Всё когда-нибудь заканчивается: терпение, нервы, патроны…

— Так это была сова не твоей матери? — спросила Гермиона, когда Драко вернулся к столу.

— Нет, — ответил он. — Это птица Бофоров.

Драко знал, что непременно получит письмо от родителей Эми. Наверняка им есть что сказать волшебнику, который, как они предполагали, через несколько дней станет членом их семьи. Но дело в том что на свитке было написано только его имя…

Он развернул пергамент и начал читать.

Дорогой Драко,

Хотя прошло уже несколько лет с тех пор, как мы виделись в последний раз, надеюсь, ты знаешь, что я всегда с нежностью вспоминала каникулы, которые наши семьи проводили вместе. Ты был таким красивым мальчиком, и, должна признаться, временами я задавалась вопросом, не попытаются ли наши родители в конце концов устроить что-то между нами. Тогда я не стала бы возражать. Но сегодня я испытываю облегчение.

Как бы я ни уважала тебя как волшебника, вряд ли мы с тобой подошли бы друг другу, хотя я знаю, что мне нет нужды объяснять тебе это. Твоя мать рассказала нам, что случилось. Мой отец в ярости, но я рада за тебя. Желаю вам с мисс Грейнджер счастливой совместной жизни.

Мой отец временно приостановил заключение очередного брачного контракта в надежде на то, что неприятные разговоры, последовавшие за неудачным контрактом между тобой и мной быстро прекратятся. Я, однако, надеюсь, что теперь он будет рассматривать партнеров и за пределами ограниченного общества чистокровных. Неудивительно, что для чистокровного сообщества стало настоящим шоком узнать, что некогда непреклонная семья Малфоев скоро отступит от своих традиций. Но если Малфой может это сделать, то почему не может Бофор? К тому же, мой старший брат своим браком уже защитил наше семейное имя и наследие. Если ты можешь мне посоветовать, как обсудить эту тему с моим отцом, я буду тебе очень признательна.

Искренне,

Эми

Закончив, Драко передал письмо Гермионе, а прочитанные слова закружились в его голове.

— Мне интересно, действительно ли она хотела выйти за тебя замуж или была ещё одной чистокровной, которую вынудили заключить брачный контракт, — спросила Гермиона, дочитав письмо. — Что ты ответишь?

— Что лучше с самого начала быть честным с родителями, — ответил Драко после нескольких минут раздумий. — И не ждать «подходящего» момента, чтобы поговорить с ними. Нам повезло, что я подарил тебе это кольцо. В противном случае, возможно, у нас не было бы выхода.

Рука Гермионы теперь покоилась в его ладони, а подушечка большого пальца скользила по фамильному гербу Малфоев, такому значимому для него в течение многих лет.

— Ты — не такой, как все, — эхо отцовского голоса всплыло в его памяти. — Во-первых, ты — волшебник, во-вторых, ты — чистокровный, и в-третьих, ты — Малфой. Никогда не забывай об этом. Что бы ни случилось, эти три вещи у тебя никогда не отнять.

— Да, отец.

Его детство было заполнено уроками об истории семьи Малфоев и о том, как Драко должен гордиться тем, что он был следующим в длинной череде знатных ведьм и волшебников. В некотором смысле он всё ещё гордился этим фактом. Не потому, что хотел быть связанным с их чистокровным прошлым, а потому, что был тем, кто разрушил шаблон предубеждений. Неважно, если отец отречётся от него. Драко был и навсегда останется Малфоем. Как его учили, этого у него никогда не отнять. Независимо от того, одобрял ли это Люциус, таков был новый путь семьи Малфоев.

И для Драко пришло время сказать это ему в лицо.

Отодвинув стул, он оставил завтрак на столе и направился в спальню.

— Мне нужно кое-что сделать, — коротко объяснил Драко, уже одетый в мантию. — Я вернусь через час.

— Хочешь, я пойду с тобой? — спросила Гермиона, не сводя с него глаз, пока Драко застёгивал последнюю пуговицу.

Он покачал головой. — Это то, что я должен сделать сам.

— Драко, я не знаю, сколько ещё раз мне нужно это повторить, но ты не всегда должен делать всё в одиночку.

— На этот раз я должен, — сказал он и поцеловал её в макушку. — Но если тебе от этого станет легче, у меня есть много идей, чем мы с тобой можем заняться вместе, когда я вернусь.

Он посмотрел на Гермиону с многозначительной усмешкой, любуясь, как она прикусила нижнюю губу.

— В таком случае, не стану тебя задерживать.

После ещё одного поцелуя на прощание он закрыл глаза, сконцентрировался на поместье, надеясь, что защита его пропустит.

* * *

Он покинул поместье всего два месяца назад, но уже чувствовал себя здесь иностранцем. Вещи, которые этот дом олицетворял, зверства, которые происходили здесь во время войны… Драко не хотел быть связанным хоть с чем-то. Однако было одно место, куда он хотел зайти перед встречей с отцом.

Драко прошёл по коридорам и остановился перед нужной дверью. Повернув ручку, он ступил в помещение, где всю плоскость стены прямо перед ним занимал большой семейный гобелен Малфоев.

Ровный звук шагов разносился по комнате, посвящённой гордым и чистым предкам Дома Малфоев. Начиная с семнадцатого века, поколения за поколениями ставили во главу угла статус крови, а не любовь. Но теперь это изменилось.

Когда Драко подошёл ближе, его взгляд упал на самые молодые ветви фамильного древа, тянувшиеся от его деда Абраксаса через его родителей к нему самому. Ребёнком он часами изучал этот самый гобелен, запоминая каждого изображённого на нём и готовясь к вопросам отца. Вот только теперь с ним что-то было не так.

Вместо ветки, заканчивающейся портретом Драко, теперь было тонкое разветвление, соединяющее его изображение с кем-то другим, чьё имя было отпечатано ниже.

Гермиона Джин Грейнджер.

Пальцы Драко потянулись к этому доказательству их магической связи, уже признанной частью семьи Малфоев.

— Я обнаружила это на следующее утро после того, как вернулась в Мэнор.

Драко не сводил глаз с гобелена, когда к нему подошла его мать.

— Как ты узнала, что я здесь? — спросил он, когда Нарцисса устроилась рядом.

— Часы в библиотеке, — сказала она. — У меня было предчувствие, что ты придёшь сегодня.

Драко тихо фыркнул. Как бы ни ошибалась её материнская интуиция относительно того, что он скрывал все эти недели, теперь она, несомненно, вернулась в полную силу.

Несколько секунд они молча смотрели на гобелен, а затем Нарцисса нарушила тишину, удивлённо произнеся: — Сотни лет чистокровной линии Малфоев вот-вот закончатся.

Губы Драко дёрнулись, когда он вспомнил, как в последний раз стоял на этом месте. — Однажды одна мудрая ведьма сказала мне: «Всё когда-нибудь заканчивается. Так почему бы и чистокровной линии Малфоев не закончиться?» — Он взглянул на мать. — Некоторым из нас просто нужно было напомнить о том, что на самом деле важнее всего.

Нарцисса кивнула. — И я не позволю себе забыть об этом снова.

Он наблюдал, как внимание матери вернулось к портрету Гермионы.

— Она очень любит тебя, — сказала она, грациозно повернувшись к Драко. — Думаю, она более чем достойна.

Когда Драко встретился взглядом с матерью, его глаза сияли. — Она ещё станет лучшей из нас.

Он чувствовал огромное удовлетворение от того, что мать приняла его выбор. И тот факт, что она вернулась в Мэнор, предполагал, что она также приняла всё, что сказал Люциус после разрыва контракта. Но Драко вынесет собственное суждение.

— Полагаю, ты знаешь, почему я здесь, — сказал он матери.

— Да, и он предполагал, что ты можешь прийти, — спокойно ответила Нарцисса. — Он у себя в кабинете.

— Спасибо, — сказал Драко. Он начал было выходить из комнаты, но остановился и повернулся к матери. — Спасибо тебе за всё.

Она посмотрела на сына и усмехнулась. — Всё, что потребуется, чтобы ты был счастлив.

* * *

Внутренности Драко скрутились в узел. Он хотел бы сказать, что без колебаний вошёл в кабинет отца, но это было бы ложью. Всю свою жизнь Драко боялся этого человека. Но не страх теперь управлял его жизнью. И не отец.

У него перехватило дыхание, когда он занёс кулак и постучал.

Щелчок означал, что Люциус отпер дверь, и Драко вошёл внутрь. Его взгляд упал на человека, делавшего всё возможное, чтобы контролировать сына. Круги под его глазами были темнее, чем обычно, и волосы больше не сияли. В некотором смысле это напомнило Драко о том, когда отец вернулся из Азкабана, словно из него высосали часть жизни. Но Драко не испытывал сочувствия. Люциус сам приготовил себе постель.

Выражение лица Люциуса было напряжённым, когда Драко двинулся вперёд. Во взгляде мужчины, первый раз за два месяца увидевшего сына, не чувствовалось теплоты. Не то чтобы Драко ожидал чего-то другого. Он тоже не был в восторге от встречи с отцом.

— Ты вернулся, — раздался в комнате строгий голос Люциуса.

— Ненадолго.

Пространство сжималось от невысказанного напряжения при воспоминании о том, как закончился их последний разговор. Только на этот раз главным был Драко.

Он глубоко вздохнул и выпрямился. — Мне нужно кое-что сказать тебе, отец, так что пришло время выслушать меня. Для разнообразия.

Плечи Люциуса напряглись, когда Драко шагнул ближе, глядя ему прямо в глаза.

— Ты проиграл, — заявил Драко, и в его груди вспыхнул огонь. — Ты сделал всё, что было в твоих силах, чтобы остановить меня. И всё же ничто не смогло помешать нам с Гермионой быть вместе. Потому что это я контролирую свою жизнь, а не ты или кто-то ещё. Я. Ты можешь не одобрять мой выбор и, честно говоря, мне уже наплевать. Ты ни разу не принял во внимание мои желания, даже когда я прямо заявил тебе о них. Я твой сын, а не пешка в твоей игре.

Люциус открыл было рот, но Драко тут же оборвал его.

— Нет, сейчас моё время говорить, — чётко произнес он, чтобы не возникло сомнений в его решимости. Если бы Драко действительно хотел, он мог бы наложить на этого человека Силенцио, но он не его отец и никогда им не будет.

— Ты осудил мои отношения и обесценил мою профессию. Но ты меня не контролируешь. И никто не контролирует. Мне уже пришлось выполнять приказы одного маньяка, и нет нужды напоминать тебе, чем это закончилось. Я больше никогда не позволю подобному произойти. — В глазах Драко угрожающе защипало, но он выдержал. — Я люблю Гермиону и люблю то, чем я занимаюсь. И если ты любишь меня, тебе придётся смириться с тем, что на мне закончится наша чистокровная родословная. Но семья Малфоев — нет. Поэтому ты должен решить, что для тебя важнее: кровь или семья.

Драко крепко сжал челюсти и несколько секунд смотрел на отца, ожидая ответа. Его грудь вздымалась и опускалась в такт частому, ровному дыханию, но выражение лица Люциуса не изменилось. Очевидно, ничего другого Драко от него не дождётся.

Он фыркнул и разочарованно покачал головой. — Я знал, что ты не сможешь измениться, — прорычал Драко. — Счастливой тебе жизни, отец.

Драко развернулся и пошёл прочь, решив, что больше никогда не увидит этого человека. Если Люциус всё ещё колебался, значит, он не усвоил урок.

— Подожди.

Драко остановился. Его глаза сузились, когда он оглянулся через плечо. — Чего ты хочешь?

Люциус открыл один из ящиков своего стола и достал маленькую коробочку, которую Драко видел, когда в последний раз был в кабинете отца. Большим пальцем Люциус открыл крышку, скрывавшую обручальное кольцо, которое, должно быть, вернула Эми.