Поселок Просцово. Одна измена, две любви

— Пап…

— Что? — повернулся полунедовольный спросонья.

— Я сейчас человека убил.

Присел. Зачесал, по привычке, волосатую грудь, молча, сонно-вопросительно.

Я вкратце пересказал.

Мне казалось, он взбодрится, начнёт утешать, решать, объяснять, переживать, увещевать… Но он только вздохнул:

— Ох, Игорь, ложись спать!..

И — бух обратно, и засопел. И я почему-то успокоился. Разделся. Лёг. И сразу уснул.

…Позднее, месяца через два, Колёк Насреддин по поводу всей этой истории сказал мне (с этой своей патетично-глумливо-полурадостной интонацией, с которой мог говорить о запахе женских гениталий, моей крышесдвинутости и содержании какого-нибудь проходного, но ныне популярного боевика): «Игорёк, пора бы тебе знать, что у каждого доктора есть своё маленькое кладбище». Почему-то меня это успокоило даже больше, чем то, что на мой рассказ папа просто повернулся на другой бок. (Хотя это, конечно, были разные по насыщенности смыслом реакции.)