Схватка

Глава 1

Был на исходе необычно теплый для москвичей май. Вода в автомате слабо пенилась. Валерий сделал несколько глотков, остальное вылил, передал стакан молодому мужчине, проворчал:

— Делают на нас бизнес, сволочи! Говорят, на одном сиропе тысчонку имеют. Пора к ним перебираться...

Мужчина пожал плечами и, увидев, что Валерий садится за руль служебной «Волги», оживился:

— А я смотрю — и у тебя место неплохое... Слышь, подбрось на Ордынку.

— Не могу, — сказал Валерий с сожалением, — пора к руководству.

Он лихо подрулил к дому, где жил директор кожгалантерейной фабрики, затормозил и открыл свою дверцу.

«Прибыл, госпожа ты мать наша начальница, — мысленно произнес он, глядя, как жена его шефа Раиса Семеновна с достоинством выглянула в окно, уверенная, что так шелестят шины только «их» персональной. — Прикажешь казнить или миловать...»

Он еще раз достал повестку с вызовом к инспектору ГАИ во вторник к одиннадцати часам, дважды перечитал и быстро убрал. Из подъезда вышли Раиса Семеновна налегке и Поликарп Фомич с двумя объемистыми сумками в руках. Всё погрузили в багажник. Как всегда, Раиса Семеновна села первой на заднее сиденье, директор — за ней и сразу принялся просматривать газеты.

— На дачу! — коротко распорядилась Раиса Семеновна, хотя еще с вечера все было обговорено и Валерий прекрасно знает, что это за дача — дом в деревне, доставшийся по наследству.

Ну, хочется им, чтобы это называлось дачей, и пусть — Валерию нравится работать на персональной: заработок приличный, время свободное есть, и директор, в отдельности от супруги, вполне приличный человек. На ее командирский тон он научился внешне реагировать вполне достойно, а в душе посылал куда подальше, но... не сейчас. Сейчас на душе лежала тяжесть — он все время ощущал в кармане повестку к инспектору ГАИ.

Поездка на дачу, как всегда, оборачивалась маленьким кругосветным путешествием — надо было по дороге заезжать в соседние деревни, где жили школьные приятельницы Раисы Семеновны, чтобы они знали, какой многоуважаемый человек ее муж, а она и того больше, раз руководит им.

Валерий остановил машину у знакомого крыльца и помог внести вещи. Из близлежащих домов высыпала родня, а некоторые, видимо менее приближенные, смотрели из окон.

— Побудь пока здесь, Валерий, — обратился к нему Поликарп Фомич, — возможно, к обеду сгоняем на станцию.

Время у водителя персональной всегда тянется медленнее, чем у людей других профессий. Лежа на влажной траве, он надеялся, как всегда, без снов и сомнений, вздремнуть, но в голову словно клином забило одну только мысль — явиться завтра к инспектору. И черт его дернул связаться с этим «левым» пассажиром... Он даже облегчение испытал, услышав требовательный зов Раисы Семеновны. Подошел к машине, на заднем сиденье уже ждали две женщины, смотревшие в затылок директорше с немым обожанием.

— Расторопности тебе не занимать. Отвези нас в Пряхино.

— Без распоряжения Поликарпа Фомича не могу... — И поспешил пояснить, увидев, что она едва не задохнулась от гнева: — Шеф сам поехать собирался.

— Ты что?! Если я говорю, значит, все согласовано. Поехали!

— Не велено, — неожиданно уперся Валерий.

Женщины на заднем сиденье притаились. Раиса Семеновна сузила глаза:

— Ну ладно... сбегай на речку, там тебе шеф так подтвердит...

— А я, так сказать, при исполнении... велено быть здесь.

Дело пошло на принцип. Он грыз конец травинки. Раиса презрительно скривила рот, процедив:

— Ла-адно, коль такой исполнительный...

И через несколько минут она уже вела за собой с речки мужа. Тот с трудом поднимался в гору, сильно потел, отдувался.

— Ты что это итальянскую забастовку устроил?

— Вы же сами сказали...

Он тяжело вздохнул, махнул рукой:

— Ладно... езжай сейчас в Пряхино. Раиса покажет куда.

Всю дорогу пассажирки отчужденно молчали, и от этого он устал больше, чем от заковыристой сельской дороги, где каждая кочка требовала, чтобы ей поклонились. На счастье, время подходило к обеду, и вернулись они в Березняки быстро, как раз когда накрывали на стол. На сей раз Валерия в дом не пригласили. Он постоял перед открытыми настежь окнами, из которых доносились запахи щей, свежих огурчиков, теплого хлеба, раздумывая, как быть — спросить разрешения уехать в буфет на станцию или рискнуть без разрешения. Но сейчас, перед грядущим визитом в ГАИ, ему не хотелось попусту гневить начальство, мало ли — могут характеристику с места работы запросить. А Раиса Семеновна... вернее, накрученный ею Поликарп Фомич такое тогда напишет! Дернул же его черт связаться с тем бородачом да еще удирать с ним от милиции — вот теперь и дрожи и язык вместо обеда соси!.. Тут из дома вышел мальчик с куском пирога в одной руке, кружкой с молоком — в другой.

— На, дядя... — И нахально ухмыльнулся: — Тетя сказала, что надо кормить козла, чтоб веревку не порвал...

Валерий вначале онемел, а потом как ни в чем не бывало взял пирог и кружку, откусил кусище, громко отхлебнул:

— Передай тете, малец... гранд мерси!

— Это как?

— Она поймет, это по-козлиному — спасибо.

Солнце стало клониться к западу, когда из дома вышел заспанный Поликарп Фомич и отпустил его домой, приказав приехать за ними в воскресенье, к девятнадцати часам.

Свернув с проселочной дороги на Московское шоссе, Валерий увидел отчаянно жестикулирующую фигуру, в сумерках было не понять кто — мужчина или женщина. Валерий сбавил ход.

— Шеф... — (теперь и Валерий был шеф), — домчи до Москвы.

— Даром только бабочки летают...

— Понятно. Твоя десятка... — согласился молодой человек и, сев рядом, вытащил серебряный портсигар, предложил Валерию сигарету. Закурили. Они были одного возраста, и между ними мгновенно установился контакт, который бывает у взаимно обязанных людей. У попутчика рот всю дорогу не закрывался. Подъезжая к Москве, он начал рассказывать длинную историю, и так эмоционально, что Валерию не удавалось даже вставить фразу.

— ...и вот она стала моей невестой, ее как раз и встречаю. К Курскому заворачивай... Когда мы познакомились, ей было восемь лет, мне шестнадцать, представляешь, сейчас ей — восемнадцать, а мне соответственно... а потом разницы вообще никто не заметит... жизнь она, знаешь, женского рода, а баба бабе спуску не дает...

Когда Валерий затормозил у вокзала, пассажир достал двадцать пять рублей — мельче не было. Не выпуская денег из рук, предложил:

— Слушай, друг, а может, подождешь? Поезд приходит в двадцать два, через десять минут. Отвезешь нас на проспект Мира, а я тебе за это небрежно брошу четвертак и скажу: «Сдачи не надо!» Идет?

Валерий улыбнулся и согласился. Так он проторчал на стоянке больше часа, пока наконец не догадался, что ждет напрасно. Но даже когда отъезжал от вокзала, на всякий случай поглядывал в окно, все еще на что-то надеясь. Затем решительно нажал на акселератор, машина взревела, и он на скорости помчался по Садовому кольцу. И вдруг милицейский свисток.

— Ч-черт... на красный проскочил! — но, увидев, что от милиционера его загородил грузовик, сильнее нажал на газ. Теперь — будто решал и действовал за него только страх — он свернул в первый попавшийся переулок, затем в другой, все увеличивая скорость, в третий, и вдруг... но было уже поздно. Душераздирающий визг тормозов, глухой удар, и женщина, что метнулась перед его машиной черной тенью, упала и замерла на мостовой. Он выскочил из машины, увидел только длинные белые ноги, протянувшиеся по асфальту, и опустился опять на сиденье.

В переулке никого не было. Ветер раскачивал висячий фонарь, высвечивая то один кусок улицы, то другой. Нигде никого, никаких свидетелей...

И вот с потушенными фарами петляет по московским улицам и переулкам черная «Волга». Наконец Валерий выдохся, остановился, осмотрел, в каком состоянии машина... вот оно тайное, что станет явным, как только он покажется в гараже: вмятина на левом крыле, разбитая левая фара, погнутый декоративный облицовочный ободок.

Он сидел, беспомощно опустив руки, тупо глядя перед собой. И вдруг увидел, что прямо на него идет сотрудник милиции. Валерий включил двигатель, развернулся и помчался обратно.

Через несколько минут он уже был на своей автобазе. Щедро одарив сторожа и диспетчера сигаретами, пошел заниматься машиной.

— А что случилось? — спросила диспетчер.

— Так, ерунда. Когда ехал по окружной, чуть в лося не врезался, ну — толкнул слегка. Махина такая...

Почти до утра возился Валерий, все выправил, подкрасил, ободок и фару переставил со старой списанной машины. Получилось незаметно. Домой возвращался пешком. Уже рассвело, завозились первые птахи, гуднула где-то машина, на первом этаже заплакал ребенок, и заворковала над ним мать. Все эти звуки растворятся потом в дневной суете, а сейчас каждый из них звучал отдельным вступительным аккордом. День только начинается... и вот теперь со всей остротой он осознал происшедшее, почувствовал, что, возможно, пережил конец чьей-то жизни. И сам будто повис между землей и небом, между своим беззаботным прошлым и пугающим будущим. Да, беда никогда не приходит одна.