Вторые войны пустыни

Но в дверном проеме оказалось лишь двое детей: слева — Ганима, в черных одеждах обручения, и справа — Лито, из-под его белых, запятнанных пустыней одежд виднелся серый лоснящийся стил сьют.

Алия перевела взгляд с упавшей двери на детей, ее охватила дрожь.

— Семья здесь, чтобы нас приветствовать,— сказал Лито.— Бабушка,— он кивнул Джессике, перевел взгляд на Принца Коррино.— А это, должно быть, Принц Фарадин. Добро пожаловать на Арракис, Принц.

В глазах Ганимы было пусто. Она держала правую руку на рукояти церемониального крисножа на поясе, и вроде бы пыталась уйти от Лито, жесткой хваткой державшего ее. Лито встряхнул ее руку, и все ее тело затрепетало.

— Воззри на меня, семья,— сказал Лито.— Я — Ари, Лев Атриде-сов. А это ...— он опять встряхнул руку Ганимы с такой могучей легкостью, что все ее тело дернулось.— Это Ариэ, Львицы Атридесов. Мы пришли направить вас на Сехер Нбиу, Золотую Тропу.

Ганима впитала ключевые слова — «Сехер Нбиу» — почувствовала, как отворилась запертая перегородка в ее сознании, как что-то потоком потекло в ее мозг. Оно втекало с линейной четкостью, и над ним парило внутреннее присутствие ее матери, стоявшей на страже у ворот. И Ганима поняла, что в этот момент она покорила свое крикливо-навязчивое прошлое. Они обрели ворота, через которые, если надо будет, сможет созерцать его. Месяцы самогипнотического подавления соорудили внутри нее безопасное место, из которого она способна править своей собственной плотью. Она начала поворачиваться к Лито, чувствуя необходимость объяснить ему это, когда внезапно до нее дошло, где и с кем она стоит.

Лито отпустил ее руку.

— Твой план сработал? — прошептала Ганима.

— Вполне хорошо,— ответил Лито.

Алия, оправясь от шока, крикнула кучке стражей слева:

— Схватить их!

Но Лито наклонился, одной рукой поднял упавшую дверь и запустил^ ею в стражников. Двух из них она пригвоздила к стене. Остальные в ужасе упали на пол. Дверь, весящую половину метрической тонны, швырнул этот ребенок!

Алия, разглядевшая, что в коридоре за дверью валяются поверженные стражники, сообразила, что это не кто иной, как ...

Джессика тоже увидела тела, почувствовала грандиозную силу Лито — и пришла к исходным заключениям, но слова Ганимы были ухвачены самой сердцевиной ее тренированного Бене Гессерит и обученного науке хладнокровия мышления.

— Какой план? — спросила Джессика.

— Золотая Тропа, наш Имперский план,— сказал Лито. Он кивнул Фарадину.— Не держи на меня зла, кузен. Я действую не меньше и ради тебя. Алия надеялась, что Ганима зарежет тебя. Мне предпочтительней, чтобы ты прожил жизнь в относительном счастье.

Алия завизжала охране, оробело теснившейся в проходе.

— Я велю вам их схватить!

Но стража отказалась войти в помещение.

— Подожди меня здесь, сестра,— сказал Лито.— У меня есть неприятная задача,— и он направился к Алии.

Та подалась от него в угол, сжалась там и вытащила свой нож. В свете из окна полыхнули зеленые драгоценные камни на рукояти.

Лито просто продолжал на нее наступать с руками безоружными, но широко расставленными наготове.

Алия сделала выпад.

Лито подпрыгнул почти до потолка, ударил ее левой ногой. Он нанес удар ей в голову, оставив кровавую отметину на лбу — и Алия распростерлась на полу. Нож выпал у нее из рук и по полу скользнул прочь. Алия потянулась за ножом, но обнаружила, что перед ней стоит Лито.

Алия заколебалась, вспомнила все, чему учили ее Бене Гессерит. Встала с пола, тело расслаблено в боевой позиции.

И опять Лито двинулся на нее.

Алия правым плечом обозначила ложный выпад влево, в то время, как ее правая нога, наносила точечный удар, который мог бы распороть человеку живот.

Лито принял удар на руку, схватил ногу Алии, оторвал ее от земли и закружил у себя над головой. От скорости ее вращения раздался и шипящий звук бьющихся о ее тело одежд.

Остальные отпрянули, присев.

Алия визжала и визжала, но все вращалась, вращалась и вращалась. Вскоре она умолкла.

Лито медленно снизил скорость вращения и мягко опустил ее на пол. Она повалилась запыхавшимся комком.

Лито наклонился над ней:

— Я мог бы швырнуть тебя в стену,— сказал он.— Может, так было бы лучше всего, но мы сейчас в главной точке нашей борьбы. Ты имеешь свой шанс.

Глаза Алии бешено стрельнули из стороны в сторону.

— Я победил свои внутренние жизни,— сказал Лито.— И Гани тоже. Она может...

— Алия, я могу показать тебе...— вмешалась Ганима.

— Нет! — это слово словно с натугой произнесла Алия. Грудь ее вздымалась, из ее уст хлынули слова — несвязные, клянущие, умоляющие.— Вот видишь! Почему ты не слушала? — А затем: — Зачем ты это делаешь? Что происходит? — И другой голос: — Останови их! Заставь их прекратить!

Джессика закрыла руками глаза, почувствовала, как ее ободряюще поддерживает рука Фарадина.

А Алия неистовствовала:

— Я тебя убью! — ее рот изрыгнул отвратительные ругательства.— Я выпью твою кровь! — из нее полились голоса на многих языках, все спутанные и перемешанные.

Теснящиеся в проходе странники сделали знак червя, затем стиснутыми кулаками заткнули уши. Она одержима!

Лито встал, покачивая головой. Он подошел к окну и тремя быстрыми ударами разнес якобы несокрушимое, укрепленное хрусталем, оконное стекло, выбив его из рамы.

По лицу Алии скользнуло хитрое выражение. Джессика услышала, как из перекошенного рта вырвалось нечто похожее на собственный голос — пародия на самоконтроль Бене Гессерит:

— Вы, все! Стойте, где стоите!

Джессика, опустив руки, обнаружила, что они влажные от слез.

Алия перевернулась и встала на колени, потом поднялась на ноги.

— Разве вы не знаете, кто я? — вопросила она. Это был ее прежний голос, сладостный и звенящий голос той юной Алии, которой больше не было.— Почему вы все так на меня смотрите? — она повернулась к Джессике, умоляюще на нее глядя.— Мама, заставь их прекратить.

Джессика смогла только покачать головой, охваченная предельным ужасом. Все старые предостережения Бене Гессерит были истиной. Она поглядела на Лито и Ганиму, рядышком стоящих возле Алии. А что значат эти предупреждения для бедных близнецов?

— Бабушка,— сказал Лито и голос его был умоляющ.— Должны ли мы проводить Трибунал Одержимости?

— Кто вы такие, чтобы говорить о трибунале?—осведомилась Алия, и голос ее был голосом желчного мужчины, мужчины автократичного и чувственного, слишком далеко зашедшего в самолюбование.

И Лито, и Ганима узнали этот голос. Старый Барон Харконнен. Ганима услышала, как тот же самый голос эхом откликается у нее в голове, но внутренние ворота заперты, и ее мать неусыпно возле них.

Джессика промолчала.

— Тогда решение за мной,— сказал Лито.— А выбор твой, Алия. Либо Трибунал Одержимости, либо...— он кивнул на открытое окно.

— Кто ты такой, чтобы предлагать мне выбор? — вопросила Алия и опять-таки это был голос Старого Барона.

— Демон! — вскрикнула Ганима.— Дай ей выбрать самой!

— Мама,— в интонациях маленькой девочки взмолилась Алия.— Мама, что они делают? Что ты от меня хочешь? Помоги мне.

— Сама себе помоги,— приказал Лито и вкратчайший миг увидел в глазах Алии присутствие своей униженной тети, ее собственное «я», без всякой надежды бросившее на него жаркий взгляд и исчезнувшее. Но тело ее задвигалось — деревянными, отталкивающими шажками. Она вихляла, спотыкалась, сбивалась с пути и возвращалась на него — все ближе и ближе к открытому окну.

Теперь с ее уст звучал неистовый голос старого Барона:

— Остановись! Остановись, я говорю! Я велю тебе! Остановись! На, получай,— Алия стиснула руками голову, еще ближе подковыляла к окну. Она уже касалась коленями подоконника, а голос все бушевал.— Не делай этого! Остановись, я помогу тебе! У меня есть план! Послушай меня! Остановись, я сказал! Подожди! — но Алия оторвала руки от головы, вцепилась в разбитую оконную раму. Одним дерганным движением она перевалилась через подоконник и исчезла. Падая, она не издала ни единого звука.

Находившиеся в палате услышали крик толпы, тяжелый мягкий шлепок — Алия рухнула на ступени далеко внизу.

Лито поглядел на Джессику:

— Мы говорили тебе, чтоб ты ее жалела.

Джессика отвернулась и спрятала лицо в тунике Фарадина.