Голубая кровь (трёхтомник)

Пройдя в свою комнату. Нейман сменила дорогую траурную одежду на дешевое белое платье и чёрную вуаль, так как было бы небезопасно идти во всём чёрном в Аулент. Собрав кое-какие вещи, Нейман позвала Нэринэ.

— Вы звали меня, госпожа? — спросила девушка, входя в комнату.

— Да, Нэринэ. Сейчас же собери всех рабов, которые есть во дворце и поблизости. Пусть они ждут меня у парадной лестницы, — распорядилась Нейман.

— Хорошо, госпожа.

Нэринэ удалилась, недоумевая, почему у её хозяйки такой усталый вид и почему она решила поговорить с рабами в столь ранний час.

Нейман собрала все бумаги и через десять минут вышла к столпившимся у дворца людям. Их собралось около тысячи. Все они только что встали и имели слегка заспанный и вместе с тем встревоженный вид. Ёжась от утренней прохлады, рабы тихо разговаривали между собой. Увидев Нейман, спускавшуюся по лестнице, они затихли и ближе подошли к ней.

— Вы долго и честно служили моей семье, — начала Нейман, обращаясь к слугам, — но сейчас настали тяжёлые времена. Я собрала вас здесь потому, что приняла важное решение, которое касается не только моего, но и вашего будущего. Сегодня каждый из вас получит вольную и больше не будет зависим ни от какого хозяина. К тому же, кроме свободы, я, как единственная и законная ваша госпожа, даю вам землю, животных и деньги.

— Госпожа, почему вы так поступаете? — спросила Нэринэ. — Мы так долго здесь живём и привыкли к этому. Жизнь здесь нас вполне устраивает, а если вы нам дадите вольную, то мы вынуждены будем уйти отсюда и начинать всё с начала неизвестно где. А аулентцы относятся враждебно к бывшим рабам.

В толпе послышались голоса людей, согласных с Нэринэ. Они знали, что житья им здесь не будет уже только потому, что они служили Эриндо.

— Я не собираюсь вас выгонять из своего поместья, — успокоила всех Нейман, — пока вы можете продолжать жить здесь, но защитить я вас уже не в силах. Дело в том, что со мной, как и с моей семьёй, может что-нибудь случиться, и в этом случае я хочу, чтобы вы стали свободными. Конечно, вы привыкли здесь жить, но если вас отдадут другим рабовладельцам, то не думайте, что к вам будут относиться, как к равным.

Словно в подтверждение словам Нейман, послышался топот копыт. Какой-то всадник приближался к дворцу. Это был гонец императора, и Нейман ещё издали рассмотрела цвет его формы. Гонец подъехал к Нейман и осведомился, она ли хозяйка поместья.

— Да, это я. Что вам угодно? — холодно спросила Нейман.

— Я привёз приказ от императора, — ответил гонец. — Викул I получил жалобу от семьи Хауц, в связи с тем, что Леон Хауц — единственные кормилец семьи — был искалечен вашей собакой.

— Вот как? — спросила с сарказмом Нейман, спускаясь ещё на несколько ступеней ниже и глядя гонцу в глаза своим завораживающим нечеловеческим взглядом. — Император занимается мелкими жалобами пресмыкающихся перед ним подхалимов, но даже не соизволил провести следствие в связи с тем, что были убиты три члена моей семьи. Он даже меня не выслушал!

Лошадь гонца испуганно шарахнулась в сторону, когда Нейман подошла слишком близко. Всадник вдруг сообразил, что он здесь совсем один и на него смотрит не только разъярённая несправедливостью девушка, но и несколько сотен далеко недружелюбных людей, которые способны на всё ради своей госпожи.

— Император не захотел меня принять, но участливо выслушал жалобу какого-то Хауца! Нет, не просто Хауца, а Хауца-убийцы! Как вам это нравится? — обратилась Нейман к своим людям.

Толпа тихо, но зловеще загудела, разделяя возмущение терианки.

Гонец набрался храбрости и как можно твёрже объявил:

— Так или иначе, но император решил, что раз вы виновны в том, что обрекли многодетное семейство на нищету, то вы должны позаботиться об этой семье, с которой обошлись очень жестоко и варварски изувечили главу семьи.

— Я никогда не буду помогать тому, кто убил мою семью! Пусть этот палач сам кормит свой выводок убийц и Вампиров! — резко оборвала гонца Нейман и с яростью поглядела на него.

Последняя фраза терианки вызвала легкое недоумение у слуг, они не совсем её поняли.

— Что бы вы не думали по этому поводу, всё же вам придётся заплатить за всё, что вы причинили этой семье, — с кривой издевательской улыбкой продолжал гонец и подал Нейман свиток бумаги, скреплённый императорской печатью. — Вот приказ о том, что все земли, стада, дворец, рабы и сокровища, принадлежащие роду Эриндо, переходят в собственность семьи Хауц, как моральная и материальная компенсация за ваше преступление. Такова воля императора.

Гонец говорил важно и надменно, глядя, как Нейман, сорвав печать, читает приказ. В глубине души он понимал, что эта девушка не отступит так просто и её собственное поражение очень дорого обойдётся многим другим, но сейчас ему, как и некоторым в Ауленте, хотелось побольнее ударить по гордости и самолюбию Нейман де Эриндо. И не важно, что в ответ они могли получить что-то вроде атомного взрыва.

Вдруг воцарилась тишина и гонец, оторвав свой высокомерный взгляд от читающей и бледной Нейман, увидел, что рабы окружили его со всех сторон и смотрят с враждебностью и угрозой. Сквозь плотную толпу к нему всё ближе подбирались мужчины с оружием и их намерения были очевидны. Вовремя поняв, что ему здесь явно не рады, гонец почёл за лучшее удалиться. Нейман даже не заметила его отъезда. Прочитав волю императора, она догадалась, что здесь действовали Красные Вампиры. И с этой минуты не у одной только Эсфири появилось непреодолимое желание истребить эту банду любой ценой и не брезгуя никакими средствами.

Рабы стояли молча, с надеждой и тревогой взирая на свою госпожу.

— То, что сказал гонец, это правда, — тихо произнесла упавшим голосом Нейман, во всеобщем молчании её услышали все.

— Что с нами теперь будет? — спросил один старый раб.

— В этой бумаге сказано, что до полудня сегодняшнего дня здесь госпожа я, но после двенадцати часов дня всё переходит в собственность Хауцев. И можно не сомневаться: они не замедлят явиться сюда, — ответила Нейман, она была печальной и расстроенной.

На минуту терианка задумалась, а затем порвала приказ императора и с решимостью и затаённой жаждой мести произнесла:

— До полудня ещё далеко, у нас есть пять часов. Если Хауцам захотелось получить поместье Эриндо — они его получат.

— Госпожа, неужели вы это допустите? — захныкала Нэринэ.

— Разумеется — да! — рявкнула с огнём в глазах терианка. — Но поместье поместью рознь. Хауцы убедятся, что даже в этом деле последнее слово может остаться за мной. Прежде всего, вы заберёте свои вольные и документы тех, кто сейчас пасёт животных и работает в полях и садах. Путь некоторые из вас отправляются в стада, табуны и отары. Скажете пастухам, чтобы они увели животных ближе к горам и там разогнали их по лесу и ущельям. Другие поспешите на поля и в сады. Пусть те, кто работают там, уничтожат весь урожай, не оставляя ничего. Остальные из вас и я займёмся дворцом.

— Что вы хотите сделать, госпожа? Неужели вы всё уничтожите? — испугалась Нэринэ, думая, что её госпожа явно не в своём уме.

— Да, мы не должны ничего оставить нашим врагам, — заявила Нейман, — Поэтому я и хочу, чтобы животных отогнали ближе к скалам. Там их заберёт Лэс-Тера, а то, что она забирает, ещё никто не находил. Урожай тоже, конечно, жаль, но пусть лучше его уничтожат. Что касается дворца, то мы сначала спрячем всё ценное в подземелье, а остальным я займусь сама. Я имею право решить будущее своего дома, который мне приказала хранить моя мама. Хауцам ничего не должно достаться и вы в том числе. После того, как мы всё закончим, вы возьмёте свои документы и деньги, которые я вам дам. Конечно, я хотела наделить вас ещё и землёй, но сейчас это уже невозможно. Поэтому вы все должны будете покинуть Теру, и незамедлительно. Здесь вам не дадут жизни, а на других планетах вы обретёте счастье. Поверьте мне, на Ауленте свет клином не сошёлся, есть и другие миры. Отправляйтесь на те земли, где нет рабства, пусть это даже будут самые отсталые колониальные планеты. Лучше всего будет, если вы полетите на Альдерус к принцессе Изабелле. Она поможет вам устроиться и найти работу, ведь вы так верно нам служили. Прошу вас, улетайте отсюда.

— Но что будет с вами, госпожа? — спросил кто-то из рабов.

— Я, как и вы, уйду отсюда, но останусь в Ауленте. Мне больше нечего терять, но здесь остаётся мой дом и моя родина, — ответила Нейман. — Вы так многого не знаете и не можете понять всего, что творится сейчас вокруг. Но всё тайное когда-нибудь выходит на свет, а потому, чтобы вас не терзала совесть, и вы не думали, что бросили меня одну с моими проблемами, я скажу вам, что у меня голубая кровь. Я не из Эриндо. Об этом уже знают несколько человек, а вскоре, возможно, будет знать и весь Аулент. Териане на этой планете все приравнены к рабам, а значит и я теперь тоже. Поэтому воспользуйтесь тем, что я вам даю, и не упускайте свой шанс стать свободными.

Среди слуг вновь послышалось волнение, и толпа загудела, как встревоженный рой. Когда все затихли, вперёд вышел раб. Он имел голубую кровь, но все его уважали. Он обратился к Нейман:

— Госпожа, ты терианка, но в тебе больше милосердия и сострадания, чем в пришельцах, поработивших наш народ. Все, кто стают рабами, перестают иметь национальность. Поэтому мы все равны и между нами нет вражды. Сейчас тяжело не только нам, но и тебе, которая навсегда останется нашей госпожой и нашим другом. Мы решили, что возьмём вольные, но не уйдём и не покинем тебя в твоей беде. Мы были преданными рабами, теперь станем верными слугами и друзьями. Семья Эриндо самая достойная из всех на Тере, и к нам относилась, как к свободным людям. Поэтому мы затаимся в лесах, и будем ждать лучших времён, охраняя табуны и стада. Когда-нибудь справедливость придёт и в этот, всеми забытый Аулент, и тогда мы вернёмся сюда, и будем здесь жить и работать. А пока мы сделаем всё, что ты прикажешь, а затем уйдём в леса и горы, чтобы держаться вместе и помочь нашей последней госпоже, если понадобится.

— Спасибо вам, — сказала Нейман, тронутая преданностью людей. — А теперь за дело, ведь у нас осталось всего пять часов времени.

Пока все решали, кто и чем будет заниматься, старый раб-терианин снова подошёл к Нейман.

— Никогда не думал, что снова увижу какое-нибудь терианское дитя на своём веку, а оказывается, столько лет на моих глазах росли две маленькие терианки, — произнёс он. — Бедная девочка, ты родилась в тяжёлое время и потому я как никогда благодарен графин Ронде за её доброту, она ведь подвиг совершила, вырастив тебя и Ноэми.

— Это правда, но ведь она из-за нас же и погибла.

— Я понимаю, как тебе тяжело, а возможно, придётся и ещё труднее. Ты многое не знаешь о своём народе, и потому я хочу в этот час горя и испытаний сделать тебе небольшой подарок. Териане недаром придавали такое огромное значение драгоценным камням. У меня нет времени читать тебе лекции на эту тему, но, когда ты будешь уходить отсюда, то встань лицом к дворцу и скажи, глядя на сапфиры, украшающие фонтан: «Да не коснётся ничего рука врага. Именем Флаэсов я прошу у вас защиты».