Вторые войны пустыни

Глава 1

Скайтейл, лицевой танцор с Тлейлакса, старался не думать о том, какой зловещий характер носит их заговор. Однако он снова и снова возвращался к печальной мысли: «Я сожалею о том, что должен принести смерть Муад Дибу».

Свою жалость он тщательно скрывал от соучастников. Сам же он находил, что ему легче понять жертву, чем мучителей — очень характерное для лицевого танцора свойство.

Скайтейл держался в стороне от остальных. Сначала они обсуждали вопрос о возможности применения яда. Энергичное и яростное по сути, это обсуждение внешне выглядело бесстрастно и чопорно и проходило в манере, свойственной представителям Великих Школ, когда затрагиваются их догмы.

— Тебе кажется, что он погиб, а он вновь невредим!

Это сказала старая Преподобная Мать Бене Гессерит Гаиус Хэлен Моахим, их хозяйка здесь, на Валлахе IX. Закутанная в черное, старуха сидела в плавающем кресле слева от Скайтейла. Капюшон абы был откинут, обнажив обтянутое сухое кожей лицо, обрамленное серебрнян-ными прядями волос. Глубоко запавшие глаза смотрели настороженно и сердито.

Она говорила на языке мирабхаза, со множеством гортанных согласных и дифтонгов. Этот язык хорошо передавал тончайшие оттенки эмоций. Преподобной Матери отвечал Адрик, навигатор Союза. В его вежливом голосе звучала насмешка.

Скайтейл взглянул на посланца Союза. Адрик плавал в контейнере с оранжевым газом в нескольких шагах от него. Контейнер находился в центре прозрачного купола, специально сооруженного для него Бене Гессерит. Продолговатое тело, отдаленно гуманоидное, с увеличенными плавниками-ногами и с перепончатыми кистями рук — рыба в чужом море, это и был рулевой Союза. Вентиляторы его контейнера выбросили бледно-оранжевое облако, насыщенное запахом меланжа.

— Если так будет продолжаться, мы умрем от собственной глупости!

Это произнес четвертый из присутствующих — потенциальный участник заговора, принцесса Ирулэн, жена (но ненастоящая, вспомнил Скайтейл) их общего врага. Она стояла у контейнера Адрика, высокая, светловолосая красавица, в великолепном платье из голубой китовой шерсти и в такого же цвета плаще и шляпе. Золотые серьги блестели у нее в ушах. Она вела себя с аристократическим высокомерием, но что-то

В выражении ее лица говорило, что усвоенный у Бене Гессерит самоконтроль дается ей с большим трудом.

Мысли Скайтейла от созерцания тонкостей языка и лиц перенеслись к окружающей их местности. Со всех сторон расстилались холмы, почерневшие от тающего снега, отражавшего грязноватую голубизну маленького бело-голубого солнца, повисшего над горизонтом.

«Почему выбрано именно это место? — подумал Скайтейл.— Бене Гессерит редко поступает беспричинно. Возьмем этот павильон: более просторное, но закрытое помещение могло вызвать у представителя Союза клаустрофобию. Адрик привык к просторам своей родной планеты. Но построить такой купол специально для него — значило прямо указать на его чужеродность».

«А для меня лично, что здесь приготовлено?» — подумал Скайтейл.

— А вам разве нечего сказать, Скайтейл? — в упор спросила его Преподобная Мать.

— Вы хотите втянуть меня в эту дурацкую борьбу? Мы имеем дело с потенциальной мессией. На него нельзя нападать открыто. Если мы превратим его в мученика, это будет нашим поражением.

Взоры всех присутствующих обратились на него.

— Вы думаете, в этом единственная опасность? — снова спросила Преподобная Мать своим пронзительным голосом.

Скайтейл пожал плечами. Для этой встречи он выбрал круглое открытое лицо, веселые глаза, полные губы — внешность обрюзгшего коротышки. Сейчас, глядя на соучастников заговора, он подумал, что Сделал идеальный выбор, возможно, инстинктивный. Он единственный из них мог выбирать из большого набора внешностей. Он — человек-хамелеон, лицевой танцор, — и внешность, которую он сейчас надел, заставляла остальных воспринимать его слишком легкомысленно.

— Ну, так как же? — настаивала Преподобная Мать.

— Я наслаждался тишиной,— сказала Скайтейл.— Лучше не выражать вслух нашу враждебность.

Преподобная Мать отпрянула от него, и Скайтейл увидел, что она меняет свое мнение. Все они прошли жесткую школу прана-бинду, все владели своими мышцами и нервами так, как мало кто из людей. Но Скайтейл, лицевой танцор, мог делать со своими мышцами и нервами то, что было недоступно другим, и вдобавок обладал особым даром проникновения — он мог надевать на себя не только внешность другого человека, но и вживаться в его душу.

Скайтейл дал ей возможность завершить переоценку, сказанного потом коротко сказал:

— Яд!

Он произнес это слово с такой интонацией, как будто только он один понимал его истинное значение.

Представитель Союза шевельнулся, и его голос полился из блестящего шара, укрепленного в углу контейнера:

— Мы говорим не о физической отраве, а о психологической.

Скайтейл рассмеялся. Смех на языке мирабхаза срывал маску с собеседника, и тому нечего было больше прятать свое лицо.

Ирулэн одобрительно улыбнулась, но в глазах Преподобной Матери блеснул гнев.

— Прекратите! — выдохнула Моахим.

Скайтейл замолчал, но теперь общее внимание было приковано к нему: Адрик разгневан, Моахим взбешена, Ирулэн удивлена, но забавляется.

— Наш друг Адрик предполагает,— сказал Скайтейл,— что две опытные Бене Гессерит не знают всех возможностей обмана.

Моахим отвернулась и посмотрела на холодные холмы родной планеты Бене Гессерит. Скайтейл понял, что она готова пойти на уступку. Это хорошо. Другое дело — Ирулэн.

— Вы с нами или нет? — спросил Адрик, глядя на Скайтейла своими круглыми глазами грызуна.

— Дело не во мне,— ответил Скайтейл. Он продолжал привлекать внимание Ирулэн.— Вы удивлены, принцесса, зачем мы с таким риском добирались сюда за много парсеков?

Она кивнула в знак согласия.

— Для того разве, чтобы обменяться банальностями с человеком-рыбой ил и спорить с толстым лицевым танцором с Тлейлакса? — спросил Скайтейл.

Она отступила от контейнера Адрика, раздраженно отмахиваясь от густого запаха меланжа.

Адрик воспользовался этим моментом, чтобы бросить себе в рот еще одну таблетку меланжа. Он ел спайс и дышал им, он даже пил его, как заметил Скайтейл. Вполне понятно — спайс обостряет проницательность рулевого, дает ему возможность вести лайнеры Союза со сверхсветовой скоростью. Спайс помогает ему угадывать курс, на котором корабль не подстерегает опасность. Сейчас Адрик ощущал присутствие другой опасности, но на этот раз ему не мог помочь даже его меланжевый костыль.

— Я думаю, с моей стороны было ошибкой явиться сюда,— сказала Ирулэн.

Повернувшись к ней, Преподобная Мать раскрыла , точно рептилия, затем снова закрыла его.

Скайтейл перевел взгляд с Ирулэн на контейнер, будто приглашая принцессу разделить его точку зрения. Он знал, что Адрик ей отвратителен: самоуверенный взгляд, безобразные руки и ноги, медленно двигающиеся в газе, клубы меланжевого запаха вокруг. Она задумывается над его сексуальными обычаями, подумывает, как странно было бы видеть себя парой такого существа. Даже генератор поля, который создавал для Адрика невесомость космоса, был ей отвратителен.

— Принцесса,— сказал Скайтейл,— благодаря присутствию Адрика, ясновидение вашего супруга не сможет проникнуть в некоторые события, включая и нашу встречу... предположительно.

— Предположительно,— механически повторила Ирулэн.

Преподобная Мать кивнула с закрытыми глазами.

— Сущность проникновения в будущее непонятна даже тем, кто обладает этим даром,— сказала она.

— Я полноправный представитель Союза и обладаю этой способностью,— заявил Адрик.

Преподобная Мать снова открыла глаза. На этот раз с проницательностью, свойственной Бене Гессерит, она смотрела на лицевого танцора. Она взвешивала его слова.

— Нет, Преподобная Мать,— пробормотал про себя Скайтейл,— я не так прост, каким кажусь.

— Мы не понимаем сущности проникновения,— сказала Ирулэн.— Вот, например, Адрик говорит, что мой муж не может знать, видеть или предвидеть то, что происходит в присутствии рулевого Союза,— этому мешает его воздействие. Но каковы границы этого воздействия?

— Существуют люди и явления в нашей вселенной, о которых я знаю лишь по их последствиям.— Рыбий рот Адрика сжался в тонкую линию.— Я знаю, что они существуют... где-то. Как морское животное колеблет поверхность моря, так и проникновение в будущее лишь колеблет ткань времени. Я видел места, где был ваш супруг. Но ни его самого, ни тех, кто разделяет его цели и стремления, я не видел. Точно так же я сам укрыт от него и могу укрыть других.

— Ирулэн не нуждается в этом,— возразил Скайтейл, искоса взглянув на принцессу.

— Мы все знаем, что заговор должен осуществляться только в моем присутствии,— сказал Адрик.

Голосом, каким говорят об использовании машины, Ирулэн произнесла:

— Конечно, у вас есть свои достоинства...

«Теперь она поняла, кто он такой»,— удовлетворенно подумал Скайтейл.

— Будущее надо создавать,— сказал он,— подумайте об этом, принцесса.

Ирулэн взглянула на лицевого танцора и подумала о людях, разделяющих цели и стремления Пола, о легионерах из числа Свободных. Она видела, как он пророчествовал для них, видела знаки слепого преклонения перед их Махджи, их Муад Дибом.

«Ей кажется,— подумал Скайтейл,— что она перед судом, который ее оправдает или уничтожит. Она видит ловушку, которую мы все приготовили для нее».

На мгновение он встретился взглядом с Преподобной Матерью и испытал странное ощущение, будто их мысли о Ирулэн совпали. Конечно, орден Бене Гессерит подготовил принцессу, обучил ее, теперь настало время воспользоваться результатами этой подготовки.

— Принцесса, я знаю, чего вы больше всего хотите от Императора,— произнес Адрик.

— Кто же этого не знает? — ответила Ирулэн.

— Вы хотите стать основательницей династии,— продолжал Адрик, как будто не слыша ее реплики.— Я хочу заставить вас поверить моему дару предвидения: Император женился на вас из политических соображений, и.вы никогда не делили с ним ложе.

— Значит, ваш оракул еще и сводня,— усмехнулась Ирулэн.

— Настоящая жена Императора — его возлюбленная из Свободных, а не вы! — выпалил Адрик.

— Но она не может дать ему наследника,— вспыхнула Ирулэн.

— Разум — первая жертва сильных эмоций,— пробормотал Скайтейл. Он видел гнев Ирулэн, видел, что его предостережение на нее не подействовало.

— Она не может дать ему наследника — повторила Ирулэн уже спокойнее, беря себя в руки,— потому что я тайно даю ей противозачаточные средства. Вам было нужно это признание?

— Но Императору этого знать не следует,— с улыбкой заметил Адрик.

— У меня готово объяснение для него,— возразила Ирулэн.— Может, он и обладает чувством правды, но иногда в ложь легче поверить, чем в правду.

— Вы должны сделать выбор, принцесса,— сказал Скайтейл.

— Пол добр со мной,— проговорила она.— И я заседаю в его Совете.

— За двенадцать лет брака проявил он к вам хоть немного нежности?— спросил Адрик.