Негасимое пламя

– Саш, кто там?

Сирена… тьфу ты, Марина приподнялась на локтях и настороженно сощурилась на призывно мерцающий телефон. Ей, привычной к жизни бок о бок с беспокойными оперативниками, в первую очередь подумалось о срочном вызове на работу. Верховский небрежно отмахнулся.

– Будильник забыл выключить. Спи.

– М-м-м, – Марина бросила взгляд за окно, в буроватую от уличного света утреннюю темноту. – А что сегодня – воскресенье?

– Да. На смену послезавтра.

– Что ты всё про работу, – она кокетливо улыбнулась и пригладила короткие высветленные волосы. – Выходные на дворе. И вообще, новый год скоро…

Скоро. Двадцать третье число уже. Воскресенье… Верховский выругался и рывком сел в постели. Совсем забыл! Хорошо хоть додумался загодя поставить будильник!

– Я идиот, – сообщил он сам себе и женщине заодно. – Мне по делам надо съездить.

– Что, прямо сейчас?

– Ага. Я обещал.

Марина нехотя уселась на подушках, кокетливо прижимая к груди одеяло. Угораздило её носить то же имя, что и неугомонная владимирская лаборантка… Из-за этого всякий раз неуместные мысли лезут в голову.

– А мне ты обещал чайник починить… – капризно протянула женщина.

Верховский недоверчиво на неё покосился. За дурака его держит, что ли?

– То, что не сломано, ремонту не поддаётся. Тебе новый привезти?

Марина только тоскливо вздохнула в ответ. Она неплохая. Не глупее многих, в меру хозяйственная, а что от его шрамов всякий раз отворачивается – так сам виноват, не красавец… И потом, ночью всё равно не видно.

– Саш, – послышался из-за спины резкий, как медный горн, Маринин голосок, – ты новый год в Москве встречать будешь?

– Угу, – Верховский привычным жестом защёлкнул пряжку на ремне. – Может, даже на дежурстве. Не смотрел ещё.

– Там не наша смена, – заверила Марина. – А к ресторанам как относишься?

– Никак. Я в них не хожу.

– Ну, всё когда-то в первый раз бывает…

Верховский с трудом сдержал вздох. Что ей мешает говорить нормально, без идиотских намёков?

– Посмотрим, как там будет, – неопределённо буркнул он, запихивая в карман форменный галстук. Ещё не хватало щеголять по всяким злачным местам при полном параде. – Поехал я. Послезавтра увидимся.

Воскресный утренний час он выбрал за благостную пустоту столичных улиц. Редкие пассажиры метро – страдающие бессонницей пенсионеры, крепко пахнущие алкоголем студенты, выпавшие из времени путешественники с хромающими на все колёса чемоданами – едва обращали внимание на сонного офицера магбезопасности. Верховский зачем-то проверил, на месте ли корочки. Леший знает, кому он их собрался показывать, но наличие краснокожих книжечек в нагрудном кармане внушало иллюзию спокойствия.

Будильник он заводил с расчётом на более дальний путь и на месте оказался рановато. В глухом закутке, затерянном в лабиринтах жилой застройки, ещё никого не было. Сюда едва добивал свет от протянутых вдоль улицы фонарей. На сероватом снегу виднелась цепочка собачьих следов; по краю мусорного бака прогуливалась какая-то невзрачная городская птаха – единственное живое существо в радиусе десятка метров, если, конечно, не считать самого праздношатающегося безопасника. Механически следуя одному из многочисленных регламентов, Верховский прислонился спиной к ближайшей стене. Самому смешно: кто тут станет на него нападать – оголодавшие помойные пёсики? Вполголоса ворча на крепкий предновогодний морозец, Верховский натянул перчатки на зябнущие пальцы. Дыхание вырывалось изо рта клубами пара, напоминавшими сигаретный дым.

Типун появился один, на полчаса позже оговорённого срока. Его сложно было винить за опоздание: вряд ли в распоряжении бывшего приятеля имелся хоть один хронометр, кроме уличных табло. Бродяга брёл как-то нетвёрдо, скособочась; должно быть, старался не упасть на смёрзшемся снегу. Завидев Верховского, Типун ощерил все два десятка щербатых зубов. Рад встрече чуть ли не больше, чем в прошлый раз. Думал, обманут?

– Ноготь! – гаркнул он во всю глотку. Помойная птица испуганно захлопала крыльями и сигнальной ракетой взмыла в буровато-чёрное небо. – А я тут это… Ядрёна макарона… Грешным делом…

– Решил, что я не приду? – подсказал Верховский, шагая навстречу приятелю. Судя по виновато забегавшим глазам, что-то вроде того Типун и имел в виду. – Ну и зря. Так чего, надумал?

– Да я это… – Типун растеряно похлопал себя по бёдрам ладонями, упрятанными в карманы женского дерматинового пальто. – Ух, ядрёна макарона, холодно-то как… Может, того – зайдём куда-нибудь, а?

– Как только, так сразу, – хохотнул Верховский. Ему тоже было зябко. – Закрыто всё. Время-то…

– Э-э-эх, – Типун крепко выругался. Надо было прихватить для него чего-нибудь горячительного; вон как расстроен, бедолага. Сильнее, чем полагается из-за такой ерунды. – Ну… Мы с ребятами там поговорили, то-сё… Мы ж тоже теперь того, ну… Подневольные… В общем, ты это… А-а-а, ядрёна макарона, вали-ка ты отсюда!

Верховский озадаченно изогнул брови. Типун что, запугивать его вздумал?

– Погоди. О чём речь?

– Вали, говорю! – Типун приласкал его непечатным словцом. Говорил он тихо, то и дело озираясь по сторонам. – Тут тебе не… Я ж это, того… Добра тебе хочу, ну!

– Да подожди ты!

Типун обречённо зыркнул куда-то ему за спину. Верховский обернулся, машинально вскидывая руку, и запоздало вспомнил, что не снял перчатки. В следующий миг мусорные баки кувыркнулись перед глазами и выскользнули из поля зрения. Силясь увидеть что-нибудь, кроме краёв крыш и клочка тёмного неба, Верховский попытался повернуть голову или хотя бы скосить глаза. Тщетно. Ни одна мышца не желала слушаться. Где-то рядом расстроенно ругался Типун.

– Заткнись ты, – глухо приказал ему чей-то негромкий голос. – Припрётся ещё кто-нибудь.

– Ды ё-моё… Что ж ты творишь-то…

– Заткнись, сказал! По-хорошему не хочешь…

Верховский зарычал бы от бессильной злости, если бы голосовые связки ему подчинялись. Кто бы тут ни чудил, дел он натворил на половину Магсвода. Если б только у незадачливого блюстителя закона была возможность прищучить негодяя…

– Гля-я-я… А я-то думал, брешет…

Под рёбра ткнулся тяжёлый ботинок. Ни откатиться в сторону, ни хотя бы сгруппироваться поудачнее. Чары соорудили на совесть; сколько раз Верховский сам сплетал такие, а теперь попал под их действие сам. И, как назло, ни одного защитного амулета. Кто ж знал, что по московским окраинам бродят настолько талантливые нелегалы…

– Мы с тобой ещё поболтаем, – пообещал невидимый маг. – Иди сюда, оборванец, тащить поможешь.

Послышался отчётливый щелчок пальцев – и всё вокруг поглотила тьма.

Она никуда не делась, даже когда сознание нехотя вернулось в тяжёлую голову. Мерзко ныли затёкшие мышцы. Верховский попробовал пошевелиться и понял, что ему позволено разве что дышать и моргать. Тонкая, чтоб её, работа… Воняющий плесенью воздух был полон влаги и оседал в горле холодной плёнкой. Куртка куда-то делась; рубашку и штаны ему оставили, хотя на плечах не ощущалось привычной тяжести погон. И перчатки на месте, чтоб их леший побрал. Надо думать, мера предосторожности на тот случай, если чары вдруг выдохнутся. Совершенно лишняя. Запястья накрепко связаны за спиной так, что кулак не сожмёшь, даже если отпустит обездвиживающая магия. Чтобы пленник не вздумал вдруг неведомым образом разрушить заклятие и погулять по узилищу, ноги ему примотали к стулу. Кто-то здесь очень осведомлённый: примерно так же, только с артефактными железками вместо сапожной дратвы, в Управе пакуют агрессивных задержанных. Знают, гады, с кем имеют дело…

И он тоже примерно знает. Маг-нелегал, причём неслабой категории. По крайней мере, парализующие чары и чары немоты сотворить умеет. Подмял под себя шайку бродяг… Купил или запугал? Типун ведь пытался предупредить бывшего приятеля. Слушать надо было. Расслабился, вояка бравый… Привык, что от минусов надёжно защищает магия, а от одарённых – закон. Делать-то теперь что? Сигнальный маячок остался в кармане куртки, да даже если бы и нет – его надо взять в руку, чтобы активировать. Орать не получится, мешают чары. Попытаться их снять? На ощупь не выйдет, а видеть ещё не дорос. Хватятся его, только когда он не явится на смену. Даже Сирена уверена, что у него неотложные дела, и бить тревогу не станет. Верховский выругался бы, если б смог.

Какого лешего понадобилось нелегалу от офицера магбезопасности?.. Нет, не так: если гад знает лишь то, что рассказал ему Типун, служебное положение Верховского он выяснил только сейчас. И несказанно удивился. Нет, тоже не клеится: удивился он чему-то другому. Тому, что Типун не брешет… о чём? Да особо и не о чем ему брехать, кроме того, что Ноготь заделался добропорядочным гражданином и предложил ему билет в тот же вагон. Значит… Значит…

За спиной скрипнули несмазанные петли. Полоска грязно-жёлтого электрического света легла на плечо, поползла по сырой некрашенной стене. Никакой новой информации это не принесло: и без того понятно, что вокруг подвал или заброшенный дом. И того, и другого в Москве хватает. Бродяги такие места отлично знают, особенно если давно обитают в районе…

– Иди сюда, – позади кто-то брезгливо наступил в неглубокую лужу и сделал несколько осторожных шагов по бетонному полу. – Дверь закрой.

Снова плеснула потревоженная вода. У входа мокро. Трудно представить, как это может помочь. Свет погас; металл ржаво скребнул о металл – дверь прикрыли, но запирать не стали. Второй визитёр внутрь комнаты не пошёл, встал у входа. Охрана. Наверняка минус. Оружие у него есть?..

Негромкие шаги. Не сочетающееся с ними тяжёлое, одышливое дыхание, гулко отдающееся в пустой комнате. Человек грузен, не слишком привычен к физическим упражнениям, но в определённом смысле опытен: подходит со знанием дела, по широкой дуге, не влезая в поле зрения пленника. Верховский сосредоточился на том, что видят привыкшие к темноте глаза. Смотреть ему позволено только прямо перед собой, но вдруг удастся хотя бы уловить движение…

– О! Не спишь, – обрадовался невидимый толстяк. – Ну-ка, погоди чуток, сейчас языки-то почешем…

Верховский скорее угадал, чем почувствовал, как неуловимо меняются сковавшие его чары. Попытался поймать их текучее превращение, исхитриться и влезть в чужую магию – разумеется, потерпел поражение. Нелегал был крайне аккуратен.

– Ну, скажи чего-нибудь, – насмешливо велел маг.

Верховский на пробу шевельнул челюстью и шёпотом выругался себе под нос. Теперь он может сказать что-нибудь протокольное, сопроводить свои слова страшной формулой «это приказ» или процитировать избранные места из Магсвода – всё примерно с равным успехом. Нелегалу на всё это с высокой колокольни… Что ж, можно хотя бы кусаться. Очень ограниченно.

– Ага, я тоже рад тебя видеть, – хмыкнул собеседник. – Ты это, не дёргайся особо. Я нервный. И породу вашу ментовскую страсть как не люблю…

– Чего тебе надо? – хрипло выговорил Верховский. Всё прочее, что лезло на ум, было в основном непечатным и пользы в себе не несло.