Схватка

Глава 13

Валерий, подавленный случившимся, вернулся домой. Он не стал ни есть, ни пить, ни переодеваться, а сидел возле телефонного аппарата как будто в ожидании звонка. Он и сам не знал, на что надеется. Катя никогда не звонила первой, а сейчас, наверное, думает, что он «в командировке». Где-то в глубине сознания уже вызревала мысль, что Андрей Андреевич подло его обманул. Валерием овладело тупое, безысходное отчаяние, когда разом вспомнились все несчастья, свалившиеся на него за столь короткий срок: визит к инспектору ГАИ по поводу нарушения дорожных правил, затем сбитая женщина, его позорное бегство от наказания, приведшее к новому преступлению. Ведь ни телефона, ни фамилии своего покровителя он назвать не может.

Вдруг — телефонный звонок, он рывком снял трубку, сказал:

— Слушаю!

Приятель звал его в кино. Он сказал, что болен, положил трубку и отчетливо представил себе того счастливчика на другом конце провода. Люди в кино ходят, а он... Сейчас его раздражало все — музыка за стеной, голоса на улице и само присутствие рядом людей, на совести которых не было таких черных и постыдных грехов.

Снова звонок. И он крикнул раздраженно:

— Да! Слушаю!

— Это Андрей Андреевич.

Валерий даже подскочил:

— Где вы?!

— Не шуми... Тебя допрашивали?

— Да... Но что же вы...

— Что ты сказал?

— Ничего, как велели.

— Про слепки сказал?

— Нет... Они спрашивали, как ваша фамилия и телефон.

— Понятно... У меня мало времени, так что слушай внимательно. Так получилось, что я не нашел тебя, когда вышел из квартиры. Но в этом ты сам виноват, что ушел с поста. Я жалею, что не позвонил тебе сразу и не объяснил, что за любое групповое преступление ответственность и срок выше, а ты мой сообщник, доставал слепки и так далее. Как ты уже сообразил, я не полковник МУРа, а тот, кого они ловят. Но меня им не найти, я сегодня же уезжаю в другой город, а ты не будь дурачком, помни про свой наезд и все прочее — помалкивай. Тогда тебя трудно будет взять...

— Ах ты сволочь... сволочь ты, — и сгоряча Валерий повесил трубку...

Напрасно он ждал повторного звонка. Когда возмущение прошло, его сменил страх, к прежним опасениям прибавилось еще одно: а что, если этот бандит и с ним захочет расправиться? А главное, что он не смог узнать ни подлинной его фамилии, ни телефона.

Исчезновение Агафонова поставило перед Валерием Слободником альтернативу: или по-прежнему умалчивать о поручениях этого лжеполковника, которые приходилось ему выполнять, или, во всем признавшись, положить конец своему двойственному положению.

В это время Нарышкин вел повторный допрос Виолетовой. Он более детально, чем в первый раз, расспросил ее об Андрее Андреевиче, выяснил, при каких обстоятельствах они познакомились, как Агафонов играл роль ответственного работника.

— Теперь многое в отношении этого гражданина ясно, — сказал наконец он, — помогите мне еще кое в чем разобраться. Сижу я в своем кабинетишке, — Нарышкин обвел вокруг себя рукою, как бы показывая, что осознает его убогость, — а вокруг такое делается! Я имею в виду биолечительство... что вы об этом думаете?

— Ну, то, что я думаю, вы, кажется, в прошлый раз спрашивали, — несколько воинственно начала она, — и если вопрос возник еще раз, то лучше я дам вам журналы, наши и зарубежные, по этой проблеме. Что касается меня лично... мне Авия неплохо помогла!

— А врачи?

— Боже мой! Вы, наверное, очень здоровый человек... Пока пройдешь обследование, высидишь у всех кабинетов, насмотришься, наслушаешься, а в итоге если тебе что-то и скажут, назначат лечение, то опять-таки надо быть здоровым и неработающим, чтобы все это выполнять...

— Ну да, а тут без всяких анализов поводят над тобой руками... — хмыкнул Нарышкин, — убедили. Действительно здорово. Но пока, как я понял, это только экспериментальное направление...

— А до появления научного направления конечно же никто никого не лечил, — съязвила Виолетова.

— Елена Викторовна, — шутливо погрозил он ей. — А с вами ухо держи востро. Но я другое имел в виду. Предположим, нашли в лесу новый гриб. Может быть, его предки несколько веков произрастали в этих местах, может быть, его уже открывали и забывали, но для наших современников — он новый. Скажите, вы будете пробовать его на вкус или подождете, пока его свойства изучат в лаборатории?

— Конечно, подожду, — улыбнулась Виолетова.

— Вот видите, а многие «едят», еще не зная, чем это для них может кончиться. И платят при этом большие деньги... Ведь Авия и Баулин — только единицы из числа лечителей... даже не знаю, как их назвать, какая-то новая образовалась специальность... Да, Нарышкин слушает, — он снял трубку звонившего телефона, — кто говорит?

— Это Слободник, — услышал он тихий голос, — мне только что звонил этот самый... признался, что он не полковник МУРа, а бандит. А я ему помогал, от него зависел. Вот... судите меня теперь, пожалуйста.

— Хорошо, что вы сами все осознали и позвонили мне, гражданин Слободник. Теперь вопрос: вас шантажировали тем, что вы сбили женщину и скрылись?

Некоторое время в трубке было молчание, потом раздался взволнованный голос:

— Да... Откуда вы это знаете?! Я думал, он действительно сотрудник МУРа, а я хотел, помогая органам, искупить вину за смерть.

— Смерть, говорите? А Елена Викторовна жива и сидит сейчас передо мной. Ладно, поговорим обо всем на месте, завтра приезжайте, и письменно оформим ваше заявление.

Нарышкин положил трубку, помолчал, что-то взвешивая в уме, и сказал Виолетовой:

— Вот так бывает, уважаемая Елена Викторовна... Это звонил водитель машины, которая вас сбила. Ваш Андрей Андреевич каким-то образом нашел его, шантажировал и втянул парня в темную историю. Во всяком случае, незадолго до убийства Баулина он знакомился с Катей по заданию Андрея Андреевича, которого считал полковником милиции.

— Боже мой... — Виолетова закрыла глаза и так сидела некоторое время. Потом в упор посмотрела на следователя: — Так мне, дуре, и надо... Я уже начала подозревать, что с ним что-то неладное, но такого... Сдаю свой диплом психолога! Стыд какой!.. — она вытащила платочек и начала сморкаться.

— Это вы зря, — успокаивающе сказал Нарышкин. — Диплом есть диплом, а здесь, я думаю, другое. Все мы живем в какой-то спешке, а хочется праздника, особенно женщинам. Вот он вам и показался таким праздником...

— Нет, нет, нет... это чудовищно! Еще сегодня он приходил, сказал, что едет на полигон, и звал с собой... — она выпила воду из стакана, который передал ей Нарышкин. — Спасибо, не стоит меня успокаивать, получила, как говорится, свое... Единственное, о чем прошу... как вам это объяснить? Я этого человека не знала — понимаете? Никогда...