Голубая кровь (трёхтомник)

Смотреть же на Хауцев Нейман было почти весело, их растерянность в немалой степени утешила её.

«Вас ещё не то ждёт», — подумала Нейман и, развернув коня, помчалась в объезд плантации назад к дворцу.

Его всё так же окружало пламя, которое продолжало разрастаться ввысь, и скоро должно было достигнуть высоты почти в двадцать метров. Огонь горел бесшумно, ровно и не дымил, как и должно быть.

Семья Хауца приехала сразу после Нейман, и увидела, что последняя из Эриндо ничего им не оставила. Огненное кольцо вокруг дворца оказалось самым неприятным сюрпризом для новых жильцов. Несколько рабов, которых накануне приобрёл Хауц, безрезультатно гасили целый час огонь. Сыновья Хауца объехали дворец вокруг, видимо, пытаясь найти где-нибудь лазейку, но приехали ещё более разозлёнными. Оказалось, что они нашил только огромную будку, в которой когда-то жил регетарк, содержавшийся вместо цепной собаки. На этой будке было написано: «Можете жить здесь, Хауцы». Об этой надписи позаботились рабы Нейман, которые тоже хотели хоть как-то позлить тех, кто лишил их мирной жизни. Ожидаемый праздник превратился для Хауцев в сплошную нервотрёпку, а тут ещё и огонь никак не желал гаситься никакими способами. Но и это ещё было не всё.

— Мы не можем попасть во дворец, но здесь всё принадлежит нам, в том числе и этот фонтан, — сказал брат Иларии, тот самый, что стрелял в графиню Ронду. — Мы можем извлечь из этого фонтана не один пуд превосходных сапфиров и, продав их, зажить на любой планете, как короли. Не говоря уже о том, сколько денег мы получим, продав эти земли, которые теперь тоже наши.

— Вряд ли кто-то захочет купить эти земли, — здраво рассудила Илария. — Поместье Эриндо все теперь чуть ли не проклятым считают, да и с Теры все бегут, как крысы с тонущего корабля.

— Ну и пусть, — рассмеялся всё тот же брат Иларии, — нам же больше достанется! И начнём мы с этого фонтана.

Он подошёл к высохшему фонтану и залез в его бассейн, чтобы подойти ближе к скульптурам в центре. Высеченные из мрамора цветы и экзотические птицы блистали сапфирами. Молодой Хауц наметил камень покрупнее и достал нож, чтобы извлечь его. Остальные уже было собрались последовать его примеру, когда с ясного неба вдруг с грохотом и гулом ударила молния и угодила она почему-то именно в тот сапфир, к которому прикоснулся человек. Даже не успев закричать, сын Хауца как мёртвый упал, отброшенный от камня на несколько метров невероятной силой. Его братья с ужасом бросились прочь, и сделали это как нельзя более вовремя: с неба сыпался уже целый дождь из молний, и каждая из них соединялась с отдельным сапфиром на фонтане. Через считанные секунды творение териан сверкало брызгами молний так же щедро, как не так давно этот же самый фонтан красовался причудливыми струями воды.

Зрелище было потрясающим даже для Нейман, на минуту оцепеневшей в зарослях. Она и не подозревала, какой дорогой подарок сделает ей старый терианин, ещё помнивший и рьяно хранивший традиции и секреты своих предков. Нейман выросла в этом дворце, но и не догадывалась о таких сюрпризах своего дома. Рабы, которые остались возле дворца, чтобы понаблюдать за Хауцами и, если что помочь им убраться из поместья, тоже замерли, взирая на невиданное зрелище: фонтан, искрящийся струями бело-голубых молний. Наверное, они впервые осознали истинную причину, почему пришельцы до сих пор не растащили драгоценности из построек териан: просто эти камни сами охраняли себя и не давались в руки тем, чьи умыслы были далеки от добра. Возможно, по этой же причине в покинутых терианских дворцах пропадали и исчезали люди. Никто не знал всех тайн уникальной расы людей голубой крови. Их секреты поражали своей неожиданностью даже Нейман, и она безрезультатно пыталась понять, каким именно был народ, породивший её.

А Хауцы уже открыто паниковали, выражая своё возмущение тем, что их здесь не приняли с распростёртыми объятьями. Теперь они хотели лишь одного — поскорее уйти отсюда. Дворец териан, из которого выгнали последнюю терианку, больше не являлся безопасным местом.

Заросли неподалёку от дворца зашевелились, и из них выглянула Нейман, сидевшая на Измаиле. Она осталась равнодушной к тому, что Хауцы никак не могли привести своего сына в себя и ему, возможно, грозила смерть. Терианка не чувствовала за собой вины, ведь в конце концов не своей же рукой она нанесла удар этому человеку, а значит, и не нарушила своего слова, данного сестре. Увидев ярость и отчаяние непрошенных гостей, чьи мечты рухнули, Нейман торжествующе улыбнулась.

— Ну что ж, Илария, — тихо прошептала Нейман, вспомнив свою погибшую семью. На её лицо набежало облако печали, — на смерти Ноэми ты построила свою карьеру, но только Ноэми и из могилы отомстила тебе. Ты можешь стать выдающимся физиком, но ты никогда не будешь богатой за наш счёт. На крови Эриндо вы не построите своего счастья, и об этом позабочусь я, терианка без роду и племени. Вы убили мою семью, но защита, созданная руками моей сестры, будет охранять от вас то, что вам не принадлежит. Владейте опустошённым и разорённым поместьем, ведь вы именно этого добивались, убив мою семью и изгнав меня. А теперь, Измаил, в путь! Нам больше нечего здесь делать.

Нейман бросила последний прощальный взгляд на дворец и быстро поскакала в Аулент. Она ехала лесом, не желая попадаться людям на глаза. Достигнув Аулента, Нейман спешилась и, сняв с Измаила сумку со своими вещами, отправили коня и собаку к пастухам. Умные животные покинули свою хозяйку и направились в лес туда, где прятались её верные друзья.

Без Измаила и собаки Нейман почувствовала себя совсем одинокой, но брать их в город было нельзя, так как особенно коня там хорошо знали. Опустив на лицо вуаль, Нейман быстро пошла в Аулент, но ни разу не оглянулась. За её спиной осталась красивая, богатая и беззаботная жизнь, которая кончилась для неё трагически и теперь стала похожа на разорённое и покинутое поместье. С каждым шагом Нейман отдалялась от своего прошлого, которое ушло безвозвратно, и с которым её связывала теперь лишь Изабелла. Последняя из Эриндо, словно заново рождалась на свет, но теперь уже для другой, неведомой жизни. Каждый шаг отдавался в Нейман болью, она порвала в своей душе все нити, что связывали её с прошлым. Она шла в Аулент и знала, что назад ей дороги уже нет.

Войдя в город, Нейман стала уже совсем другим человеком. Она прошла по знакомому пути и постучала в дверь Леонии, крёстной матери Эсфири.

Леония приняла Нейман с радостью, а, узнав, что у неё больше нет крова, предложила остаться терианке в своём доме. На вопрос Нейман об Эсфири, Леония с тревогой ответила, что той нет дома уже три дня, и о ней никто ничего не знает.

— Это странно, — произнесла Нейман, скорее говоря себе, чем Леонии, а затем сказала: — Если вы мне разрешите пока остаться у вас, то я хотела бы помогать вам по дому. Я многое умею делать.

— В этом нет надобности, Нейман, — ответила Леония. — Но если хочешь, то лучше займись образованием моей дочери Солы. Она умная и послушная девочка, и я хотела бы, чтобы она знала больше, чем учат в школе. Сола, иди сюда!

К Нейман и Леонии подбежала девочка лет десяти, очень похожая на мать. Она тоже была светловолосой и светлоглазой и одета, как и Леония, в узбекский костюм и тюбетейку.

— Эта госпожа будет жить у нас, и учить тебя. Сола, слушайся её, — улыбнулась Леония, погладив дочь по голове.

— Хорошо, мама. А чему она будет меня учить? — задала вопрос девочка.

Терианка переглянулась с Леонией.

— Вопрос по делу, — сказала Нейман. — Я знаю много, но Сола права: чему именно я буду её учить? Ведь в основном я изучала медицину.

— А знаешь ли ты какой-нибудь язык, кроме универсального, на котором здесь все говорят? — поинтересовалась Леония.

— Да, я владею несколькими языками. Но зачем девочке их знать, если в Ауленте почти никто не знает других языков и не говорит на них? — спросила Нейман.

— Я хочу, чтобы моя дочь покинула эту ужасную планету, когда подрастёт, — ответила Леония, приглашая гостью войти в дом. — У меня есть родственники на двух-трёх планетах. Они конечно не близкая родня, но обещали помочь устроить Солу в какое-нибудь учебное заведение, где она сможет получить престижную профессию. Моя дочь прилежная ученица, но ей не хватает толковых учителей, потому что мы не богаты.

— Хорошо, я приложу все силы, чтобы Сола выучила какой-нибудь распространённый язык, — согласилась Нейман. — А ещё, госпожа Леония, если понадобится, я могу оказывать медицинскую помощь. Времени у меня теперь будет предостаточно.

— Нейман, больных людей много, но в основном они не в состоянии заплатить врачу. Вряд ли ты найдёшь в ближайших кварталах состоятельную клиентуру.

— Я буду лечить бесплатно. Это моя работа, а как терианка я могу выявить болезнь или внутреннюю рану, даже не прикасаясь к больному.

Леония сначала удивлённо посмотрела на девушку, а затем серьёзно сказала:

— Тебе будут рады везде.

Нейман осталась в доме у Леонии. Она постоянно носила чёрную длинную вуаль, так как не хотела, чтобы кто-нибудь из соседей узнал её. Следуя совету Леонии, Нейман стала оказывать врачебную помощь людям, живущим поблизости, и старалась не ходить к той части города, где жили зажиточные горожане. Уже до вечера она навестила четырёх больных, которые не имели денег, чтобы заплатить высококвалифицированному врачу.

Вечером, когда Нейман приступила к учению Солы, её слух уловил тихие шаги. Она обернулась и увидела Эсфирь, незаметно вошедшую в дом.

— Эсфирь! — воскликнула Сола и бросилась к вошедшей.

Но Нейман не разделяла радости девочки. С первого взгляда она поняла, что что-то произошло, так как на Эсфири был тёмный длинный плащ с капюшоном, очень старый и потрёпанный.

— Эсфирь, наконец-то ты появилась! — произнесла Нейман, облегчённо вздохнув и подходя к ней. — Что случилось, почему ты в таком виде?

— Со мной всё в порядке, — ответила Эсфирь, ласково гладя по голове девочку, прижавшуюся к ней. — Сола, скажи маме, что я вернулась, но мне нужно поговорить с Нейман, и потому пусть нас пока не беспокоят.

— Хорошо, — девочка тут же убежала.

Как только Сола удалилась, лицо Эсфири помрачнело и стало напряжённым.

— Пойдём, Нейман, у меня мало времени, — произнесла Эсфирь и обе вышли в сад, где их никто не мог слышать.

— Эсфирь, где ты была? — спросила встревоженная Нейман.

- Об этом после. Сначала расскажи, что случилось с тобой.

— Меня выгнали из собственного дома, — развела руками Нейман.

— Тебя? Кто?

— Император и Хауц. Они добились, чего хотели. Оба ненавидели мою семью.

— И оба Красные Вампиры, — прошептала с яростью Эсфирь.

— Что ты сказала, Эсфирь?

— Да так, ничего, — уклонилась от ответа Эсфирь. — Чем я могу тебе помочь?

— Ничем, — покачала головой та.

— Тебе тяжело?

— Ты ещё спрашиваешь. Мне кажется, что я медленно умираю. Всё, что мне дорого, неудержимо рушится. Не понимаю, Эсфирь, почему император сделал такое противозаконное действие? Ведь это Хауцы убили мою семью, а я ещё должна им платить!

— Чего ещё можно было ожидать от Вампиров? — сказала с гневом Эсфирь. — В тот день, когда мы расстались, я узнала, кто эти Вампиры, и главный из них — император. Поэтому всё ясно. Хауца я тоже узнала среди них, но и они меня обнаружили и ищут.