Схватка

Глава 7

В понедельник утром Валерий отпросился у Поликарпа Фомича на дневную поездку по личным делам.

В час он уже был у Первого медицинского и растерянно оглядывался по сторонам. Из подъезда выходили преподаватели, студенты, на лавочке перед входом сидела, греясь на солнышке, молодежь.

Время шло, и Валерий начал нервничать. А вдруг она сегодня не придет? А вдруг она уже прошла? Может быть, она среди стайки вон тех развеселых девушек, а он ее не узнаёт? И можно ли узнать среди сотни лиц одну-единственную Катерину, образ которой и на фотографии получился каким-то невнятным?

«Наверное, она должна быть очень хорошо одета, — решил Валерий, — раз ее отец жулик».

Подошел к девушке, листавшей учебник:

— К экзаменам готовитесь?

— Скоро сессия...

— Волнуетесь?

— Сразу видно, что вы не из наших. Это ведь первокурсники трясутся, а я уже четвертый кончаю. Столько всего было... из-за чего нервы портить?

— Вы так молодо выглядите... я думал, на первом курсе.

— О-о... — она поправила дымчатые очки на пол-лица, — вы бы присели, может, еще что-нибудь во мне откроете?

— Рад бы, да... неправильно понять могут.

— Ага! Ждете кого-то?

— Да, с первого курса.

— Вы пока не стесняйтесь, приглядывайтесь ко мне, может быть, у вас появятся новые идеи... вы ведь на машине приехали? Эт-то мне очень нравится... А я пока объясню: в нашем институте первокурсники с лекций не сбегают, раньше трех не ждите. Зато когда повалят по домам, ни с кем не спутаете. Это уж точно... — меланхолично заметила она, — к старшим курсам все эмоции притупляются...

Валерий соображал, что ждать ему еще долго. А девочка рассматривала его, готовая над чем-нибудь посмеяться. Улыбнулась:

— Тут, на Горького, есть кафе «Марс», нижний этаж — а ля фуршет.

— Это для кого? — осторожно спросил Валерий.

— Для водителей персональных «Волг»... Ну все, парень. Я отдохнула, а теперь мне пора заниматься.

Перекусив в кафе, Валерий начал изучать висевшую в проходе к институту киноафишу. Но, поскольку любителем кино он не был, названия фильмов ему ничего не говорили.

Около трех он опять пришел к подъезду, его неожиданной собеседницы не было, и он этому почему-то был рад.

Когда повалили толпой первокурсники, их действительно нельзя было не узнать. Казалось, они до сих пор не остыли от штурма, с которым брали во время вступительных это здание, и продолжали демонстрировать свою победу всем и вся. Когда первая, самая шумная волна схлынула, последовала другая — эти шли размеренно, отчужденно глядя на всех, кто не посвящен в их круг. К ним Валерий приглядывался тщательно, но, по крайней мере, пять студенток показались похожими на Катерину, и он чуть было не бросился их догонять. Наконец он заметил держащуюся особняком троицу. Каждая из этих девушек обходилась своим родителям, наверное, не меньше чем в пятьсот инвалютных рублей в квартал — Валерий знал рыночную цену этих джинсов, мокасин, батников, курточек. Но вот в ушках одной из них что-то сверкнуло... и Валерий понял — она! Катя Баулина носила бриллиантовые серьги.

Он сверился с фотографией и, облегченно вздохнув, направился в машину. Странно, но теперь он уже так не волновался, хотя самая сложная часть задания была еще впереди.

Подружки свернули в переулок, где висела афиша, и Валерий притормозил около них.

— Девушки, не знаете, где здесь улица Чернышевского? Как выехать?

— Так ты только к «гаишнику» выедешь, — съязвила одна, — разворачивайся назад... — и отвернулась к афише.

А Катерина удивилась:

— Почему «здесь»? Чернышевского на пересечении Покровского и Чистопрудного бульваров, я там живу...

— Пожалуйста, — искренне взмолился Валерий, — я вас довезу, только покажите...

— Не знаю даже...

— Ты что, — удивились подруги, — в кино не пойдешь?

— Нет, девочки, занята до вечера. Папе обещала помочь...

— A-а... ну, чао, — и подруги углубились в изучение афиши.

«Значит, сегодняшний день отпадает, никуда она не пойдет, — думал он, исподволь приглядываясь к девушке. — Как быть? Нужна какая-то зацепка на будущее...»

Катерина оказалась бледнолица, черты ее лица были приятны. При том, что одета она была со вкусом и обладала неплохой фигурой, держалась скромно, и поэтому выглядела незаметной.

Валерий вел машину не спеша. Наконец решился:

— Смотрю я на вас и думаю: пока этой медицине выучишься, свое здоровье потеряешь.

— Я выгляжу такой больной? Откуда вы узнали, что я из меда?

— Присмотрел вас...

— Меня?! Чем же это я выделяюсь? — почти испугалась она.

— Ну, конечно, не сережками...

Кажется, она была довольна. И заинтригована. Помолчав, вздохнула:

— Наверное, действительно — устаю. И дома дел много...

— Наверное, вам мама пальчиком шевельнуть не дает...

— А у меня нет мамы, — просто сказала она, — так что весь дом и часть папиных дел — на мне.

Надо же было это ей так сказать! У него в прямом смысле опустились руки.

— Что вы? — удивилась она, увидев, что машина останавливается у тротуара. — Правила нарушили?

— Да нет... так... у меня, знаете, тоже матери нет. И тоже — отец беспомощный... инвалид войны.

— Ну, у меня папа, — улыбнулась Катя, — в расцвете лет мужчина, увлеченный работой. Вот я ему и помогаю... Скоро мой дом.

Пока они медленно ехали, в голове Валерия крутилось настоящее беличье колесо: сейчас она уйдет, что сказать, куда пригласить на завтра? Не похожа она на шумных, любящих светские удовольствия девиц. О чем говорить? Не о болезнях, конечно. Вот если бы он что-нибудь интересное вспомнил!

— Приехали, спасибо.

— Подождите! — почти закричал он, когда девушка, любезно улыбнувшись ему на прощание, собиралась уйти. — Не могли бы вы мне помочь?

— К сожалению, ни рецептов, ни справок я еще не могу выписывать.

— Да нет! Мне друг с БАМа привез один камень, говорит, только у нас в Союзе есть, американцы за ним дико охотятся...

— Камень поделочный? — спросила она. — Общий фон сиреневато-красный, с многочисленными вкраплениями? Отливает, как фазанье перо?

Валерий обалдело смотрел на нее, пожал плечами:

— Да вроде... вот бы отцу вашему показать, вы вроде говорили, что он в камнях разбирается?

— Скорее всего, это чароит. Пока во всем мире найдено его месторождение только у нас в Союзе, — задумчиво сказала она, — ну... Привезите завтра к институту в это же время. Подходит?

— Еще как!.. До завтра, Катя!

И тут же спохватился — Катя удивленно обернулась:

— Откуда вы знаете мое имя?

— Так вас подруги называли... — едва выговорил он, чувствуя, как колотится сердце. Надо же — такой пустяк, и мог все испортить.

Конечно, если ее отец — жулик и она об этом знает, то должна быть настороженной. А может быть, не знает? Сейчас ему хотелось верить именно в это.

— Ну да, — засмеялась она, — конечно. А вас как зовут?

— Валерий.

— До завтра, Валерий.

Радостный и взволнованный, он помчался на работу.

Вечером Агафонов позвонил Валерию домой и был обрадован успеху своего нового помощника.

— Молодец! Теперь твоя задача войти в доверие. Сходи с ней в ресторан, шикуй, купи что-нибудь сногсшибательное, пусть и бестолковое, но дорогое — специально для нее. Деньги я тебе дам... что еще? Говори что-нибудь трогательное, даже если она тебе противна.

— Почему?.. Она мне даже нравится.

Агафонов помолчал, обдумывая новый поворот дела, потом сказал быстро:

— Вот и хорошо. Потом возьмешь над ней шефство. Не виновата же девчонка, что отец прохиндей. Но смотри! Раньше времени никакой жалости! Иначе я тебе помочь не смогу, тогда ты и ей не понадобишься. Есть вопросы?

— Все ясно.

— А тон — мрачный... Нестреляный ты еще воробей. Конечно, к этому трудно привыкнуть. Мне тоже бывает не по себе, когда приходится арестовывать преступника, а он — муж, отец, и тех, невиновных за его спиной, — очень жалко. Но закон есть закон.

— Это понятно.

— Еще один совет. Говорить с Катериной об ее отце надо очень осторожно, она уверена, что он — непревзойденный мыслитель, благороднейшая личность. Узнавай только то, что может нам пригодиться. Найди любой предлог, чтобы она отлучилась в туалет или позвонить из автомата, — и сумочку пусть доверит тебе. Времени тогда не теряй, делай слепки с ключей, как учил. Понял?

— Да.

Тяжело было на душе у Валерия, когда он положил трубку на рычаг.

— Ты что, Валерка? — хриплым голосом спросил отец, оторвавшись от любимой газеты «Советский спорт». — Перемелется — мука будет. Ты лучше послушай, какие беспорядки в «Спартаке» творятся, — и он хлопнул левой единственной рукой по столу.

Валерий посмотрел на него как на дитя, покачал сочувственно головой и ушел в свою комнату

Здесь, над столом, веером были развешены фотографии молодой матери, отца, его — смеющегося пацаненка с добрыми глазами. И таким далеким, забытым теплом потянуло от прошлого, что он заплакал. Благо, некого было стесняться...