Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

Дональд Маклин

В октябре 1935 года Маклин блестяще, как и все, что он делал, сдал экзамены и обрадовал своего руководителя поступлением на должность третьего секретаря Западного отдела МИД. Режим секретности в Форин офис оказался весьма условным, поэтому доступ к закрытым материалам не составил для него особых сложностей. Словно специально для облегчения работы шпионов, папки с бумагами в зависимости от содержания имели твердо установленную цветовую маркировку обложек. Конфиденциальные документы хранились в белых папках, секретные — в зеленых, сообщения разведки накапливались в красных, а совершенно секретные бумаги, в том числе теоретически предназначенные исключительно для начальника отдела материалы радиоперехвата и дешифровок — в синих. Это позволяло не тратить время на просмотр документов для определения степени их важности, а безошибочно выбирать папки нужного цвета. Маклин именно так и поступал, причем иногда он просто заваливал резидентуру материалами, которые ее сотрудники даже не успевали обработать. В 1936 году информация “Вайзе” сорвала планировавшееся мероприятие ПШКШ по дешифровке телеграфной переписки советского посольства. Криптографы инспирировали долгие парламентские дебаты по вопросу взаимоотношений с СССР, чтобы затем, перехватив зашифрованные донесения, произвести в тексте поиск опорных слов и с их помощью взломать коды посольства. Без вмешательства Маклина так бы наверняка и произошло, но теперь все донесения перед шифрованием тщательно перефразировались, и хорошо задуманная попытка ПШКШ не увенчалась успехом. Усилия агента привели также к установлению личности генерального директора МИ-5 и части ее персонала. По информации Маклина, именовавшегося в оперативной переписке “Лириком”, а позже “Стюартом”, НКВД раскрыл британского агента в Наркомате иностранных дел СССР и нескольких агентов в окружении Вилли Мюнценберга. Но “Вайзе” не просто передавал документы и сообщения, а тщательно анализировал их, просчитывал тенденции развития событий и делал прогнозы. Такая обработка сырой информации приобрела особенное значение после непредвиденного отъезда Орлова, когда в нелегальной резидентуре остался лишь один задыхавшийся от обилия работы оперативный сотрудник — Арнольд Дейч. Только в апреле 1936 года на работу прибыл новый резидент — Теодор Малли, один из “великих нелегалов” НКВД. Венгр по национальности и недоучившийся священник по образованию, он служил офицером в австро-венгерской армии, попал в русский плен и в 1918 году добровольно вступил в Красную Армию. В Красноярске Малли вновь попал в плен, на этот раз к белогвардейцам, но занявшие город красные войска освободили его вместе с другими арестованными. С 1921 года он работает в территориальных органах ВЧК/ОГПУ, где последовательно занимает должности помощника уполномоченного по борьбе с бандитизмом, следователя по особо важным делам и начальника Восточного отдела ОГПУ Крыма, а с 1926 года переводится в центральный аппарат на должность вначале уполномоченного, а затем начальника отделения КРО. С 1932 года Малли работает во внешней разведке и выезжает в спецкомандировки на нелегальную работу в Австрию, Германию, Францию и Великобританию. К сожалению, его служба в Иностранном отделе продлилась всего пять лет и стандартно закончилась расстрелом в Москве в июне 1937 года. Для замены Малли руководство разведки планировало направить в Лондон из Копенгагена Быстролетова, но этого не произошло. Его отозвали из Дании и также арестовали, несмотря на все легендарные вербовки и иные удачные операции этого разведчика, тоже неофициально причисленного к “великим нелегалам”.

Теодор Малли

Вскоре в Москву отозвали и Дейча, лишь в ноябре 1937 года всего на десять дней возвратившегося в Великобританию для консервации агентурного аппарата. До весны 1938 года все уникальные источники оставались без руководства, а прислать из Центра было некого, поскольку именно в это время в НКВД началась чистка нелегалов. Лондонская нелегальная резидентура погибала. Из этого положения нужно было хоть как-то выходить, поэтому по личному указанию наркома руководство агентурными операциями вновь вернули “легальной” резидентуре. Однако ее резидент Г. Б. Грапфен справлялся с новой задачей с большим трудом, и лишь прибывший ему на смену А. В. Горский (“Вадим”) сумел полноценно использовать имевшихся источников. Следует отметить, что вообще-то он мало ценил “пятерку”, полагая ее членов сборищем гомосексуалистов, хвастунов, лгунов, пьяниц и авантюристов, но, преодолев личные антипатии, работал с ними вполне профессионально и не допустил даже намека на возможность провала или неправильного применения их агентурных возможностей. В августе 1938 года, к огорчению разведки, Маклина перевели на работу вторым секретарем посольства Великобритании в Париже, и он временно вышел из сферы деятельности лондонской резидентуры.

Г. Б. Грапфен

А. В. Горский

“Четвертым человеком” кембриджской группы стал выходец из семьи священнослужителя Энтони Фредерик Блант (“Янг”, “Тони”), довольно близкий родственник королевской семьи. Молодой человек не разделял марксистскую доктрину, увлекался искусством и в работе коммунистической партии не участвовал. Благодаря вступлению в университете в негласное “Общество Апостолов”, он обзавелся множеством полезных в будущем знакомств, в числе которых был секретарь премьер-министра С. Болдуина Д. Проктор. Долгое время господствовало мнение о вербовке Бланта в 1935 году во время его поездки в Москву, но оно оказалось неверным. Согласно наиболее вероятной версии, к сотрудничеству с советской разведкой его привлек Берждесс, с которым Блант имел устойчивую связь и даже в нарушение требований конспирации проживал на одной квартире, формальную же вербовку осуществил Дейч в Лондоне в начале 1937 года. Практика социализма в Советском Союзе отнюдь не впечатлила будущего агента, ему понравилась лишь программа СССР в области развития искусств, однако разочарование не поколебало его решимости сотрудничать с советской разведкой. С 1937 года Блант работал в Вобургском университете в Лондоне, где не имел практически никаких разведывательных возможностей. Начавшаяся война всколыхнула его патриотические чувства, и, к ужасу своего руководителя, он добровольно попросился на службу в армию. Практическую пользу разведке Блант стал приносить лишь с конца 1939 года, после поступления на службу в контрразведку.

Энтони Блант

“Пятый человек” кембриджской группы долгие годы являлся одной из загадок мира секретных служб, много лет будоражившей умы историков, журналистов и, естественно, разведчиков. Послевоенные расследования недвусмысленно указывали на наличие в кембриджской группе некоего “пятого человека”, на роль которого примеряли многих. Имя Кэрнкросса впервые назвал лишь бежавший в Великобританию офицер ПГУ КГБ СССР О. А. Гордиевский, но и его сообщение оставило больше загадок, чем разгадало их, вследствие чего многие сходятся на мысли, что кембриджская группа раскрыта далеко не вся. По социальному положению и внешнему облику “пятый человек” разительно отличался от остальной четверки.

Джон Кэрнкросс

Шотландец Джон Александр Керклэнд Кэрнкросс происходил из нижнего слоя среднего класса и никогда не считался своим в среде аристократического студенчества. Вербовочный подход к “пятому человеку” был нетрадиционным, поскольку его провел не оперативный работник резидентуры, а легальный руководитель коммунистической ячейки в Кембридже Дэвид Клугман, никогда не работавший непосредственно на советскую разведку и принципиально выполнявший лишь указания генерального секретаря КПВ Гарри Полита. Интересно, что в 1939 году, несмотря на общеизвестные коммунистические убеждения и активную партийную работу Клугмана, его приняли на службу в британскую военную разведку (его не следует смешивать с другим коммунистом, Норманом Джоном Клугманом, во время Второй мировой войны также работавшим в другой секретной службе — СОЕ). Судя по всему, на сотрудничество с НКВД Кэрнкросса толкнули отнюдь не социалистические убеждения, а постоянные насмешки коллег над неотесанным и неуклюжим “не нашим”. Тяжелый и замкнутый характер молодого человека усугублял остроту проблемы, которую не смогло сгладить даже отличное окончание им университета. Блестящие способности позволили ему поступить на службу в МИД без сдачи обязательных экзаменов, но на этом успех и закончился. Неуживчивого Кэрнкросса перебрасывали из отдела в отдел, пока наконец, к огорчению советского руководителя, не откомандировали в конце 1938 года в министерство финансов. Однако вскоре это обернулось несомненной удачей. МИД уже был перекрыт Маклином, а информация о государственном финансировании различных ведомств, направлений деятельности и проектов неожиданно оказалась очень важной и полезной, тем более что Кэрнкросс получил доступ к данным о финансировании военного министерства и различных спецслужб.

Необходимо отметить, что все члены “кембриджской пятерки” никоим образом не ощущали себя шпионами или предателями родины. Они воспринимали советскую разведку как своего рода подразделение Коминтерна, предназначенное для защиты коммунизма и борьбы против фашизма и капитализма, а уж в самую последнюю очередь призванное обслуживать геополитические интересы СССР. Отсюда вытекало и их вольное обращение с требованиями руководителей, и своеобразное отношение к конспирации, при котором в нарушение всех и всяческих канонов “пятерка” свободно обсуждала между собой оперативные вопросы. Филби, например, лишь после бегства в Советский Союз в 1956 году осознал, и то не сразу, что в КГБ к нему относятся не как к звезде нелегальной разведки, асу мирового класса, а как к завербованному агенту, которому никогда не суждено подняться до статуса кадрового офицера разведки, и доверие к которому никогда не будет полным. И неважно, что он достиг фактического уровня заместителя начальника МИ-6, что в истории найдется мало аналогов столь успешной и долголетней работы нелегала. Агент есть агент, и не более того…

Агентурный аппарат НКВД в Великобритании не ограничивался университетскими группами. Малли создал в Вулвичском арсенале сеть агентов, целиком специализировавшуюся по линии научно-технической разведки во главе с членом ЦК компартии Великобритании Перси Глэдингом (“Гот”). Группа Вулвичского арсенала находилась на связи у бывшего нелегального резидента в Германии и Италии Е. П. Мицкевича (“Анатолий”), с 1932 года работавшего в “легальной” резидентуре в Великобритании. Ее источники в самом арсенале, в фирмах “Армстронг” и “Фарст-Браун” добывали материалы по испытаниям оружия и боеприпасов, производству бронетанковой техники, артиллерии, стрелкового оружия и броневой стали. Все участники группы были в прошлом активными коммунистами, но позже отошли от легальной партийной работы. Активную помощь в работе сети оказывала Ольга Грей, давняя знакомая Глэдинга и доверенное лицо самого руководителя КПВ Гарри Полита, нередко поручавшего ей выполнение нелегальных заданий и осуществление контактов с индийскими коммунистическими группами. В январе 1938 года резидентура была разгромлена, произошли аресты и ликвидация ее агентуры. 13 марта Глэдинга приговорили к 6-летнему тюремного заключению, а его помощники, инженеры арсенала Джордж Хумак и Альберт Уильямс, получили по 4 года. Ольга Грей, фигурировавшая в материалах процесса как “мисс Икс”, оказалась агентом группы “М” МИ-5 и раскрыла контрразведке всю сеть. Англичане несколько поторопились с арестами и поэтому не сумели захватить никого из оперативных работников резидентуры, что дало им основания не считать свой успех полным.