

Драко повёл Гермиону в соседнюю комнату, меньше первой и гораздо скромнее декорированную. В ней был только один гобелен, правда, довольно большой. Вышитое золотом дерево раскинуло свои ветви по полотну, испещрённому бесчисленными именами и датами. Вверху был начертан девиз «Sanctimonia Vincet Semper» — Чистота всегда победит.

Гермиона осторожно приблизилась к нему. — Совсем, как у семьи Блэков, — сказала она с изумлением. Её пальцы зависли над ветвью давно умершего предка. — Я думала, тот — единственный в своём роде.