Схватка

8

После посещения больницы Морозов решил переговорить с женой Конина и позвонил ей по телефону.

— Добрый день, Александра Михайловна. С вами говорит старший инспектор уголовного розыска Морозов. Не могли бы вы подъехать к нам в управление на Петровку, 38? Есть разговор.

— A-а... собственно, по какому вопросу?

— Тема достаточно серьезная, не для телефона.

— Нет, нет, у меня маленький ребенок, я не могу. Может быть, вы сами подъедете?

— Хорошо. Через полчаса подъеду.

Морозов поднялся на третий этаж, позвонил. Послышались легкие шаги, но никакого вопроса из-за двери не последовало. Морозов увидел «глазок», почти не различимый среди металлических шляпок гвоздей, через который его, должно быть, внимательно рассматривали. Затем щелкнули два замка, и, сдерживаемая цепочкой, дверь приоткрылась.

— Это вы звонили по телефону? — Молодая женщина смотрела настороженно, готовая в любую секунду захлопнуть дверь.

— Да, Александра Михайловна. И давайте сразу же познакомимся, — Морозов протянул удостоверение.

— Проходите, пожалуйста. Извините за осторожность, но мужа дома нет...

В маленькой прихожей — чисто и уютно. Оригинальные украшения сделаны — это сразу бросалось в глаза — руками мастера: с оленьих рогов свешивались светильники в форме кедровых шишек; против зеркала висела продолговатая черная пластина, отполированная до зеркального блеска.

— Это минерал гагат, — пояснила хозяйка, заметив любопытный взгляд гостя, — его называют иногда «черный янтарь». В Древнем Египте заменял зеркала... У меня не убрано, пройдемте на кухню, — просто пригласила она.

В кухне-столовой все выглядело, как на рекламных фотографиях в западных журналах: обои под кирпич и декоративный камень, деревянная резная мебель, сияющий кафельный пол, кухонная утварь на все случаи жизни. Морозов отметил ту же изысканность и в будничной одежде, модной прическе хозяйки. Образ Конина, каким он его запомнил, никак не вязался с этой холеной белокожей женщиной, со всей атмосферой благополучия в доме.

— Мы можем поговорить здесь, только негромко: дочке еще сорок минут спать. — Усадив его за стол, она сказала: — Я слушаю вас.

— Мы хотели поговорить с вашим супругом, но врачи не рекомендуют пока его беспокоить...

Конина в знак согласия кивнула головой, ее лицо приняло внимательно озабоченное выражение.

— Мы ведем расследование убийства Хабалова Федора Степановича. Ваш муж был его учеником и, по свидетельству товарищей, продолжал с ним дружбу, даже когда Федор ушел с фабрики. Мы не можем терять время и, раз Олега нет, просим вас помочь: не припомните ли врагов Хабалова, тайных или открытых?

Конина вздохнула с видимым облегчением:

— Боюсь, мало что могу сказать вам, я ведь его очень плохо знала. К нам Федор приходил обычно один, разговаривали они с мужем о своих делах, меня не посвящали. Изредка, на праздники, ходили и мы к Хабаловым, но близких отношений у меня с Зоей Аркадьевной не сложилось — разный возраст, интересы... Не думаю, чтобы и муж знал что-то для вас нужное, он обычно со мной всем делится. О Федоре говорил лишь, что хороший мастер...

— А что приключилось с Олегом? Может быть, какие-то неприятности на работе?

Александра Михайловна вспыхнула:

— Что вы! Он передовик, столько наград, его ценят, считают отличным специалистом, получает большие деньги... Руки у него золотые, все сам делает, с утра до ночи. Вот и заработал переутомление, нервы сдали... — Она расстроенно покусала губу. — Теперь разговоры пойдут...

— С ним раньше случались подобные срывы?

Конина отрицательно покачала головой, помолчала и, видимо решившись на важный шаг, встала:

— Пройдемте в его комнату... Говорят, о человеке нужно судить по делам.

В маленькой комнате-мастерской стоял шлифовальный круг, на аккуратных подставках лежали державки, тонкий инструмент, лупы, шлифовальные пасты в баночках. В серванте теснилось множество коробочек, отделанных бархатом, со стеклянными крышками, в которых матово светились поделочные камни в оправах и без них. На стенах панно из яшмы, малахита и каких-то других камней. В углу комнаты высилась целая груда невзрачных на вид булыжников, но по сделанным мастером сколам можно было судить об их истинной ценности.

— Глаза разбегаются, — с неподдельным восхищением сказал Морозов. — Здесь, наверное, все подземное царство собрано?

— Ну что вы, в природе насчитывается около двух с половиной тысяч минералов, а сколько у нас в коллекции — я даже не знаю. Муж ведь все время с кем-то обменивается, кто-то ему дарит, кому-то — он. Вот приятель недавно из отпуска полный рюкзак привез, сказал — агаты. Действительно, срезы, характерные для агата и оникса, а оказалось — окаменелое дерево. Волокна под водой веками минерализовались, опал вкрапливался, по твердости не уступает яшме. Смотрите, какой чернильный прибор получился...

Тут она заметила, что Морозов заинтересовался базальтовой глыбой на подоконнике. На срезе переливались мелкие, идеально ограненные фиолетовые кристаллы.

— Видите, какая чудесная аметистовая друза. Это мой камень — талисман. Считается, что он оберегает от пьянства, от недругов, предсказывает погоду, помогает сохранить верность, сдерживает страсти, — неторопливо, тоном опытного гида рассказывала Конина, — вспомните царские кубки из аметиста, и кольцо римского папы обязательно имеет аметистовую вставку... А это кулон из нефрита. Олег только подчеркнул истинную форму камня. В природе он имеет сходство с нашей почкой, отсюда этому камню приписывались целительные свойства. Олег изучает и придерживается традиций уральских мастеров, видите? — она показала тарелочку из малахита в форме листа. — Малахит по-гречески значит «лист мальвы», все играет в замысле — и цвет, и рисунок камня... Цвет — это очень важно... — Конина вдруг остановилась, поднесла руку к виску, рассеянно поправила прядь, и стало очевидно, что совсем иные мысли прячутся за светским тоном беседы. Взгляд ее остановился на кольце с начинающей зеленеть бирюзой: — Это символично. Зеленеющая бирюза — уходящая любовь, само слово «фируза» по-персидски «камень любви», образующийся из костей умерших влюбленных. Действительно, при минерализации скелетов идет преобразование органического материала...

Морозов, едва дождавшись паузы, прервал увлекательный рассказ о происхождении бирюзы:

— Да, теперь понятно, почему ваш муж попал в больницу. Столько работать дома!..

Конина вздохнула, пожала плечами:

— Да, труд тяжелый, особенно если работать с яшмой или лунным камнем, но ведь это его страсть. А медики, между прочим, утверждают, что увлеченные люди раком не заболевают. И если уж говорить о пользе... мы не всегда бываем так чутки друг к другу, как эти минералы к хозяину. Тот же жемчуг меняет цвет, сжимается, когда его обладатель нездоров или у него неприятности...

— Вы, наверное, о каждом камне массу интересного знаете...

— О многих. И если вам надо будет подарить ювелирное изделие с камнем, можете всегда посоветоваться со мной. А то, например, ку́пите старинное украшение с жемчугом, а оно вскоре рассыплется, потому что век жемчуга — двести лет. Или наоборот — жемчужина с виду невзрачна, потому что жила на больном теле, стоит поносить украшение здоровому — и она очистится. Камни удивительным образом связаны со всем живущим. Помните сказку про рождественского гуся, у которого в желудке нашли бриллиант? Старый способ очистки корундов...

— Олег Сергеевич не взял его на вооружение? — шутливо спросил Морозов.

Конина в тон ему рассмеялась:

— Нет, зарыл знания в землю. Ведь он не работает дома по тем пяти видам камней, которые запрещены к огранке в кустарных условиях. Он чтит закон. — Она замолчала, глядя выжидательно на Морозова.

— Спасибо, Александра Михайловна, за интересную информацию. Нечасто бывает, чтобы жены так разделяли увлечение мужа...

— Но я ведь по образованию искусствовед, и как раз по русскому ювелирному искусству специализировалась, экскурсии водила, теперь вот... — развела руками, показала на детскую: — Муж да ребенок — все мои слушатели. А знаете, не жалею, Олег — удивительный человек, труженик, я только говорю о прекрасном, а он его создает своими руками!

Конина воскликнула это горячо, даже слезы навернулись на глаза. И тут раздался плач проснувшегося ребенка, хозяйка поспешила проводить гостя.

Морозов медленно спускался по лестнице и думал о своих впечатлениях: «Жизненный уровень явно превышает зарплату мужа. Значит, чаша пополняется из других источников. Но вот главный ли из них — золотые руки хозяина, не уверен. Хотя она это усиленно подчеркивала».

Морозов сел в машину и поехал в управление, мысленно анализируя недавний разговор с Кониной: «Надо отдать ей должное — вела игру, как опытный дипломат, каждое слово — неспроста. Так искусно ввернула о монополии государства на огранку пяти камней...»

Поднявшись на шестой этаж здания московской милиции, где размещается УБХСС, Морозов зашел в кабинет Дмитриева. У того за время отпуска накопилось много дел, и он встретил инспектора МУРа прохладно.

— Добрый день, Сергей Григорьевич. Я по вашу душу.

— Ну-ну... Вынимать или мотать будете? — усмехнулся тот.

— Что вы, просто на вас вся надежда: к кому ни придешь, на память жалуются, говорят, только Дмитриев поможет.

— Хитер ты, братец... Выкладывай, что за вопрос.

— Все о том же Конине. Нам он нужен, чтобы выяснить некоторые стороны жизни Хабалова и выйти на убийцу. Пока, по официальной версии прокуратуры, подозреваемый — Соболев Савелий Матвеевич, из Магадана. Мы предполагаем, что он сбывает золотой песок ювелирам-подельщикам. Теперь возьмем пару Конин — Хабалов. Не могли ли они входить в одну фирму? Ссора при дележе и в результате — убийство Хабалова? Возможно, каким-то третьим лицом.

— Нет, — покачал головой Дмитриев, — не то. Мы недавно выяснили, что Хабалов с давних пор имел устоявшиеся связи с перекупщиками и сбывал им камушки. Сначала, видимо, свои, а потом полученные от Конина. По нашим данным, к его старым знакомым относятся Караханян, Патуров, Коган, к более новым — Харчев и...

— Лаевский! — неожиданно сказал Морозов.

— Совершенно верно, — подтвердил Дмитриев. — А вы откуда это знаете?

— Я поручил нашему работнику Козлову найти бывшую сожительницу Лаевского, Ирину Берг. Он нашел ее и предъявил карточку Хабалова. Она подтвердила, что этот человек изредка бывал в особняке Владислава Борисовича, который недавно в беседе с нами отрицал с ним близкое знакомство и утверждал, будто встречался с гравером в магазине «Подарки». Получается неувязочка.

— Совершенно верно. В прошлом месяце Хабалов встречался с ним четыре раза, причем дважды приходил к Лаевскому домой. Последний раз, вероятно, передал тому несколько бриллиантов. И на этом все оборвалось, — развел руками Дмитриев.

— А что именно все?

— Чтобы доказать преступную деятельность расхитителей государственных ценностей, лучше всего поймать их с поличным. Мы уже подготовились, чтобы взять их на крупной сделке, но вдруг выпадает главный наш козырь, Хабалов, через которого шли все связи. Ну а Конин, не получив от гравера кругленькую сумму тысяч в двадцать-тридцать, попал на нервной почве в психиатрическую больницу. Такие вот дела.