Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

Истинные цели СИС и “Сноу” расходились до протавоположности. Оуэнс осуществил инициатавный выход на немецкую разведку и, приехав в Брюссель, встретился с руководителями английского направления АСТ-Гамбург капитанами Дирксом и Риттером, благоразумно умолчав при этом о своей работе на СИС. После вербовки немцы присвоили ему псевдоним “Джонни” и код А-3504. Постепенно новый агент наладил сбор и передачу информации о состоянии авиационной промышленности Великобритании, но к концу 1937 году двурушничество “Сноу” наконец обнаружилось, хотя подлинные его размеры так и не выяснились. До этого момента ставший уже полковником Пил не был в восторге от достижений своего агента и полагал законсервировать его на неопределенный срок, однако теперь ситуация изменилась.

Проницательный Оуэнс почувствовал неладное и решил упредить событая. Он явился в СИС с повинной и заявил, что в ходе своих поездок в Германию встречался с неким инженером Пипером и эпизодически получал от него малозначительную информацию. Она была не настолько ценной, чтобы платить за нее, и англичанин якобы решил прервать этот контакт, но неожиданно получил от Пипера встречное предложение работать на немцев. Он сообщил, что согласился на него, однако исключительно с целью внедрения в германскую разведслужбу, и что готов нести наказание за свои самовольные действия, совершенные, тем не менее, из патриотических побуждений. Эта малоправдоподобная история не вызвала никакого доверия, и “Сноу” передали контрразведке, чтобы та арестовала его по подозрению в шпионаже. При этом Оуэнсу невероятно и совершено неожиданно повезло. За несколько дней до принятия окончательного решения о его аресте Служба безопасности направила в СИС запрос о нем, обычным порядком пришедший в секцию внутренней контрразведки СИС. Полковник Пил уже сообщил в сектор учета о прекращении связи со “Сноу”, однако по халатности его сотрудников тот все еще числился в картотеке агентуры разведки, о чем в полном соответствии с установленными правилами и сообщили МИ-5. После этого все подозрения с “Джонни” — “Сноу” были сняты, его с извинениями освободили и даже не отобрали заграничный паспорт, позволивший А-3504 свободно продолжать поездки за границу для встреч с офицерами абвера. Особый отдел убрал установленное за объектом наблюдение и проинформировал об этом разведку. В результате в СИС решили, что Служба безопасности полностью проверила подозреваемого и вынесла оправдательный вердикт, ввиду чего в январе 1939 года его вывели из консервации и перевели в разряд действующих агентов. Тем времен ненавидевший англичан активный валлийский националист “Джонни” под носом у контрразведки руководил созданной им в 35 географических пунктах страны сетью. В январе 1939 года немцы прислали ему радиопередатчик, весьма заинтересовавший и разведку, и контрразведку, однако специалисты СИС так неумело разобрали аппарат, что лишь с большим трудом смогли починить его. Оуэнс рассвирепел, поругался с Пилом и исчез, причем не один, а вместе с радиостанцией, на которой 28 августа 1939 года впервые вышел в эфир с метеосводкой. Служба безопасности вместе с Особым отделом разыскивали его, но безуспешно. Перед самой войной Оуэнс направил в абвер сообщение о развертывании на побережье радарной сети, оцененное Канарисом как самый важный отчет, поступивший из Англии за последние несколько лет. Весьма драматично продолжившаяся после начала боевых действий история двойного агента описана в соответствующей главе.

СД также располагала в Британии агентом из числа валлийцев, менеджером одной из технических фирм в Южном Уэльсе, но с началом войны он прекратил нелегальную деятельность и скрылся. Контрразведка так и не сумела напасть на его след, и личность этого человека остается не установленной до сих пор.

Все достигнутые немцами в Великобритании частные успехи меркнут по сравнению с результатами операций советской внешней разведки. Ее работа на территории страны осложнялась продиктованным дипломатической ситуацией требованием соблюдать особую осторожность в проведении агентурных операций. Шпионские скандалы 1920-х годов оставили на англо-советских отношениях слишком глубокий отпечаток, поэтому на самом высшем государственном уровне было принято решение изъять агентурный аппарат из ведения “легальной” резидентуры и перевести работу исключительно на нелегальную основу. Это позволяло правдоподобно отрицать причастность Советского Союза к любым возможным провалившимся агентам и их действиям.

Игнатий Рейф

Созданную в Аондоне начале 1934 года первую нелегальную резидентуру внешней разведки возглавил Игнатий Рейф (“Марр”, “Макс Волиш”), а до этого оперативная работа по Британии велась в основном из Дании, что заметно осложняло проведение многих операций. Вскоре находившийся в Вене А. М. Орлов (А. А. Фельдбин, Никольский, “Швед”) получил приказ прибыть в Англию и принять руководство группой нелегалов. Оперативная обстановка в Великобритании отличалась крайне незначительной вероятностью удачных вербовок для работы на СССР государственных служащих, военных или бизнесменов. Вместе с тем, многие молодые интеллектуалы, особенно студенты Оксфордского и Кембриджского университетов, разочаровались в буржуазном обществе и его перспективах и довольно массово обратились к марксизму. Немало преподавателей и профессоров тоже исповедовали левые убеждения, поскольку полагали, что именно в Советском Союзе, в отличие от пораженных “великой депрессией” стран, создаются идеальные условия для научного прогресса. Ключом к спасению мира они объявляли марксизм и диалектический материализм, в капиталистических странах же наука якобы была обречена служить исключительно интересам господствующих классов, в связи с чем ее ожидал неизбежный упадок. Студенты и профессора вступали в тайные или полулегальные организации левой направленности, такие как “Еретики”, “Союз”, “Общество Апостолов”, “Социалистическое общество”. Особенно яростно пропагандировал коммунизм преподаватель Морис Добб, сам не ведавший, насколько советская разведка должна быть признательна ему за речи, статьи и книги, вдохновившие социалистическими идеями не одного ее будущего агента. По оценке июля 1937 года, среди студентов Оксфордского университета насчитывалось 150 членов коммунистической партии, Кембриджского — 200, Лондонского — 300.

Британское общество действительно являло тогда не слишком привлекательное зрелище, тогда как скрытый густой завесой массированной пропаганды образ Советского Союза был неясен, но притягателен. К тому же для многих СССР олицетворял оплот антифашизма, невыгодно оттенявший соглашательскую политику официального Лондона. Немало юношей, не видя и не зная практики социализма, наивно уверовали в коммунистические идеалы и пронесли свои убеждения сквозь десятилетия. Подобные романтические настроения разведка прозаически именует идейно-политической основой для вербовки, считающейся намного надежнее прочих. В данном случае следует отметить, что руководство НКВД отлично сознавало, как выглядит социализм вблизи, и всячески старалось ограждать своих агентов от соприкосновения с его разочаровывающими реалиями.

Посты в правительстве, парламенте, разведке и других представляющих оперативный интерес ведомствах традиционно укомплектовывались главным образом выпускниками Кембриджа и Оксфорда, и это натолкнуло начальника ИНО ОГПУ М. А. Трилиссера и его заместителя А. А. Слуцкого на идею стратегии вербовок на перспективу. Предполагалось, что отобранные кандидатуры после оформления сотрудничества с СССР под руководством опытных офицеров будут постепенно приобретать навыки агентурно-оперативной работы и одновременно при содействии разведки станут продвигаться по служебной лестнице. И через десять — пятнадцать лет советские агенты окажутся сразу на нескольких высоких государственных постах, что позволит не только получать информацию, но и влиять на принятие решений. Забегая вперед, можно констатировать, что, по крайней мере, в двух университетах такая стратегия себя блестяще оправдала. Менее известна руководившаяся “Скоттом” оксфордская группа, о которой в открытых источниках имеются лишь глухие упоминания, домыслы и предположения, зато “кембриджская пятерка”, состоявшая из Филби, Маклина, Берджесса, Бланта и Кэрнкросса, являет собой непревзойденный пример глубокого агентурного проникновения в дипломатические и разведывательные круги крупного государства. Большинство исследователей считает ее наиболее эффективной разведывательной группой в истории. Кстати, не исключено, что устоявшийся термин “пятерка” не вполне соответствует действительности, поскольку подозрения о причастности к группе ряда известных фигур, в том числе миллионера Виктора Ротшильда и генерального директора МИ-5 Роджера Холлиса, отнюдь не развеяны окончательно.

Великобритания стала местом работы, пожалуй, самых выдающихся советских разведчиков-нелегалов 1930-х годов. Теодор Малли, Александр Орлов, Арнольд Дейч и Игнатий Рейф сумели создать там агентурный аппарат, действовавший десятки лет. С конца 1933 года Дейч (“Стефан Ланг”, “Отто”, “Арнольд”) и трое других прибывших из Австрии нелегалов приступили к агентурному проникновению в министерство иностранных дел, наметив в качестве первоочередных объектов его технический персонал и обучавшихся в Кембридже, Оксфорде и Лондоне студентов. В 1937 году в связи с истечением срока действия визы Дейч покинул страну, но за этот относительно краткий период сумел завербовать не менее 17 агентов.

Строго говоря, к нелегалам Дейча можно отнести лишь условно, поскольку всегда и везде он пользовался своим подлинным именем и настоящим австрийским паспортом. Тем не менее, он являлся одним из самых выдающихся сотрудников нелегальной разведки. Уроженец Австрии, в 1920 году в возрасте 16 лет Дейч стал членом Союза коммунистического студенчества, через четыре года вступил в компартию, а еще через четыре года стал работать в подпольной организации Коминтерна и совершил нелегальные поездки в Палестину, Сирию, Грецию и Румынию.

Арнольд Дейч

В 24-летнем возрасте он получил степень доктора философии Венского университета, а в 1936 году стал доктором психологии Лондонского университета, причем за время учебы в британской столице официально зарегистрировал патенты на шесть изобретений. С 1930 года Дейч по рекомендации ИККИ начал работать на внешнюю разведку СССР, где весьма пригодилось его свободное владение немецким, английским, французским, итальянским, голландским и русским языками. Сильной стороной личности разведчика являлись необыкновенная психологическая проницательность и контактность, позволявшие ему достигать взаимопонимания с самыми различными людьми. После возвращения из Лондона богатый потенциал бывшего нелегала оказался невостребованным разведкой, и до 1941 года Дейч занимал скромную должность старшего научного сотрудника в Институте мирового хозяйства. Впрочем, ему следовало радоваться и столь незавидному повороту событий, поскольку к этому времени большинство его коллег были уже либо расстреляны, либо отправлены в лагеря. Но, как и многим другим ярким личностям, судьба не отпустила Дейчу долгий срок жизни. После начала Великой Отечественной войны он вновь предложил свои услуги разведке и был направлен нелегальным резидентом в Латинскую Америку, однако осуществить это ему не пришлось. На одном из этапов его долгого и трудного пути к месту назначения пароход “Донбасс”, на котором Дейч из Архангельска направлялся в США, был потоплен в открытом море. Среди спасенных разведчика не обнаружили.