Поселок Просцово. Одна измена, две любви
- Автор: Игорь Бордов
- Жанр: Биографии и Мемуары / Справочники / Медицина
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Поселок Просцово. Одна измена, две любви"
Глава 6. Провозвестник.
«Всё должно проходить благопристойно и с соблюдением порядка» (1-е послание Коринфянам 14:40, Открытый перевод).
— Ты же проповедуешь во всю, тебе надо становиться провозвестником, — сказала мама. Это было где-то в начале мая.
— Ну, надо-так надо, — я был готов. — Что-то типа экзамена, что ли?
— Не знаю точно, как в твоём случае это будет. Ты же даже не изучал. Короче, приезжай в эту пятницу, сходишь на собрание, там подойдём к служителю.
Я приехал. С тех пор, как мы с Поли побывали на встрече собрания bf года 4 назад, много воды утекло. По К… — М… вместо двух было уже 7 или 8 собраний. Мама и папа посещали Южное-Восточное, территориально. Они собирались в актовом зале в 14-м училище по понедельникам и пятницам. Мы с папой сели в заднем ряду. Ко мне подошёл худой паренёк лет 20 и подал мне руку. «Николай». Смотрит уверенно, проницательно и спокойно. С мамой заговорил на «ты» — было непривычно.
Папа объяснял неторопливо и как бы смущённо, что если будет желание, можно поднять руку и сказать комментарий. Я наблюдал, как входят и рассаживаются люди, здороваются, улыбаются и смеются. Обратил внимание на Свету Веслову: красивая уверенная женщина, — в лице что-то суровое и в то же время всегда готовое к искренней улыбке. Молодёжи было немного, — несколько красиво, но скромно одетых девушек. Были, зато, родители с детьми разных возрастов. Дети послушно сидели рядышком. Общий дух был радостный и доброжелательный. К нам, чтобы познакомиться со мной, подошли две или три женщины с радушными улыбками. Мама всем объясняла, что я за фрукт, мол, самоучка из деревни, но при этом как бы и её собственный сын. Некоторые меня уже знали и тоже подходили, чтобы поздороваться. К началу народу набралось человек 80. Песчанов (служитель) был с головой занят организацией встречи и не мог отвлечься на мамин вопрос. Программу я помню плохо. Папа однажды поднял руку и сказал что-то довольно коротко. Пели песни по номерам из песенника под ровный фортепианный аккомпанемент в записи. Было несколько хорошо поставленных, красивых голосов. Общая молитва, обсуждение Библии по темам, имитация проповеди с целью обучения. Всё спокойно, организованно. Я чувствовал себя вполне на месте. Хотя и волновался.
Сразу по окончании встречи подошёл Андрей Песчанов, мужчина лет 35, густо-усатый, с улыбкой во все усы, южный (они с женой прибыли сюда помогать откуда-то с южного побережья). Поздоровался со мной. Мама объяснила, что я живу в деревне, самостоятельно Библию изучил, и как бы мне провозвестником стать, а не не-пойми-кем.
— Ну, молодец, что́ тут скажешь, — окинул меня усато-улыбчивым взглядом, — а что за деревня?.. Т-й район? А, ну это надо к Светлову, Т… — это их район. — И в заключение, с весёлым смехом, блеснув белыми зубами: — Вот такой я бюрократ!
— Вот уж точно, бюрократище, — проворчала мама.
— Да не беда. У них же завтра как раз большое собрание в клубе Михайлова. Вот сходите, да заодно и поговорите с ним.
За ужином мама спросила:
— Ну, как тебе собрание?
Я задумался.
— Красивые люди.
Мама удивилась тому, как я выразил своё впечатление. Мне самому было не очень понятно, почему я так сказал. Возможно, где-то в подсознании мелькнули образы красивой, уверенной женщины Светы Весловой и молодых людей в костюмах и галстуках, хлопочущих не о том, где бы взять пузырь самогону на этот вечер, а о чём-то поистине высоком и достойном.
— Но Светлов — парень серьёзный, так что ты, на всякий случай, подзубри вопросы на крещение, — сказала мама и дала мне книгу с вопросами. Я подзубрил.
— Здорово, что ты будешь на большом собрании. Место, где много святого духа.
На другой день мы пришли на Михайлова. Народу было — тьма. Но при этом, опять же, не давка, не дым сигаретный и не матюкание. Все нарядно-парадные и при этом весело, с улыбками общающиеся друг с другом. Иные обнимались, видимо, встретившись после разлуки. Хотя, как и при любом скоплении народа, ощущалась некоторая кутерьма, но этот дух радостного (без экстаза), дружеского общения, локализуясь над отдельными группками, как бы при этом витал и над всеми. Мама указала мне на седую, но с энергичным, бодро-целеустремлённым лицом женщину, которая готовилась присесть на два-три ряда впереди нас. «Вот это Мария Воронова — настоящая пионерка», — «пионерами» у bf назывались те, кто брали обязательство ежегодно проводить определённый изрядный объём времени в проповедническом служении. К маме подошла Катя Светлова, жена Андрея. Она рассказала в общих чертах о том, как они с мужем прошлым летом побывали на международном большом собрании в Польше. «Там на стадионе тысяч сорок было. Представляешь, такая толпа как встанет песню петь. Э-э-эх!». Катя тоже была уверенной, спокойной и доброжелательной. Речь её была проста и приятна. Она недолго пообщалась с нами и поспешила к кому-то ещё.
Началась программа. В произносимых речах многое мне было известно и понятно, большинство открываемых и обсуждаемых библейских стихов — знакомо. Демонстрации и сценки, подчёркивающие определённые моменты проповеднического служения и христианской жизни иногда казались не очень реалистично поставленными, но основные мысли и уроки, опять же, — просты и понятны.
В перерыве мы с мамой отыскали Андрея Светлова. Внешне я его знал, — это был тот самый парень, черноволосый красавец, что изучал с моими родителями Библию у нас дома года три назад. Андрей, мне показалось, возмужал и как бы ещё больше ушёл куда-то ввысь. Весь вид его говорил о достоинстве и степенности, во всей его фигуре чувствовалась твёрдость, одновременно и отталкивающая, и притягивающая, подкупающая.
Спокойно выслушав от мамы мою историю, он подошёл ко мне, поздоровался и встал сбоку, глядя вместе со мной в пространство холла, где суетились и жужжали радостные люди, иногда бегали дети (их потихоньку останавливали и уговаривали вести себя поспокойнее).
— Игорь, ты изучал с кем-нибудь книгу «Знание» или брошюру «Что от нас ожидает Бог»? — спросил Андрей.
— Нет. Но я сам их прочитал.
— А собрание ты регулярно посещаешь?
— Нет, я ведь в Просцово живу, там нет собрания.
— Я слышал, ты хочешь быть провозвестником?
— Да.
— Здорово. Это приятно слышать, правда. Но тебе надо что-то придумать, чтобы регулярно быть на встречах собрания. Знаешь, ведь в Т… есть группа. Там каждую неделю встречи проводятся. Ты мог бы постараться присутствовать на них? Это было бы здорово.
— Хорошо, я постараюсь.
— Ну и отлично, молодец.
— А кто там, в Т… из братьев? — спросила мама.
— А туда же каждую неделю кто-то из нашего собрания приезжает. Но там есть и местные. Вон, подойдите к Андрею Субботину, он постоянно там служит, он расскажет вам, как и чего; с ним можешь после собрания и брошюру поизучать. Всё ведь по порядку должно быть. J — Бог порядка, ты же знаешь, сестра Галина, — обратился он напоследок к маме с лёгкой усмешкой.
— Знаю, знаю, — посмеялась мама.
Мы отправились к Андрею Субботину. Он был крупный, лет тридцати, с задумчивым, необычным, выразительным лицом. Черты лица были, пожалуй, излишне грубыми, глаза слегка расходились. В нём тоже чувствовалось нечто основательное, но, в целом, мне показалось, он был как-то и закрыт. Нашу историю он выслушал безэмоционально, но очень серьёзно; ко мне отнёсся без всякого панибратства, нейтрально. Голос его был густой, негромкий, внушительно-деловой, интонации — серьёзные и раздельные. Он просто дал краткую информацию. Воскресенье, гостиница «Уют», 9:30.
Мы отправились на вторую часть большого собрания.
Когда собрание закончилось, и мы вышли на улицу, оказалось — вдруг выпал майский снег. Он лежал густым слоем на уже-было позеленевших кустах. Что-то в этом было необычное, чудесное. Воздух дышал свежестью. Я чувствовал себя входящим в новую волнующую, прекрасную жизнь. Мне было счастливо. Папа с мамой, чувствовалось, тоже были счастливы; рады за меня, рады объединиться со мной в истине.
По дороге домой мы зашли в «Колос», маленький магазин в наших дворах и взяли там бутылку «Укромского сувенира» — в то время он был дёшев и вкусен. Я знал, что после конгресса родители обычно приглашали к себе на ужин компанию единоверцев, но в этот день они не пригласили никого. Мы сели за стол втроём. Нам было очень хорошо вместе. Мы смеялись, пили «Сувенир», закусывали каким-то быстрым маминым салатом. Именно в этот момент я вдруг почувствовал, что они стали мне не просто родителями. Теперь они — мои друзья и единоверцы, мои духовные брат и сестра. Не помню, о чём мы говорили. Конечно, и на библейские темы, и на темы христианского собрания, но и о чём-то простом, незатейливом; цитировали любимые фильмы. Я видел, как им хорошо. И видел, что эта радость их не сиюминутна, а основательна, долговечна и нетленна.