Вторые войны пустыни

ГЛАВА 43

Это был сьетч Тьюка на внутренней части Ложной Стены. Хэллек стоял в тени каменного столба, защищавшего высокий вход съетча, дожидаясь, пока находящиеся там решат, дать ли ему убежище. Он поглядел вдаль, на северную пустыню, а затем вверх, на серо-голубое утреннее небо. Здешние контрабандисты были изумлены, узнав, что он, рожденный другой планетой, поймал червя и приехал на нем. Но и Хэллека их реакция изумила не меньше. Этоь же просто для ловкого мужчины, несколько раз видевшего, как это делается.

Хэллек опять поглядел на пустыню, серебряную пустыню со сверкающими складами и серо-зелеными полями, где вершила свое чудо вода. Все это внезапно представилось ему необычайно хрупким вместилищем энергии, жизни — всего, чему угрожают резкие перемены.

Он понял, причину тревоги. Контейнеры с мертвой песчаной форелью тащили в сьетч для перегонки и извлечения ее воды. Их были тысячи, этих созданий. Они пришли к воде. Потоки ее и дали первоначальный толчок мыслям Хэллека.

Хэллек поглядел вниз, на поля сьетча и границу кваната, более не наполненную драгоценной водой. Он видел дыры в каменных стенах кваната, ободранную каменную облицовку, откуда вода ушла в песок. Кто же проделал эти дыры? Некоторые тянулись метров на тридцать вдоль самых уязвимых секций кваната, в местах, где сыпучий песок образовывал воронки. В них и кишела форель. Дети сьетча убивали ее и собирали.

Ремонтные бригады трудились над разбитыми стенами кваната. Другие поливали самые нужные растения, расходуя минимальное количество влаги. Источник гигантского резервуара под ветроловушкой был наглухо закрыт, чтобы вода не текла в разоренный кванат. Работающие на солнечной энергии насосы были отключены. Воду для орошения брали из тающих луж на дне кваната и усердно носили из резервуара сьетча.

Металлическая рама бронированной двери позади Хэллека щелкнула неожиданно резко. Словно этот звук направил его глаза, Хэллек посмотрел на самый дальний извив кваната, туда, где быстрей всего вода уходила в пустыню. Полные надежд на сад, планировщики сьетча посадили там особое дерево, которое обречено, если только водный поток не удастся быстро остановить. Хэллек поглядел на жалкую ветку ивы,

обдираемой песком и ветром. Для него это дерево символизировало новую реальность и его самого, и Арракиса в целом.

«Мы оба здесь чужаки».

Они уже совещаются в сьетче, какое решение им принять, но им могут пригодиться хорошие бойцы. Хорошие мужчины контрабандистам всегда нужны. Хэллек не питал особых иллюзий. Контрабандисты этого века совсем не те, что приютили его много лет назад, когда он бежал из павших владений своего Герцога. Нет, это была новая поросль, быстро соображающая, как нажиться.

Он опять сосредоточил свой взгляд на глупой иве. И подумалось ему, что бури новой реальности могут снести этих контрабандистов и всех их друзей. Могут уничтожить Стилгара с его хрупким нейтралитетом, а вместе с ним и все племена, сохраняющие верность Алии. Все они стали колонистами. Хэллек видел, как это происходило раньше, отведал горький вкус этого в своем родном доме. Он видел это ясно, припоминая манерность городских Свободных, структуру пригородов и то, насколько даже в этом закутке контрабандистов стираются безошибочно узнававшиеся черты деревенских сьетчей, деревенские сьетчи становились колониями крупных городов. Они научились носить ярмо с мягкой прокладкой, загнанные в него своей жадностью, если не своими суевериями. Даже здесь, особенно здесь, в людях узнавались повадки покоренного населения, а не действительно Свободных. Они были насторожены, скрытны, уклончивы. Любая демонстрация власти становилась предметом ненависти — любая власть: Регентства, Стилгара, их собственного Совета ...

«Мне им нельзя доверять,— подумал Хэллек.— Ушли прежние взаимные уступки свободных людей. Старые обычаи свелись к ритуальным словам, их истоки утрачены памятью.

Алия хорошо сделала свою работу, карая оппозицию и награждая за помощь, наугад тасуя силы Империи, скрывая главные элементы ее имперской власти. Шпионы! Великие боги, у нее наверняка есть шпионы!

Если Свободные останутся в спячке, она победит.»

Дверь позади него скрипнула и открылась. Вышел служитель сьетча по имени Мелидес: коротышка с телом, похожим на тыкву и переходившим в тоненькие ножки, уродство которых лишь подчеркивал стилсьют.

— Ты принят,— сообщил ему Мелидес.

Что-то хитрое и лицемерное послышалось Хэллеку в интонациях этого голоса, и Хэллек понял: убежище ему здесь — только на короткий срок.

«Только до тех пор, пока я не угоню один из их топтеров»,— подумал он.

— Моя благодарность Совету,— произнес он и подумал о Эзмаре Тьюке, в честь которого был назван этот сьетч. Эзмар, давно павший в результате предательства, перерезал бы горло этому Мелидесу, едва взглянув на него.