Вторые войны пустыни

— Именно поэтому вы и должны быть благоразумнее,— напомнил ему Скайтейл.

— Давайте обсудим, как мы подарим Хейта Императору,— настаивал Адрик.— По-моему мнению, Хейт олицетворит старую верность, испытанную Атридесом с самого рождения. С помощью Хейта Император смягчит свои действия, установит равновесие позитивных и негативных эмоций в жизни и религии.

Скайтейл улыбнулся, снисходительно разглядывая сообщников. Они вели себя так, как он и ожидал. Старая Преподобная Мать орудовала заговором, точно косой. Ирулэн хорошо подготовлена к возложенной на нее задаче, но все же потерпела поражение — это ошибка Бене Гессерит. Адрик не больше не меньше, чем орудие — он сможет скрывать и отвлекать. Сейчас Адрик погрузился в угрюмое молчание, остальные не обращали на него внимания.

— Правильно ли я поняла, что Хейт должен отравить душу Императора? — спросила Ирулэн.

— Более или менее,— ответил Скайтейл.

— А как же Квизарат? — спросила она снова.

— Нужен лишь легкий толчок, небольшое акцентирование определенных эмоций, чтобы превратить зависть во вражду,— ответил Скайтейл.

— А КХОАМ?

— Ее интересует только прибыль.

— А другие группировки?

— Придется действовать от имени правительства,— сказал Скайтейл. Менее могущественные мы проглотим — во имя морали и прогресса. Наши противники задохнутся в петле собственных трудностей.

— Алия?

— Хейт — гхола многоцелевого назначения,— ответил Скайтейл.— Сестра Императора в том возрасте, когда ее сможет привлечь мужчина, специально для этого созданный. Его могущественность и способности ментата не останутся без ее внимания.

Моахим позволила своим старым глазам удивленно раскрыться.

— Гхола — ментат? Рискованный ход.

— Мне кажется, что ментат должен иметь точные данные,— произнесла Ирулэн с ноткой сомнения.— Что, если Пол спросит его об истинной цели подарка?

— Хейт скажет правду, но это не будет иметь никакого значения,— заверил ее Скайтейл.

— Значит, двери спасения открыты для Пола? — Ирулэн задала свой вопрос утвердительным тоном.

— Ментат! — фыркнула Моахим.

Скайтейл смотрел на Преподобную Мать и видел дремучую наивность, скрашивающую ее реакцию. Еще со времен Бутлерианско-го Джихада, когда «думающие машины» были стерты с лица Вселенной, компьютеры внушали недоверие, а человеческие компьютеры — тем более.

— Мне не нравится ваша улыбка,— сказала Моахим с внезапной откровенностью.

В тон ей Скайтейл ответил:

— А я и не собираюсь вам нравиться, но мы должны работать вместе и мы все это понимаем.— Он оглянулся на представителя Союза.— Как, Адрик?

— Вы преподали нам болезненный урок,— ответил тот.— Мне кажется, я не должен возражать против мнения всех других участников.

— Видите, его можно научить,— улыбнулся Скайтейл.

— Я вижу и другое,— проворчал Адрик.— Атридесу принадлежит монополия на спайс. Без него я не могу проникать в будущее, а Бене Гессерит утратит свое чувство правды. У нас, конечно, есть запасы, но они не беспредельны. Меланж — могучая сила.

— У нашей цивилизации не одна эта сила,— многозначительно сказал Скайтейл.

— Вы думаете выкрасть секрет меланжа? — взвизгнула Моахим..— С планеты, охраняемой этими безумными Свободными?!

— Свободные тоже бывают разные,— спокойно возразил ей Скайтейл.— И они не безумны. Просто их приучили не думать, а верить, а верой вполне можно манипулировать. Опасно только знание.

— Но я буду родоначальницей династии? — спросила Ирулэн.

Все уловили жалобную интонацию в ее голосе, но улыбнулся только Адрик.

— Конечно,— успокоил ее Скайтейл.

— Это будет означать конец Атридесов как правящей партии,— констатировал Адрик.

— Другие, менее одаренные оракулы, уже сделали это пророчество,— заметил Скайтейл.— Для них это «мектуб ал меллах», как говорят Свободные.

— «Написано солью»,— перевела Ирулэн.

И когда она сказала это, Скайтейл понял, кого выставил против него орден Бене Гессерит — прекрасную умную женщину, которая никогда не будет принадлежать ему. «Что же,— подумал он,— у меня будет ее копия».