Схватка

— Дела интересные, — задумчиво сказал Морозов, сопоставляя в уме старую и новую информацию.

Его взволновало упоминание о Лаевском. Он не сомневался, что Владислав Борисович предлагал государству часть своей коллекции на двести тысяч рублей не потому, что собрался уйти в монастырь. Не так уж много времени прошло — и снова Лаевский, только теперь он подозревается в скупке краденных у государства бриллиантов. Можно предположить: именно он организовал устранение Хабалова, возможно, заподозрив, что тот «засвечен».

Морозов с уважением посмотрел на Дмитриева:

— Сложная работа у вас, Сергей Григорьевич, не позавидуешь. Сколько же всего нужно знать — от минералогии до технологии производства, голова распухнет...

— Вот, кстати, о голове, я вспомнил один любопытный случай из практики. В шестидесятые годы кто-то из сотрудников музея «Оружейная палата» заподозрил, что в инкрустированной драгоценными камнями сбруе, подаренной персидским шахом отцу Петра Первого царю Алексею Михайловичу, отдельные изумруды заменены искусными подделками. Вы, может быть, знаете, что некоторые образцы этого камня оцениваются выше бриллиантов. Для экспертизы был приглашен смотритель Музея изобразительных искусств имени Пушкина Андрей Александрович Губер. В Оружейной палате ему отвели для работы «комнату-сейф», как он выразился. И вдруг Губер, поработав там денек, занемог. Решил, что съел в буфете что-то несвежее, извинился перед собравшимися. Сбрую положили обратно в хранилище, а Губер поехал домой лечиться. Так повторялось три раза. Решив попробовать в четвертый раз, он, к счастью, вспомнил случай, описанный Кнутом Гамсуном в «Путешествии по России». Один перс, чтобы избавиться от компаньона, русского купца, преподнес ему в подарок шапку с огромным изумрудом и просил как можно реже снимать ее с головы. Только тогда якобы эта шапка принесет владельцу богатство и счастье. Купец послушался, занемог и вскоре умер.

— Что-то из области мистики...

— Это, Борис Петрович, ваше дело — верить или нет. Слушайте дальше: Губер вспомнил, что описанные Гамсуном симптомы болезни совпадают с его, и поэтому решил на всякий случай принять меры предосторожности. Он не приближал голову близко к изумрудам, рассматривал их через бинокулярный микроскоп и старался в течение дня долго не находиться в их «блестящем обществе». Вскоре ему удалось не только констатировать факт очень искусной подделки, но и определить примерную дату хищения — тридцатые годы.

— Разве можно по камню установить время подделки?

— Он объяснил так, что цвет стекляшки не меняется с течением времени, как у природных самоцветов, причем изумруд обладает еще одной особенностью: если он долго лежал в темноте, то как бы покрывается пленкой, которую невозможно стереть фланелью или замшей. Полежав на свету, камень опять приобретает эталонную прозрачность.

— Ну это допустим... — с сомнением протянул Морозов, — а как же люди годами носят драгоценности с этим камнем и не умирают?

— Этот вопрос я тоже задавал Губеру, и он объяснил, что камни — как люди: одних любят, других не выносят.

— Спасибо, Сергей Григорьевич. Все, что вы рассказали, чертовски интересно и познавательно. Мне очень приятно, что именно с вами мне пришлось объединить усилия.