Схватка

* * *

Морозов и Козлов сидели в одной из двух оперативных машин недалеко от дома Гришина — ждали команду с поста наблюдения.

— Что-то Гришин время тянет, — нарушив молчание, сказал Морозов.

— А если среди соседей у него есть единомышленники или сообщники, о которых мы не подозреваем? — размышляя вслух, произнес кинолог. — Гришин сейчас перетаскивает к ним свои ценности, а мы сидим здесь как глупенькие и чего-то ждем?

По рации сообщили, что Гришин вынес чемодан, футляр и сел в машину. Затем выехал со двора и помчался в сторону Ленинградского шоссе. Отпустив его на некоторое расстояние, Морозов дал команду следовать за ним.

Гришин свернул на кольцевую дорогу. Вот он затормозил недалеко от указателя «На Дмитров» и стал ждать.

Морозов издали наблюдал в бинокль за поведением Гришина и не торопился. Наконец тот снова поехал по кольцевой дороге. Этого и следовало ожидать, уж слишком он был осторожен, чтобы удовлетвориться такой простенькой проверкой. У следующего удобного перекрестка он на большой скорости влетел по виражу на мост и остановился, изучая дорожную обстановку. Было ясно, что Гришин повернет обратно и помчится к Дмитровскому шоссе. Видимо, он держит путь на дачу и нервничает. Морозов видел машину Гришина на мосту и решил перехитрить его: спустившись в низину, они пересекли разделительную зеленую полосу дороги, незаметно свернули в лес и стали ждать. Через несколько минут Гришин на огромной скорости промчался мимо.

Теперь за ним снова ехала «Волга» Морозова. Вскоре все увидели, что их подопечный действительно свернул на Дмитровское шоссе.

Он выжимал из своей машины все возможное, только шины визжали на поворотах. Через полчаса гонка кончилась.

В динамике прозвучало сообщение из первой машины, что Гришин встал у поворота к своему дому.

Морозов приказал всем остановиться. Дорога в поселок была без покрытия, и на разбухшей от дождей почве легко можно будет определить, куда ведет след от машины — на дачу или в лес. Морозов и Козлов пешком пошли по следу. Когда они приблизились к забору участка Гришина, тот уже спускался с террасы. Морозов взглянул на часы и тихо сказал:

— Он здесь всего одиннадцать минут. Неужели за это время успел заглянуть в тайник?

— Не исключено.

Они неторопливо подошли к калитке.

Гришин сел в машину и стал подруливать по участку к воротам. Он видел, как вдоль забора в его сторону не спеша шли два человека. Вот они открыли его калитку. Предчувствие катастрофы охватило Гришина.

— Что вам здесь нужно?

Борис подошел к машине, заглянул в нее и буднично ответил:

— Прошу заглушить двигатель.

— Да кто вы такой? — взвизгнул Гришин. Он окончательно потерял самообладание: щеки тряслись, глаза остекленели от ненависти и страха.

— Старший инспектор уголовного розыска Морозов, — и он предъявил удостоверение личности.

Немного нагнув голову, обращаясь к своим невидимым помощникам, Борис поднес к губам микрофон и скомандовал:

— Нахожусь на территории дачи, все ко мне.

— Бандиты!!! — не помня себя закричал Гришин и нажал на педаль газа. «Волга» уперлась в добротно сделанные ворота и забуксовала на мокром грунте. Секунду-другую она месила грязь, потом рванулась назад и с разбегу вышибла ворота, разворотив столбы, помяв облицовку и капот. Навстречу, загородив дорогу, уже спешили две автомашины. Гришину пришлось затормозить, он выскочил из кабины и, замахав руками, стал просить о помощи и защите от бандитов.

— Гражданин Гришин, кончайте комедию, прошу следовать за нами.

Хозяин дачи нехотя вернулся обратно на участок.

— Нам необходимо произвести у вас обыск, — обратился к нему Морозов, — и изъять ценности, нажитые преступным путем. Вам предлагается добровольно, до решения суда, передать их в руки государства. Вот санкция прокурора.

— Да что вы, с ума сошли?

— В таком случае, не будем терять времени даром. Приступайте, — обратился Морозов к собаководу.

Проводник дал собаке понюхать одежду Гришина и повел ее к дому.

Вскоре один из сотрудников привел понятых, сторожа и коменданта поселка.

Морозов бегло осмотрел все шесть комнат дачи, две террасы, кухню и санузел.

— Скажите, пожалуйста, с какой целью вы приехали сюда? — спросил он хозяина дома.

— Это мое личное дело.

— Вы сегодня спускались в погреб?

— Да. Я привез и поставил туда банку с олифой — в погребе всегда постоянная температура, и она не испортится.

— Ясно, но, конечно, не только ради этого пустякового дела вы неслись сюда со скоростью свыше ста километров в час?

— Разумеется, но это опять же вас не касается.

— А куда вы дели вещи, которые погрузили в Москве в машину?

Гришин на мгновение растерялся, затем, что-то прикинув в уме, усмехнулся:

— Мне неудобно говорить об этом.

— И все же?

— Право, как-то неловко... Одним словом, у меня привычка: избавляться от хлама таким неэтичным способом — выбрасываю по дороге в кювет или в речку. Так и сегодня я поступил со своим старым чемоданом, а футляр, пойдемте в другую комнату, я вам покажу, он пустой.

— Давайте лучше взглянем на банку с олифой, которую вы сегодня привезли.

— Сделайте одолжение.

Они вошли в бревенчатый сарай, зажгли свет и спустились в люк. Погреб представлял собой добротное кирпичное сооружение с железобетонным перекрытием площадью примерно десять квадратных метров и около трех метров глубиной. По одной стене в три ряда стояли аккуратные полки, на них — разные банки из-под красок. Пол цементный, на потолке плафон с яркой лампочкой. Видно было, что хозяин не скупился.

— Лезьте сами, мне там делать нечего, — сказал Гришин.

Борис осмотрел погреб. По контуру пыли на полке и на банках было ясно, что они стоят здесь давно.

Вышли на воздух. Гришин хотел повесить замок, но Морозов попросил его погреб не запирать, тем более что ценных вещей там никаких нет.

— Просто люблю порядок.

— Нам надо металлоискателем и еще кое-какой аппаратурой проверить ваш погреб, — пояснил Морозов.

— A-а, пожалуйста. Только побыстрее, у жены больное сердце, и долго задерживаться я не могу.

— Именно поэтому вы так долго кружили по дорогам, экономили время?

Гришин ничего не ответил и зашагал по направлению к дому.

Морозов руководил обыском, давал указания, где посмотреть, на что обратить внимание.

Время шло. Сотрудники последовательно прошли все помещения дачи, но найти ничего не удавалось. В одной из комнат паркет был щитовой. Это показалось Морозову подозрительным, и он приказал вскрыть пол в углу. Услышав об этом, Гришин даже задохнулся от возмущения, опередил всех и встал на это место.

— Я не допущу произвола! Вы все готовы разрушить, только потом виновных не найдешь.

— Гражданин Гришин, свои действия я оговариваю в протоколе, а копия будет у вас.

Из подвала вместе с понятым пришел Козлов и вполголоса доложил:

— Стены и перекрытия — бетон-монолит. Внешне осмотрели, а металлоискатель не берет, арматура мешает.

— Какая жалость, — иронически произнес Гришин.

— Анатолий Прокофьевич, советую вам оставить этот тон.

— Вы вот что, Морозов, кончайте мудрствовать от лукавого, пора и честь знать. Копаетесь уже пятый час, весь дом перевернули, клумбы и те исковыряли. Имейте в виду, я этого так не оставлю. Вы мне за все ответите!

Он помял папироску, закурил, вытер платком пот, сел.

«Ничего, — думал Морозов, наблюдая за ним, — расслабляйся, скоро финал».

Он кивнул Козлову, тот ушел. Через несколько минут с улицы послышался его громкий голос:

— Здесь!

Гришин оказался у окна, быстро взглянул на погреб, потом поймал на себе внимательный взгляд Морозова и сказал:

— Борис Петрович, мне надоело ваше самоуправство. Я решительно заявляю свой протест на продолжение обыска. У меня жена при смерти, поймите вы это, наконец! Ей нельзя волноваться, вы же убьете ее.

— Если ваша жена при смерти, зачем вы оставили ее одну?

— Убирайтесь вон! — закричал Гришин вне себя от ярости. — Это убийство!

— Не надо так шуметь... Нам осталось еще осмотреть погреб, пройдемте туда.

— Я в дурацкие игры не играю. Разрешаю вам заниматься ими без меня!.. Господи, да будьте вы благоразумны! — он патетически воздел руки к небу и снова обратился к Морозову: — Вы же нормальные, симпатичные люди, а копаетесь в грязи, в подвалах, на помойке, перемазались, извозились, словно черти. Неужели вам не противно?

Морозов пожал плечами и вышел на улицу. Вернулся он минут через десять.

— Внимание, товарищи, обыск здесь можно прекратить, понятых и вас, Анатолий Прокофьевич, прошу со мной.

Затем, обратившись к одному из сотрудников, тихо попросил его приготовить нашатырный спирт.

Гришин скорее догадался, чем расслышал слова Морозова. Его словно взорвало.

— Гады!.. Ненавижу!.. — прохрипел он. — Не нуждаюсь я в вашей помощи!

И, расталкивая присутствующих, он устремился к погребу. За ним, не отставая, шли Морозов, понятые, сотрудники. Влетев в сарай, он увидел, что все вещи переставлены. Быстро нагнувшись и заглянув в погреб, бросив взгляд на сотрудника с наушниками и металлоискателем в руках. Затем резко повернулся назад и, зло глядя на Морозова, выкрикнул:

— Ну, где же ваше золото или что там вы мне хотели подсунуть? Давайте, провокаторы несчастные!.. — схватившись рукой за грудь, он пошатнулся, два сотрудника взяли его под руки и вывели на свежий воздух.

— В какое место он посмотрел, когда открыл дверь в сарай? — спросил Борис оперработника, который специально следил за взглядом Гришина.

— Вот сюда, на пол, чуть правее люка.

— Отбросьте этот хлам и разгребите опилки на этом месте, — попросил Морозов.

Другой сотрудник сказал, что Гришин оглядел правую стенку погреба.

— Все ясно.

Морозов сам принялся за работу. Один из кирпичей удалось приподнять с помощью отвертки. Под ним оказались два мощных болта со стопорными гайками. Вероятно, здесь и была разгадка: болтами Гришин затягивал и стопорил дверь-стену, сделанную из кирпичей на стальной раме.

— Борис Петрович, Гришин просит вас на переговоры, — войдя в сарай, доложил ему один из сотрудников.

Хозяин дачи сидел в своем кресле под охраной двух оперработников.

— Слушаю вас, — обратился к нему Морозов.

— Мне нужно переговорить с вами наедине.

Сотрудники вышли.

— Борис Петрович, — придвинувшись поближе к нему, многозначительно прошептал Гришин, — у меня к вам деловое предложение. Пожалуйста, прекратите все это, и я дам вам сто тысяч!

— У вас всё?

— Сто пятьдесят тысяч, больше не в состоянии.

На Морозова смотрел жалкий старик с дрожащими губами, лихорадочно блестевшими глазами.

Борис пригласил своих товарищей зайти.

— Принесите, пожалуйста, из машины гражданина Гришина большой разводной ключ, — попросил Морозов.

— Не позволю! — приподнявшись в кресле, проговорил Гришин и беспомощно опустился обратно.

Как и предполагал Морозов, дверь-стена, ведущая в тайник, без труда была сдвинута поворотом двух болтов. Он, понятые и еще два сотрудника спустились вниз. Перед ними открылось еще одно подземное помещение, величиной раза в два меньше погреба и сантиметров на сорок ниже. В дальнем его углу стояли три больших молочных бидона с герметическими крышками, литров по тридцать каждый. На них возвышался тот самый чемодан, который Гришин сегодня вынес из квартиры. Вдоль стены лежал огромный ящик, склеенный из толстого органического стекла, верхняя панель которого была уплотнена резиной, затягивалась болтами и надежно предохраняла лежащие в нем несколько картин от воздействия внешней среды. В одном бидоне оказались золотые монеты, в другом — драгоценности, в третьем — бумажные деньги. В чемодане, который Гришин привез сегодня, были ювелирные изделия из золота и бумажные деньги.