Вторые войны пустыни

ГЛАВА 44

— Почему я не испытываю скорби? — Алия адресовала этот вопрос в потолок своего маленького приемного покоя, помещения, которое было десять шагов в ширину и пятнадцать шагов в длину. В нем были два высоких и узких окна, смотревших на крыши Арракина, на Защитную Стену.

Был уже почти полдень, солнце выжигало плато, на котором был построен город.

Алия опустила взгляд на Бура Агарвиса, бывшего Табрита, а теперь служителя Зии, руководившей Храмовой стражей. Агарвис принес известия о том, что Джавид и Айдахо мертвы. Вместе с ним вошла толпа лизоблюдов, служителей и стражей, и еще больше их толпилось снаружи, показывая, что им уже известно сообщение Агарвиса.

Дурные новости быстро доходят на Арракисе.

Невысок он был, этот Агарвис, с лицом, слишком круглым для Свободного, почти инфантильным в своей округленности. Он был из той новой поросли, что достигла упитанности водой. Алии он виделся, словно расщепленным на два облика: один — с серьезным лицом и непроницаемыми глазами цвета индиго, озабоченная складка у рта, а другой — чувственный и уязвимый, возбуждающе уязвимый. Ей особенно нравилась пухлость его губ.

Хотя еще и полдень не наступил, Алия в потрясенном молчании ощутила нечто, говорившее о закате.

«Айдахо следовало бы умереть на закате»,— сказала она себе.

— Как же так вышло, Бур, что ты приносишь мне эти новости? — спросила она и отметила, как бдительное и живое выражение появилось на его лице.

Агарвис проглотил комок в горле и заговорил хриплым голосом, более напоминающим шепот.

— Я поехал с Джавадом, вы помните? И когда ... Стилгар отослал меня, он велел передать, что я несу вам его конечное повиновение.

— «Конечное повиновение»? — откликнулась она.— Что бы это значило?

— Не знаю, леди Алия,— взмолился он.

— Объясни мне еще раз, что ты видел,— приказала она и удивилась, почувствовав озноб.

— Я видел...— он нервно качнул головой, поглядел в пол перёд Алией.— Я видел Святого Супруга мертвым на полу центрального прохода, а Джавид лежал неподалеку в боковом проходе. Женщины уже готовили их для Хуануи.

— И Стилгар вызвал тебя туда?

— Верно, миледи. Стилгар послал Модибо, Склоненного, своего рассыльного в сьетче. Мобидо меня ни о чем не предупредил. Он просто сказал, что Стилгар хочет меня видеть.

— И ты видел тело моего мужа там на полу?

Он быстро взглянул на нее и опять посмотрел в пол перед тем, как кивнуть:

— Да, миледи. И Джавид, мертвый рядом. Стилгар сказал мне ... сказал мне, что Святой Супруг убил Джавида.

— А моего мужа, ты говоришь, Стилгар ...

— Он сам мне это сказал, миледи. Стилгар сказал, что он сделал это. Он сказал, Святой Супруг искушал его ярость.

— Ярость,— повторила Алия.— А как?

— Я спрашивал, но никто не сказал.

— И вот тогда тебя отправили ко мне с этими новостями?

— Да, миледи.

— Ты там ничего не мог сделать?

Агарвис облизнул губы перед тем, как ответить:

— Стилгар приказал, миледи. Это его сьетч.

— Понимаю. И ты во всем подчинялся Стилгару.

— Во всем, миледи, пока он не освободил меня от моих обязательств.

— Ты имеешь в виду, когда ты был отправлен со своим поручением?

— Теперь я подчиняюсь лишь вам, миледи.

— Да, правда? Скажи мне, Бур, если я прикажу тебе убить Стилга-ра, твоего старого Наиба, ты это сделаешь?

Он встретил ее взгляд более уверенно:

— Если ты прикажешь, миледи.

— Я и приказываю. Ты не имеешь представления, куда он отправился?

— В пустыню. Это все, что я знаю, миледи.

— Скольких людей он взял с собой?

— Может быть, половину боеспособных.

— И Ганима, и Ирулэн с ним?

— Да, миледи. Остались обремененными своими женщинами, своими детьми и своими пожитками. Стилгар предоставил каждому свободный выбор: идти с ним или быть освобожденным от крепости. Многие предпочли быть освобожденными. Они будут выбирать нового наиба.

— Я им выберу их нового наиба! И им станешь ты, Бур Агарвис, в гот день, когда ты принесешь мне голову Стилгара.

Агарвис мог вызвать на поедино. Такое в обычаях Свободных. Он :казал:

— Как прикажешь, миледи. Какие силы я могу...

— Поговори с Зией. Я не могу дать тебе много топтеров, они нужны повсюду. Но бойцов ты получишь достаточно. Стилгар опозорил себя честь. Многие с радостью пойдут вместе с тобой.

— Тогда я этим займусь, миледи.

— Погоди! — она с секунду его изучала, размышляя, кого бы послать для надзора за этим уязвимым младенцем. За ним надо как следует следить, пока эн не докажет свою благонадежность. Зия сообразит, кого послать.

— Мне можно идти, миледи?

— Нет, еще не уходи. Я должна обсудить с тобой лично в подробностях твой план по захвату Стилгара,— она подняла руку к лицу.— Я не буду скорбеть, пока ты не осуществишь мою месть. Дай мне несколько минут прийти в себя,— она опустила руку.— Эдна из моих служительниц тебя проведет,— она подала незаметный знак одной из служительниц и шепнула Шалусе, своей новой камер-даме.

— Вымойте его и надушите, прежде чем привести. Он пахнет червем.

— Да, госпожа.

Затем Алия отвернулась, изображая печаль, которой не чувствовала, н ушла в свои апартаменты. Там, в спальне, она с грохотом захлопнула дверь, выругалась и топнула ногой.

«Проклятье этому Данкану! Почему? Почему? Почему?»

Она ощущала, что это была осознанная провокация Айдахо. Он убил Цжавида и раздразнил Стилгара. Это доказывало, что он знал о Джавиде. И все вместе выглядело посланием от Данкана, его прощальным жестом.

Она топала ногой опять и опять, в ярости кружа по спальне.

«Проклятье ему! Проклятье ему! Проклятье ему!

Стилгар перешел к мятежникам, и Ганима с ним. И Ирулэн тоже.

«Проклятье им всем!»

Ее нога наткнулась на что-то металлическое. Вскрикнув от боли, она поглядела вниз, ища, обо что ушиблась, и обнаружила металлическую пряжку. Она схватила ее — и окаменела. Это была старая пряжка, из платины и серебра, настоящее изделие келадана, которыми некогда Герцог Лито Атридес 1 наградил своего мечевластителя Данкана Айдахо. Она много раз видела ее на Данкане. А теперь Данкан бросил ее здесь.

Пальцы Алии судорожно стиснули пряжку. Данкан бросил ее здесь, когда... когда...

Слезы брызнули у нее из глаз, пересилив сдержанность Свободной. Рот свела гримаса, и мозг почувствовал начало прежней

раздвоенности распространившейся по телу вплоть до кончиков пальцев рук и ног. Она стала двумя людьми в одном теле, и один из обитателей смотрел на эти телесные корчи с изумлением, а другая — охотно уступила сильной боли, разлившейся у нее в груди. Слезы теперь свободно текли у нее из глаз, а тот, изумленный, брюзгливо вопрошал: «Кто плачет? Кто это плачет? Кто сейчас плачет?»

Но ничто не останавливало слез, и она, рухнув на кровать и свернувшись на ней, ощутила, как боль словно прожигает ее грудь.

А нечто так и продолжало вопрошать в полном изумлении:

«Кто плачет? Кто это ...»