Лето, бывший, я

***

Утром подскакиваю от звонка мобильного. Карл сейчас в другом полушарии, и мы совсем не совпадаем в часовых поясах и режиме занятости. Точнее, в занятости мы как раз совпадаем — оба по уши, поэтому созваниваемся редко, к чему я малодушно отношусь с облегчением.

Но сейчас точно не он, при нашей разнице во времени там как раз разгар рабочего дня. Остальные в курсе, что сегодня у замученной меня первый выходной чёрт знает за сколько времени, раньше полудня никто не потревожит. Есть только один смертник, который не боится последствий:

— Нечаев, девять утра, где твоя совесть? — сонно бурчу, подкладывая телефон под ухо и пытаясь доспать дальше.

— Спишь? — удивляется бодрый гад.

— Да, и планирую продолжать это делать, — жму отбой, вырубаясь.

Снова звонок.

Случайно смахиваю на экране зелёную трубочку вместо красной и слышу ненавистный голос сквозь шум улицы:

— Сова-а-а, не спать, через двадцать минут жду тебя внизу! Не заставляй вытаскивать тебя из-под одеяла.

Вашу Машу! Лёшенька же вытащит. Он Мишу один раз со свидания на прогулочном катере выдернул, когда у нас в ночной смене не сходились расчёты. Страшный человек.

На автопилоте принимаю душ и чищу зубы. Надеваю то, что ближе висит в шкафу, и то, что ближе стоит из обуви. Не открывая глаз и досматривая последний сон, под аккомпанемент ворчащего желудка, который по наивности решил, что раз мы встали, значит, будет завтрак.

Ровно в назначенное время утрамбовываюсь в тракторный салон, придумывая разные виды казни Алексею. В одну руку ложится стакан малинового рафа, а в другую — бумажный пакет с надписью “… — Е-К-С, кофе-булки-любовь”. Первую букву “К” в названии известной городской пекарни этот балбес затёр пальцем.

Внутри оказываются тёплые сырные булочки с хрустящей корочкой и заварные колечки с солёной карамелью. Запах — отвал башки. Вгрызаюсь в одну и запиваю нежнейшим рафом с тонким ароматом малины. Мммммм, кайф. Ладно, пусть гад ещё поживёт.

Приезжаем в ту же промзону, где у Лёши с Квасом трек, только не сворачиваем к ним, а следуем прямым курсом к залитой утренним солнцем площадке, на которой катаются скейтеры. Морщу лоб, как шарпей. Серьёзно? Меня подняли из уютной постельки, чтобы смотреть на людей с досками?

Нечаев обходит машину и протягивает широкую ладонь, помогая выбраться. Озадаченно осматривает мой воздушный сарафан с кедами и удовлетворённо кивает.

— Проснулась? — спрашивает, поочерёдно извлекая из здоровенного спортивного баула два видавших виды скейта, комплект защиты в упаковке, две бейсболки и спрей с крупной надписью SPF50.

Вот теперь точно проснулась.

— Умеешь? — хитро улыбается, показывая на пёстрые доски с колёсами.

Теряюсь с ответом. Нет и даже не пробовала. Обычно у меня совсем другие развлечения…

Стягивает с запястья резинку для волос, которую я не заметила в ворохе тонких кожаных браслетов, и, пользуясь замешательством, собирает мои волосы в корявый хвост. Сверху натягивает бейсболку. Подождите! Он думает, я буду кататься?

— Нечаев, тебе сколько лет? Что за детский сад… — возмущённо выпутываюсь из его рук, которыми он успел застегнуть на мне наколенник.

— Так и думал, что нет, — ухмыляясь придерживает и застёгивает второй. — Стыдно, Сова, в двадцать семь лет не уметь кататься на скейте, стыдно. Но ничего, сейчас исправим…

Берёт спрей и наносит защиту от солнца мне на плечи, растирая её совершенно неласково. В конце аккуратно мажет нос.

— Вообще-то, я могу и не хотеть, — заявляю, глядя в наглые синие глаза, пока Нечаев то же самое проделывает с собой.

Он становится совершенно серьёзным, делает шаг навстречу и спрашивает уже без бравады:

— А ты не хочешь?

Ну бли-и-ин… Сглатываю комок и, закусив губу, отвечаю:

— Хочу…

Расцветает улыбкой, чмокает в намазанный нос, морщится от вкуса солнцезащитного спрея, и гордо заключает:

— Молодец, смелая Сова, — берёт скейты, — гарантирую, тебе понравится!

Выходим из тени деревьев на площадку. Самый конец промзоны и высокие здания завода не мешают любоваться ярко-синим небом с небрежно разбросанными сливочными облаками. Утренний солнечный свет, как фотофильтр, делает все цвета ярче. Или это моё настроение?

Парни подъезжают к Лёше и, здороваясь, хлопают по выставленной пятерне. Некоторые прямо на ходу и, не останавливаясь, едут дальше. Кто-то салютует мне, улыбаюсь в ответ. Да и вообще улыбаюсь. Идея, сначала показавшаяся бредом, потихоньку захватывает и уже охота попробовать. С Нечаевым всегда так.

— Сова, ты с какой ноги встаёшь? — спрашивает мой тренер.

— В смысле? — с сомнением смотрю на ступни в поисках ответа, которого естественно там нет.

— Сейчас узнаем, какая у тебя нога ведущая, — разворачивает к себе спиной, отступает и… Толкает ладонью между лопаток. Легонько, не сильно, но достаточно, чтобы полететь вперёд. Офигел?!

Мгновенно подхватывают прохладные сильные руки и прижимают к твёрдому торсу.

— Извини, нужен был эффект неожиданности, — обнимая, извиняется Лёша, — зато теперь мы точно знаем, что у тебя левая ведущая. Со временем научишься кататься в обеих стойках, но начнём с удобной.

— И как это священное знание к нам попало?

— Ты во время падения выставила вперёд левую ногу. Она ведущая, а правая, соответственно, толчковая.

Переступая с ноги на ногу, усваиваю информацию.

— Больше неожиданностей не будет? — имитирую строгий голос.

— Будут, — усмехается Лёшенька, — но вечером.

Вечером?

С неохотой выпускает меня из рук, инструктируя дальше:

— Левую ногу — на болты… — становлюсь на кругляши, к которым снизу крепятся колёса. — Стопу выверни по диагонали. Умница. Теперь правую на другие болты. Ноги чуть-чуть в коленях согни… — обозначает ладони на талии, приводя мой корпус в правильное положение.

— Сноуборд или сёрф? — улыбается, увидев, что я сразу приняла правильную стойку.

— Сноуборд, правда, на нём катаюсь вперёд правой…

И понимаю, почему мне не слишком удобно, но не сообщаю об этом, чтобы кое-кто ещё выше не задрал свой нос.

— Спрыгни с него… И ещё раз… Не забывай про положение ступней… Хорошо.

Нечаев на полном серьёзе учит кататься. Трогаться, останавливаться, держать баланс, указывает на ошибки и много хвалит, подогревая азарт.

— А теперь ставь ножку вдоль скейта, отталкивайся и сделай прокат, — отходит вперёд, разворачивается и в приглашающем жесте раскидывает руки. — Лети, ко мне, птиц.

Делаю несколько толчков и еду. Еду! Тёплый ветер играет с юбкой сарафана, ласкает бёдра и плечи, лечу! Это не сложно и это абсолютный восторг! Совсем не похоже на сноуборд, здесь больше лёгкости и… свободы?

— Попалась! — почти врезаюсь в Нечаева, когда он ловит меня, поднимает на руки и целует. Не мимолётно, но и не глубоко. Несколько раз нежно прихватывает губы, отворачивая нас от площадки. Так сладко. Обнимаю его за шею и с готовностью присоединяюсь к безобразию.

Понимаю, что ждала этого с самого его приезда. Вкуса нахальных Лёшкиных губ, умопомрачительного личного запаха от нагретой солнцем кожи, настойчивых ладоней с музыкальными пальцами, которыми он сегодня касается, касается, касается…

В синих глазах отражается небо с белоснежными хлопьями счастья. Он целует и смотрит так, что захватывает дыхание и отшибает память. Если бы не зрители со смешками и дурацкими комментариями, я бы окончательно утонула в синеве. Ни парашюта, ни спасательного круга не предусмотрено, а если бы были, кто бы о них вспомнил?…

У Лёши звонит телефон.

— Да, мы здесь, подъезжай, — отвечает он прокашливаясь.

А потом добавляет уже мне:

— Ну что, продолжим?

Я за.

Через несколько минут на площадку выезжает миниатюрный гольфкар, на борту которого сидит широко улыбающийся Квас. Неуклюже взмахиваю руками и совсем неизящно валюсь со скейта, засмотревшись на это забавнейшее зрелище — Димка огромный и машинка на его фоне выглядит совсем маленькой, будто он её на себя надел.

Лёшка снова ловит меня, как и во все предыдущие попытки упасть. Несмотря на то что я первый раз стою на доске — ни царапины. Ставит вертикально и прижимает к своему боку, не оставляя шансов другу покрутить меня в воздухе, как тот обычно делает.

У Нечаева футболка без рукавов и мне на плечи ложится сильная, горячая рука. Замираю, опустив ресницы — хочу распробовать это ощущение заново. Ведь когда-то я дурела от контакта с ним кожа к коже. Что ж. Ничего не изменилось, совсем ничего. Плечи передёргивает дрожью, и колкой россыпью разбегаются мурашки.

Лёшка ощущает их ладонью и незаметно поглаживает подушечками пальцев, вызывая новую волну. Даже дыхание сбивается. У меня. А в его исполнении это выглядит как обыденный жест, словно он уже тысячи раз так обнимал. И если бы не частые удары его сердца, бьющегося мне в плечо, я бы поверила, что Нечаев спокоен. Ага, как же.

Это подстёгивает и вместо того, чтобы обнять его за пояс сзади, наглею — просовываю руку в задний карман джинсов, чувствуя, как напрягается его и без того твёрдая ягодичная мышца. Иронично изогнув бровь, Лёшенька посылает взгляд: “смотрю, кто-то вконец осмелел?” Отвечаю: “Понятия не имею, о чём ты”. Ухмыляется, всеми своими чертями обещая не остаться в долгу.

Кваса приветствуют так же радушно, как Лёху. Обеденное солнце начинает припекать, и мы перемещаемся в огромный ангар, к источнику музыки, громких голосов и специфического звука роликов, прокатывающихся по фанере.

Я уже довольно сносно катаюсь, точнее, могу преодолеть расстояние из точки А в точку Б, развернуться и затормозить без риска покалечиться. А теперь, как сказал Нечаев, настало его время.

В ангаре высокая рампа — вогнутая полукруглая конструкция, на которой обычно показывают трюки, и вкопанная чаша извивистой формы для той же цели. Над рампой то и дело в воздухе появляются ребята, совершая какие-то адские кульбиты. Наблюдаю с открытым ртом. Одно дело смотреть ролики на ютубе, а другое — живьём. Завораживает.

Лёшка оставляет нас на импровизированной трибуне и, тут же запрыгивая на доску, присоединяется к ним. Запоздало прихожу в себя и толкаю Диму, привлекая внимание:

— Он же не собирается?…

— Собирается, Лиза, собирается…

В ту же секунду Нечаев появляется наверху рампы и, придерживая скейт пальцами, ухает вниз, чтобы взлететь с другой стороны, сделать два оборота вокруг себя и красиво вернуться. Сильный, ловкий, по-мальчишески улыбающийся, сверкая белыми зубами и кучей цепочек на шее, взлетающих вместе с ним. Переговаривается с двумя пацанами, жестами показывая какой-то трюк. Кивают друг другу.

— …и это не единственная его глупость, — тихо договаривает Квас.

Хочу уточнить, что именно Дима имеет в виду, но тут уже трое парней с Лёшей в составе срываются вниз и взмывают ещё выше, синхронно делая сальто и со стуком прокатываясь обратно. Не могу выдохнуть — сердце не бьётся. Одновременно от ужаса и восторга. А этот гад счастлив и как ни в чём не бывало проделывает ещё несколько трюков.

Позавчера он в рубашке и галстуке заключил сделку на цифру с приличным количеством нулей, в евро, а сейчас радуется покатушкам, как ребёнок. Он никогда не станет застёгнутым на все пуговицы, будет живым, заражая этой жизнью окружающих.