Негасимое пламя

– Предпочитаете сохранять здравый рассудок?

– Работа такая.

– А вот мне понадобится известная доля безрассудства, – лукаво поведал Кирилл Александрович. – Как и во многих моих задумках. Любое руководство – прогулка по тонкой тропке над пропастью. Вы, должно быть, меня понимаете.

– Любое руководство – это ответственность, – возразил Верховский. Кирилл Александрович попал пальцем в небо: ничем серьёзнее служебной машины управлять ему не доводилось.

– Безусловно, – Кирилл Александрович тонко улыбнулся. – Но не любая ответственность предполагает руководство.

К чему это он?.. Заметив, что депутат вновь пытается поймать его взгляд, Верховский словно бы невзначай заинтересовался временем. Кирилл Александрович, похоже, воспринял это как выражение нетерпения.

– Александр Михайлович, я впервые обратил внимание на ваш послужной список после того, как застал вас в кабинете Валентина Терехова, – напрямик заявил он. – Это было пять лет назад.

– Впечатляет ваша память.

– Моя память давно никуда не годится, – Кирилл Александрович вновь рассмеялся. – Потому предпочитаю записывать.

Он многозначительно умолк, предоставив подошедшей официантке колдовать над сервировкой, а Верховскому – оценивать выданную информацию. Пять лет на карандаше у одного из высших чиновников – многовато даже для очень хорошего оперативника, а значит, не в профессии дело. За такой срок уважаемый Кирилл Александрович наверняка успел получить представление об извилистой тропке, приведшей бродягу Ногтя в сообщество. Да что там – изучить всю родню до седьмого колена… Понять бы, зачем. Мало ли безопасников депутат имел счастье лицезреть в кабинете Терехова?

– И как, много получилось записать? – нахально осведомился Верховский, дождавшись, пока официантка удалится.

– Достаточно, чтобы увериться в некоторых чертах вашего характера.

Вот это да. Депутат непростительно откровенен. Верховский дал себе несколько секунд на размышления, уделяя внимание отменно крепкому кофе.

– К примеру? – спросил он, намеренно растягивая разговор.

– К примеру, упорство и бескорыстие, – бессовестно польстил Кирилл Александрович. – Мой наставник, помнится, отказывался брать в обучение людей, не обладавших этими качествами.

– Значит, бескорыстие вы утратили позднее?

Депутат расхохотался – слишком картинно для искренности.

– К вашему сведению, честность я тоже отношу к добродетелям, – сообщил Кирилл Александрович, отсмеявшись.

– Тогда проявите её, – предложил Верховский. Мысль о том, что перед ним один из могущественнейших людей сообщества, всего лишь забавляла, хотя должна была бы внушать трепет. – Зачем вам потребовался оперативник? Любопытствуете насчёт каких-то дел?

– Всегда есть над чем поразмыслить, – задумчиво заметил депутат. Неужели он и впрямь следит за работой магбезопасности? – Я, признаться, опечален отчётностью некоторых отделов. Такое количество брошенных на полдороге дел я помню только в конце века, но тогда было не до бюрократии…

Несмотря на мнимую рассеянность, Кирилл Александрович цепко наблюдал за собеседником, и Верховский очень постарался не измениться в лице. Кому из сослуживцев он ворчал ровно на то же самое? Как из них вытрясли эти подробности? Чёртов депутат действовал наверняка, и Верховскому совсем не нравилось не понимать, к чему он подводит. Пока получается не поддаваться лукавым словесным чарам, но этого слишком мало. Не под Терехова же собрался рыть этот улыбчивый людоед?

– Мне больно видеть, как ломается и буксует то, что я строил двадцать с лишним лет, – произнёс Кирилл Александрович с уместным и весьма натуральным сожалением. – Я всегда видел цель в истреблении гибельного хаоса, и долгие годы мне казалось, что в этой борьбе я одерживаю верх. Но в последнее время я всё чаще замечаю, что теряю контроль. Не потому, что обстоятельства сильнее – потому, что система даёт сбои. Сама или по чьей-то воле.

– Сочувствую, – холодно бросил Верховский. – Но власть в сообществе принадлежит не вам. В Магсовете двенадцать депутатов.

И одному из них следовало бы хорошенько всё взвесить, прежде чем говорить подобное. Кирилл Александрович ненавязчиво намекал на собственное всемогущество – а значит, никакого всемогущества нет и в помине. Кто-то здорово мешает этому отважному борцу с хаосом, бьёт по холёным пальцам, схватившимся за потайные рычаги власти. И что из этого? Не из табельного же Верховский должен застрелить конкурента?

– Верно подмечено, – ничуть не смутившись, кивнул Кирилл Александрович. – Это двенадцатиглавое чудовище не способно согласовать ни один закон без волевого вмешательства. Не делайте вид, будто думали по-другому.

– Не буду. Мне как-то не доводилось задумываться о бедах Магсовета, – ядовито сообщил Верховский.

– А жаль. Люди вроде вас жизненно необходимы на ключевых постах внутри Управы, – веско сказал депутат. – Мне недостаёт толковых и порядочных исполнителей, Александр Михайлович. Тех, кто разделял бы моё стремление наладить в сообществе спокойную жизнь. Тех, кто готов был бы докапываться до первопричин, чего бы это ни стоило. Кто способен был бы эти первопричины устранять.

Верховский позволил себе усмехнуться.

– У меня есть право стрелять в людей, но я не горю желанием им пользоваться.

– Я превыше всего ценю человеческую жизнь, – не моргнув глазом, заявил Кирилл Александрович. – Речь о глубинных процессах. Оперативники безопасности видят лишь грязную пену, но есть и то, что приводит волны в движение. Вы это понимаете.

– Это понимает даже самый зелёный рядовой.

– Вы переоцениваете коллег. От этой привычки нужно будет избавиться, – Кирилл Александрович неопределённо улыбнулся. – Люди – ваше слабое место, Александр Михайлович. Вам следует научиться с ними работать. Не только с теми, кто удостоился вашего личного расположения.

Выискался советчик… Верховский залпом допил остатки кофе и отставил в сторону чашку. Доверчивый Щукин, может, и повёлся бы. Но не он.

– Я не давал ни на что согласия, а вы не озвучивали никаких предложений.

Кирилл Александрович одобрительно усмехнулся.

– Вас не сбить с толку. Это не может не радовать, – отпустив очередную похвалу, депутат непринуждённо поднёс к губам бокал. – Что ж, Александр Михайлович, предложение моё весьма незамысловато. Я хотел бы видеть вас во главе отдела контроля. С полагающимся доходом и привилегиями, а также карт-бланшем на любые решения.

– И вашей поддержкой?

Пойманный за хвост депутат слегка напрягся.

– Вы должны понимать, что законодательная власть не имеет права напрямую вмешиваться в дела исполнительной.

– Зато исполнительная может нагрянуть в зал Магсовета.

– Верно мыслите, – Кирилл Александрович отчего-то развеселился. – Я уверен, что Валентин не станет столь радикально возражать против вашего перевода.

– Возражать стану я, – Верховский откинулся на мягкую спинку кресла и скрестил руки на груди. – У меня, простите за откровенность, нет ни малейшего желания влезать в ваши игры. Если хотите, я поклянусь, что никому не расскажу, о чём мы здесь говорили, но вам придётся искать другого смертника. Не обессудьте.

– В клятвах нет необходимости, – мягко проговорил Кирилл Александрович. Теперь он, почти не изображая добродушие, испытующе смотрел в лицо Верховскому. – Либо вы согласитесь, либо забудете об этом разговоре. И для меня, разумеется, предпочтительнее первый вариант.

На миг показалось, что в просторном зале слишком душно. Верховский непроизвольно провёл ладонью по лицу, словно снимая липкую паутину. То, что сказал депутат, почему-то очень важно. Неспроста просьбу о встрече он передал на словах, не оставив никаких письменных свидетельств… И так спокойно говорил вещи, которые могут запросто разрушить ему карьеру, если вдруг станут известны в сообществе. Кирилл Александрович железно уверен, что при любом исходе выйдет сухим из воды. На чём основан его расчёт?

– И что же мне грозит в случае отказа? – наугад спросил Верховский, не слишком рассчитывая на честный ответ. И, конечно, не получил его.

– Ровным счётом ничего. Вернётесь к прежней жизни – вот и всё наказание, если считать таковым вечный застой.

Кирилл Александрович помолчал, наблюдая за собеседником с зоологическим интересом, и вновь вкрадчиво заговорил:

– Я отнюдь не желаю втягивать вас в какие-то авантюры. Мне нужно ровно то, о чём я уже сказал: порядок в отделе контроля. А вы, я уверен, не хуже меня видите… м-м-м… проблемы.

Настала очередь Верховского снисходительно усмехаться.

– У меня ни разу не получалось заставить этих людей работать как следует. Полагаю, у нынешнего руководителя тоже?

– Нынешний руководитель… – Кирилл Александрович красноречиво поморщился и не стал завершать фразу. – Заметьте, я не настаиваю на сохранении существующего штата. Если у вас есть на примете полезные люди, я готов поспособствовать их устройству, а в дальнейшем вы получите полную свободу в кадровых делах.

– Слишком щедрое предложение.

– В самый раз.

Как нельзя кстати нарисовалась официантка. Кирилл Александрович жестом велел ей повторить заказ, Верховский так же молча отказался. Людей вокруг понемногу становилось больше; искушённые завсегдатаи степенно рассаживались за столиками, сверкая фальшивыми улыбками и драгоценными украшениями. Этот мир приглушённых полутонов и негромких разговоров был чужд служаке-безопаснику не меньше, чем полукриминальное общество обитателей обочины жизни. Последние даже как-то честнее в своих нехитрых устремлениях…

– Полагаю, вам нужно поразмыслить, – произнёс Кирилл Александрович мгновением раньше, чем Верховский успел решительно отказаться от сомнительного предложения. – Давайте не будем рубить сплеча и возьмём паузу на неделю. Впрочем, если вы определитесь раньше, заглядывайте сюда в это же время – я люблю ужинать в этом заведении.

– Благодарю, – прохладно бросил Верховский, поднимаясь из-за стола. – Но, думаю, мой ответ не изменится.

– Воля ваша, – депутат вновь лукаво улыбнулся и снизу вверх заглянул в глаза собеседнику. – В течение этой недели о нашем с вами разговоре лучше не распространяться, верно?

Вернее некуда. Кому нужны лишние проблемы? Сухо попрощавшись с Кириллом Александровичем и оставив на столе пару купюр, Верховский поспешил покинуть чересчур роскошное заведение. Вечерняя прохлада тут же легла на плечи, пробралась под лёгкую летнюю рубашку. На парковке у входа в ресторан теснились великолепные блестящие автомобили, каждый – стоимостью в целую жизнь оперативника безопасности, включая расходы на кремацию. Какой-то из породистых железных коней принадлежал улыбчивому депутату. Верховский спрятал руки в карманы и зашагал в сторону метро. Не про его душу весь этот лоск. Нечего и думать…

– Ну и чего от тебя хотят? – негромко спросила Марина, поставив на кухонный стол две чашки с чаем. В ночной тишине квартиры её голос казался почти звонким.