Схватка

— Это я проверил: Ярцева они не опознали. Тот человек, по их словам, был старше и более тучный. Я только сейчас от Зои Аркадьевны. Она дала мне как улику этот молоток, его параметры полностью совпадают с конфигурацией пролома черепа.

— А кому же она звонила из автомата во вторник после допроса? Еще умоляла скрыться...

— Хабалова считала, что за ней слежка с нашей стороны. По телевизору еще и не то показывают... Вот и решила отвести подозрение от себя и направить розыск по ложному пути. Говорила специально громко в надежде, что кто-то из наших услышит. Имя «Рая» вырвалось у нее случайно, она потом очень об этом сожалела. Я понимаю, что все это для вас слишком неожиданно, да и Козлов с его «иксом» будет разочарован, но я проверил все сомнительные моменты и пришел к заключению, что самооговор со стороны Хабаловой в пользу Соболева исключается.

— Ну, Николай Николаевич, спасибо. Нет, не то слово... Вы прямо бальзам на мои раны щедрой рукой полили, — Борис представил сияющее искренней радостью лицо Нарышкина на другом конце провода и готов был его расцеловать.

— Мне бы сейчас еще от Козлова весточку получить и Лаевского к вам доставить для полного счастья...

В радостном нетерпении старший инспектор позвонил полковнику Дроздову, чтобы доложить о признании Хабаловой, но дежурный по отделу сообщил, что тот уже час как уехал с женой в театр.

Потянулись томительные часы ожидания. Наконец в половине первого ночи раздался звонок. «Козлов», — интуитивно почувствовал Морозов и моментально схватил трубку. Он не ошибся.

— Борис Петрович, есть новости. Правда, я нашел только место, где была дача Лаевского. Три часа назад она сгорела. Пожарники уже все залили. Сосед рассказал, что в восемнадцать с минутами Лаевский приплелся на дачу, шатаясь, сильно пьяный. И что самое удивительное — весь сама любезность: достал из чемодана бутылку коньяку и подарил соседу, хотя раньше между ними отношения были довольно прохладные. Заявил, что теперь до конца дней будет только гулять и отдыхать. Потом минут через десять Владислав Борисович снова пришел к соседу, попросил воронку перелить керосин. Тот ее дал, но посоветовал отложить хозяйственные хлопоты до утра. А примерно в двадцать два часа дача Лаевского вспыхнула словно факел. За полчаса сгорело все дотла. Сейчас там работает следователь РУВД, найдены остатки обгорелых костей, возможно, останки Лаевского.

Это был сюрприз. Даже не верилось, что опытнейший делец, продумывающий каждый свой шаг, мог так нелепо кончить жизнь.

— Знаешь, Гена, мне даже жалко старика. Столько лет ловчил, ходил по краю пропасти во имя денег, а теперь все равно его миллионы пойдут государству, которое он старался обмануть. Ведь наследников-то у Владислава Борисовича уже нет. Ну что ж, возвращайся, придется, видно, закрыть это дело.

— Может быть, не стоит торопиться?

— Что ты имеешь в виду?

— Есть тут некий Семен Дубцев, местный житель, правда, он немного пьян, но утверждает, что, возвращаясь в деревню часов в десять-одиннадцать вечера, он еще до пожара видел человека, который вышел из леса, начинающегося сразу за дачами, и сел в такси, которое подошло к скирде возле дороги. В руках у этого человека был чемодан. Когда машина проезжала мимо, пассажира не было видно, вероятно, тот лежал на заднем сиденье. Номер такси Дубцев запомнил — 15-50, а буквы не разобрал...

— Это уже интересно... Ты еще как, Гена, в порядке, ноги ходят?

— Ходят, я их Морозовым стращаю. Какие будут указания?

— Доедешь до первого поста ГАИ, узнай адреса и телефоны первого, одиннадцатого и двадцать первого таксопарков. Раз номер начинается с единицы, значит, машина принадлежит одному из них, все зависит от букв — ММТ, ММЛ или МММ. После этого жми в таксопарки. Машин на линии ночью немного, так что с диспетчерами быстро ее найдешь, особенно если она радирована. Разыщи шофера, который выезжал в Березовку, и сюда.

— Постараюсь.

Итак, сейчас главное для Морозова было проанализировать факты и сделать выводы. Во-первых, Лаевский сам говорил, что почти не пьет. Поэтому его визит к соседу в нетрезвом состоянии выглядит слишком уж нарочито. Хотя, конечно, мог и выпить с горя — попал под подозрение милиции. Но его предыдущие действия — уход от наблюдения в Неопалимовском, бегство через задворки в присутствии Рогова — говорят о том, что Лаевский просто петляет, надеясь выиграть время. В таком случае пожар похож на заячью скидку, чтобы направить оперативников по ложному следу. Значит, нужно искать настоящий.

Морозов посмотрел на часы — начало третьего. Он вскипятил воды, насыпал в стакан две ложки растворимого кофе, поколебавшись, добавил третью. Спать не хотелось, но усталость давала себя знать. А еще томило бездействие.

Тишину нарушил низкий зуммер внутреннего телефона.

— Борис Петрович, я из проходной, привез таксиста, попросите дежурного пропустить.

Водитель оказался коренастым мужчиной средних лет, на лице которого недоумение смешивалось с испугом.

— Наливайко Григорий Кузьмич, шофер первого класса, — представился он, сняв форменную фуражку, и не торопясь сел на предложенный стул. — Напарник болен, поэтому я сегодня вторую смену прихватил, потом отосплюсь... — чувствовалось, что он человек обстоятельный, любит поговорить. Но Козлов опередил его:

— Борис Петрович, коротко, чтобы не повторяться. Григорий Кузьмич мне уже рассказал, что знает Лаевского несколько лет. Тот всегда звонил ему накануне домой, когда было нужно куда-нибудь ехать. Такси подается в нужное место к определенному часу, чаевые Лаевский давал щедрые, не скупился. — Таксист в знак согласия кивал головой. — А вот в отношении вчерашнего дня он многое запамятовал, поэтому я и привез его сюда. Надеюсь, по дороге кое-что вспомнил.

— Просто не хотел трепать языком, — с достоинством возразил Наливайко. — Почему я первому встречному, хоть бы и инспектору, должен рассказывать, что и как? На работе знают, что я зря слова не скажу, никогда людей не подводил.

Морозов достал бланк допроса.

— Григорий Кузьмич, я веду розыск некоего гражданина Лаевского Владислава Борисовича, который пока проходит свидетелем по делу об убийстве Хабалова.

— Откуда мне знать вашего Хабалова? У меня на эту букву клиентов нет и никогда не было.

— Я попрошу вас отвечать на те вопросы, которые будут заданы. Когда и во сколько позвонил вам Лаевский Владислав Борисович, о чем просил?

— Вчера утром он позвонил мне домой и велел подъехать с другой стороны проходного двора к трем часам, затем я завез его в винный магазин, в гастроном, булочную, а часам к шести доставил в Березовку. По дороге туда он показал мне место около скирды и велел подъехать туда точно, ни раньше, ни позже, в двадцать один час тридцать пять минут. Я — всегда пожалуйста, выполнил все, как он просил. Потом отвез на Народную улицу. Он дал мне полсотни, попрощался, и я уехал. В зеркальце видел, как он вошел во второй подъезд, что от ближнего угла. Вот и все.

— Лаевский как-нибудь объяснил вам, почему нужно подъехать именно к скирде да еще поздно вечером?

— Нет, он похвалил за точность и сказал: «Пусть сосед меня поищет, а теперь к Таганской площади».

— О чем говорили по дороге? Как он был одет?

— Молчал, как всегда, дремал. Одет был хорошо, солидно, а во что точно — не помню. Какой-то темный плащ, берет, чемодан у него был с ремнями.

— А попросил вас Лаевский позднее подъехать за ним на Народную?

— Нет, попрощался, и все.

Морозов записал адрес Наливайко, телефон, номер удостоверения и отпустил, хотя ему очень хотелось высказать свое мнение о поведении этого любителя щедрых чаевых. Козлов проводил таксиста до проходной, а вернувшись, застал Бориса с прижатой к уху трубкой.

— Так, хорошо, — говорил он и что-то записывал. — А еще кто-нибудь заказывал?.. Нет? Если поступят заказы, немедленно позвоните мне или дежурному, — он продиктовал телефоны.

Морозов положил трубку на рычаг и задумался.

— Итак, можно считать установленным, что наш миллионер не сгорел вместе со своей дачей. — Козлов молча кивнул, выжидательно глядя на Морозова. Сейчас многое зависело от того, что он решит, и Геннадий не хотел мешать своими предложениями. — Скорее всего, трюк с пожаром преследует все ту же цель: выиграть время, чтобы успеть окончательно замести следы. На Народной Лаевский долго не засидится. Мне кажется, есть одна зацепочка: в диспетчерскую поступил заказ на такси на Народную для господина Краузе к девяти утра. Попробуем потянуть за эту ниточку...

Старший инспектор связался с Черкасовым и дал задание подъехать с бригадой на Народную улицу и покараулить там Лаевского. В случае его появления — задержать, чемодан и прочие вещи оставить у него в руках и сразу же доставить в прокуратуру к Нарышкину, который будет предупрежден.

— А если объект выйдет в сопровождении? — спросил Черкасов.

— Зафиксируйте — с кем. На машину и за ним, с маршрута докладывайте, по ходу будем решать. Я — на месте.

Опыт и интуиция подсказывали Морозову, что операция вступила в завершающую фазу. Или они возьмут Лаевского с поличным, или он опять придумает что-то невероятное, и тогда его разоблачение снова может затянуться на неопределенный срок. Придется не только держать ответ перед руководством, но — а это главное — начинать все сначала.

В десятом часу позвонил Черкасов:

— Борис Петрович, я из автомата на Народной. Подошло такси, и из второго подъезда вышел толстый бородач. По походке немного похож на Лаевского, но одет иначе, чемодан другой и вообще что-то не то... Что будем делать?

Морозов быстро прикинул возможные варианты:

— Поступим так: двоих с машиной оставьте на Народной, а сами догоните такси и не спускайте с бородача глаз.

Вскоре Черкасов сообщил дежурному по рации, что следует за такси в направлении Шереметьевского аэропорта. Пассажир-бородач в машине. Морозов взял у дежурного оперативную машину и тоже помчался в Шереметьево, попросив передать Черкасову, чтобы тот ни в коем случае не обнаруживал себя раньше времени.

Выполнить это указание было не так-то просто. Часы пик, Ленинградское шоссе забито машинами, а тут еще попался лихой таксист, который то и дело менял рядность, проскакивал в «окна», временами развивал недозволенную скорость, заметив впереди патрульного или машину ГАИ, тормозил, а потом снова жал на газ. Черкасову стоило больших усилий создавать видимость дисциплинированного водителя и в то же время не упускать такси из виду.

В Шереметьево бородач вышел из такси, взял чемодан и не спеша направился в здание аэровокзала. Черкасов с одним из своих подчиненных вошел следом и занял место, удобное для наблюдения. Ничего общего с Лаевским, если не считать походки, у пузатого респектабельного бородача не было. Шло время, к нему никто не подходил. До посадки на венский рейс оставалось полтора часа, и вылетающих пригласили пройти в зал таможенного досмотра.

В это время подъехал Морозов и незаметно условным жестом отозвал Черкасова в укромный уголок возле киоска Союзпечати.

— Борис Петрович, кажется, мы здорово смитрофанили, — надо бы связаться с бригадой на Народной.