Молчание двоих

16. Сюрприз

Бросив свёртки с покупками на стол, Глориоза сказала:

— Ну и денёк! Никак не ожидала наткнуться на космодроме на леруев. Что-то подозрительно быстро мы вновь столкнулись с ними. То их ищешь, ищешь — и не можешь найти, а то сами чуть ли под ноги не бросаются.

Но несмотря на видимое ворчание, Глориоза уже явно испытывала некий азарт от мысли при обнаруженном противнике.

— А видела, какой у них крейсер? — спросила Олдама, тоже освобождаясь от своей ноши. — Это же просто находка! Вот бы заполучить его и разобрать на части!

Изобретательница даже мечтательно закатила глаза, видимо мысленно уже разделив предполагаемый трофей на составные.

— И не думай об этом! — запретила ей Глориоза. — Если мы и угоним его, то на его демонтаж у тебя год уйдёт. Олдама, ты можешь интересоваться хоть о чём-то, кроме техники?

Та неопределённо пожала плечами, признавая, что наука для неё на первом месте. А новейший крейсер мог содержать несколько инновационных технологий или идей, не знакомых пока Олдаме.

— Глориоза права — этот крейсер нам ни к чему, — поддержала её Модеста. — У тебя, Олдама, и так на складах всего хватает. Из того, что у нас есть, мы можем сами собрать такой звездолёт.

Изобретательница поразмыслила, и согласилась:

— Да, подобный крейсер нам ни к чему. Но и леруям мы его не оставим.

— А вот это другое дело, и тут я с тобой полностью солидарна, — не возражала против такой мысли Глориоза. — Грех оставлять леруям такой транспорт. А, Модеста?

— Я тоже так думаю, — согласилась с решением подруг капитан. — Давайте сегодня же всё сделаем, ведь мы спешим к Эдистеру и не можем долго задерживаться здесь. Подарки мы уже для всех с избытком купили, осталось только доставить их к адресатам. Последний мой визит к Лейле вызвал во мне тревогу — лечение не даёт хороших результатов, но, возможно, просто прошло мало времени. Как бы там ни было, но затягивать с очередным посещением не стоит.

— Мы тоже пойдём с тобой, — выразила желание Глориоза. — Тут наше постоянное присутствие не требуется. Стелла выздоравливает и ведёт себя вроде спокойно.

— Вот к ней пока и наведаемся, — предложила капитан.

— Подождите минутку! Я кое-что захвачу, — Олдама убежала в свою комнату и вернулась с шарфом.

— Зачем тебе это? — поинтересовалась Модеста.

— Хочу подарить его Стелле на память, — ответила изобретательница. — Я сама его сделала, когда было свободное время.

— Рукодельница… — усмехнулась Глориоза, пытаясь представить, какие ещё таланты дремлют в Олдаме.

В приподнятом настроении все три отправились к терианке. Они ещё не дошли до её комнаты, когда увидели полуоткрытую дверь, из-за которой доносилось не то сопение, не то повизгивание свинтуса.

Олдама первой почувствовала неладное и побежала вперёд.

Стелла неподвижно лежала поперёк широкой кровати, как и упала на неё около часа назад. Возле терианки находился Везувий, который, видимо, удивлялся тому, что она не желает вставать, хоть он настойчиво тыкался в её плечо своим пятачком.

— Стелла! — испуганно закричала Олдама, подбежав к ней.

Изобретательница перевернула Стеллу на спину, а Модеста взяла её за запястье, стараясь найти пульс и одновременно отдав ей хорошую порцию энергии.

— Всё в порядке, она жива, — успокоила подруг врач. — У неё упадок сил и не более.

— Но она же так бледна! — продолжала тревожиться Глориоза.

— Ничего удивительного в её состоянии.

— В каком состоянии? — не поняла Олдама.

— У Стеллы была остановка сердца, — констатировала Модеста, и задумчиво добавила: — Вот только почему?

— Что?! — воскликнула Олдама, побледнев не меньше терианки, благо что вуаль скрыла это. — И ты так спокойно об этом говоришь?

— У нас нет причин для паники, ведь Стелла не такая, как мы. Остановка сердца для териан обычная вещь и вовсе не влечёт за собой немедленной смерти. Однако, чем же это было спровоцировано сейчас? — искренне недоумевала Модеста, посмотрев на свою пациентку. — Она ведь полностью поправилась, во всяком случае, физически. Может, у неё какое-то психологическое расстройство?

Через минуту терианка открыла глаза, почувствовав прилив сил.

— Как ты нас напугала, — сказала Глориоза, помогая Стелле сесть.

— Я же говорила, что для паники пока нет причин, — произнесла Модеста.

— Не беспокойтесь, я, наверное, просто задремала, — предположила Стелла и посмотрела на сидевший вокруг неё экипаж «Миража».

Догадаться, что у тех было написано на лицах, скрытых вуалями, она не могла, но чувствовала по интонации голосов, что весьма их напугала.

— Нет, у тебя был стресс, повлёкший за собой остановку сердца, — возразила Модеста со знанием дела. — Ты случайно не увидела что-либо страшное?

— Нет, — солгала Стелла, ничего другого ей не оставалось.

— Может, тебя переутомило общество Везувия? — терялась в догадках Олдама. — Иногда он просто невыносим и вытворяет невесть что.

— Нет-нет, он очень милое создание, — заверила терианка, не желая впутывать в свои проблемы ни в чём неповинного свинтуса.

— Возможно, тебя испугал какой-то громкий звук, раздавшийся неожиданно? — выдвинула свою версию Глориоза.

— Что вы! В «Мираже» тихо, как …

Стелла осеклась на полуслове, но за неё фразу закончила Модеста:

— Как в гробу. Всё верно. Но ведь что-то же повлияло на тебя. Ты приняла все лекарства?

— Да.

— А ты не переутомилась? Может, ты сегодня много ходила?

— Нет, — достаточно убедительно опять соврала Стелла, а ведь совсем недавно она не только ходила, но и бегала.

«Хорошо, что у меня хватило сил добраться сюда, — подумала в эту минуту терианка, подвергаясь допросу со стороны обитательниц «Миража». — Потеряй я сознание в той ужасной комнате — и мне конец. Они, наверное, убили бы меня без суда и следствия, вместо того, чтобы заботиться о моём здоровье».

— Оставь её в покое, — попросила Модесту Олдама. — Твои вопросы точно утомят её ещё больше.

— Стелла, мы посетили ближайший город и сделали покупки. Там есть кое-что и для тебя, — сообщила Глориоза, надеясь этим поднять настроение терианки.

Стелла попыталась улыбнуться:

— Вам не стоило утруждать себя.

Она не видела их лиц, но чувствовала, что они окружают её теплом, заботой и хотят развеселить. Одно ей не давало покоя: она не знала, искренни они в своём участии к ней или нет.

— Ты вовсе не обременяешь нас, — возразила Олдама. — А это я дарю тебе.

С этими словами она накинула на плечи Стеллы широкий шарф из серебристо-белой парчи, украшенный россыпью чёрных камней, как маленьких, так и больших.

— Это очень дорогой подарок, — произнесла Стелла. — Я не могу его принять, ведь вы меня почти не знаете.

— Ничего, от этого мы не обеднеем. Носи его в память о нас. И будь уверена, что такого шарфа ни у кого нет.

Что означали последние слова Олдамы, Стелла узнает очень нескоро, ну а пока экипаж «Миража» увлёк её в гостиную, так и оставшись в неведении о том, как она провела время без них.

Все четверо, позабыв на время обо всех делах и проблемах, занялись разборкой покупок, смеясь и комментируя вид той ли иной безделушки. Это была одна из малых гостиных и сейчас её постепенно засыпали коробки, ленты и разноцветная блестящая упаковочная бумага.

Впервые за время своего пребывания в «Мираже», Стелла видела столь беззаботную радость его экипажа, заразившую и её. Они дурачились, как дети, хоть уже давно были взрослыми людьми. Между обитательницами «Миража» и Стеллой словно рухнула стена отчуждения, и они общались как старые подруги, но только Олдама, Модеста и Глориоза по-прежнему не называли своих имён и лиц не показывали. В эти минуты терианка забыла даже о том, что какой-то час назад она нарушила их запрет, подверглась чему-то немыслимому и заподозрила своих покровительниц в ужасных замыслах. Но Стелла почему-то и не пыталась вспомнить об этом. Впервые, со дня своего спасения, она смеялась, не спрашивая себя, где она и как сюда попала, кто эти люди, окружающие её, и почему она им верит. Возможно, ей была нужна эмоциональная разгрузка и подсознательно она бежала от всех тревожных мыслей, отдавшись всей душой радости, и оставив на потом выяснение: кто друг, а кто враг.

Среди вещей находилось немало игрушек и развивающих игр разного направления. Имелись так же вещи, явно предназначенные для детей. Но Стелла даже не думала спрашивать, для кого они. Возможно, именно вид этих безобидных предметов, вселил в сердце терианки некоторый покой и беспечность. Вряд ли плохие люди стали покупать нечто подобное, да ещё и столь безудержно радоваться каждой мелочи.

— На этой планете, в подобном захолустье, делают просто изумительные веера. Я таких нигде не видела, — говорила Глориоза, высыпая из пакета дюжину упомянутых ею предметов. — Они такие оригинальные и неповторимые, что просто глаза разбегаются! И каждый ручной работы. Этот веер для тебя, Стелла. Лови!

Глориоза бросила терианке веер. Тот перелетел через широкий стол, над головой Олдамы, а после над букетом в вазе, но по пути ударился о высокий канделябр, который распаковывала Модеста, и, изменив траекторию, упал на свинтуса, вертевшегося у всех под ногами. Реакция зверька не заставила себя ждать.

Изящный веер, из перьев редкой красоты и с ручкой из белого серебра, не слишком сильно ударил Везувия, но тот заверещал так, будто на него свалился сам «Мираж». Испуг свинтуса тут же перешёл в ярость и, схватив веер за перья, он стал неистово мотать его из стороны в сторону, урча и похрюкивая. Не иначе Везувий решил, что на его неприкосновенную особу было совершено предумышленное покушение.

Эта сцена вызвала взрыв смеха, хоть веер и был после зубов свинтуса безнадёжно испорчен.

— Он просто уморителен! — заливалась от смеха Стелла, свалившись в кресло.

Другие смеялись так, что вообще не могли и слова сказать.

Только Везувию было не до веселья. Он с самым решительным видом потрошил веер ручной работы и не оставил его в покое, пока не вырвал последнее перо.

— Вот поросёнок! — воскликнула Глориоза. — Он испортил его. Ну, ничего, я подарю тебе другой.

— Не надо, — запротестовала Стелла, чувствуя себя неловко в подобной ситуации. — Что я буду потом делать со всем этим?

— Заберёшь с собой, разумеется, — ответила вполне серьёзно Глориоза.

— Если так пойдёт и дальше, то ей понадобится носильщик, — заметила Олдама, хоть сама тоже на подарки не скупилась.

— Везувий, что ты творишь! Перестань! — услышали все восклицание возмущённой Модесты.

Причиной этого негодования стало поведение свинтуса, который и не думал униматься. Разделавшись с веером, он уже успел каким-то образом залезть на стол и сейчас сидел в большой красивой коробке, сделанной в виде шкатулки. Крышка оказалась сдвинутой в сторону и не мешала доступу внутрь. Самого Везувия видно не было, но о его присутствии в коробке говорило то, что из неё одна за другой вылетали конфеты, разлетаясь во все стороны.

— Наши конфеты! — спохватившись, закричала Олдама, бросившись к коробке.

— Везувий решил взять реванш, — усмехнулась Глориоза.