Вторые войны пустыни

Глава 9

Согнувшись в три погибели, Алия смотрела на обезображенный труп, лежащий на песке,— несколько костей и остатки плоти на них. Когда-то это была молодая женщина. Руки, голова, большая часть верхней половины тела были съедены кориолисовыми ветрами. На песке всюду виднелись следы медиков и полицейских. Сейчас ушли все, кроме гробовщиков, которые стояли в стороне вместе с Хейтом, гхолой, ожидая, пока Алия закончит разгадывать эту страшную тайну.

Небо цвета спелой пшеницы накрывало ландшафт, окрашенный в серовато-зеленый цвет, обычный для полудня в этих широтах.

Тело обнаружил несколько часов назад низко летящий курьер, чьи приборы засекли слабые следы воды там, где ее не могло быть. Он вызвал экспертов, и те установили, что это была женщина примерно двадцати лет, Свободная, пристрастившаяся к семуте, и что она умерла здесь, в пустыне, от яда тлейлакского происхождения.

Смерть в пустыне — достаточно обычное дело. Но Свободная, пристрастившаяся к семуте,— это такая редкость, что Пол послал сестру осмотреть место с помощью приемов, которым научила ее мать.

Алия чувствовала, что ничего не узнала. Ес присутствие лишь набросило дополнительный ореол таинственности на это и без того загадочное происшествие. Она услышала шаги гхолы по песку и взглянула на него. Его внимание немедленно переме гилось на парящие над их головами топтеры.

«Бойся Союза, приносящего дары»,— >думала она.

Погребальный топтер и ее собственная машина стояли на песке у скалистого уступа за гхолой. Алии захотелось побыстрее улететь отсюда.

Но Пол считал, что она заметит нечто такое, что пропустили остальные. Она изнемогала в своем стилсьюте, который казался удивительно непривычным после многих месяцев городской жизни. Она рассматривала гхолу в надежде, что тот знает что-нибудь об этой смерти. Из-под капюшона его стилсьюта выбился клок черных волос. Ей захотелось поправить их.

И как будто привлеченные этим ее побуждением, его серые металлические глаза обратились к ней. Она вздрогнула и с трудом отвела свой взгляд.

Женщина-Свободная умерла здесь от яда, называемого «врата ада».

Свободная, употреблявшая семуту.

Теперь и Алия разделяла беспокойство Пола.

Погребальные служители терпеливо ждали. В теле оставалось совсем мало воды, и им не было нужды торопиться. Всем казалось, что Алия таинственным способом читает правду, заключенную в этих останках.

Но никакой правды она не видела.

Лишь слабое чувство гнева шевельнулось в ней при этих очевидных мыслях служителей. Эти мысли — продукт проклятой религиозной мистики. Она и ее брат не имели права быть просто людьми. Они должны были быть чем-то большим. Бене Гессерит позаботились об этом, манипулируя наследственностью Атридесов. Ее мать тоже внесла свой вклад, направив их на путь колдовства.

А Пол увековечил это различие.

Преподобные Матери, заключенные в Алии, беспокойно шевелились, внушая ей: «Спокойно, малышка! У тебя есть компенсация».

«Компенсация!»

Жестом она подозвала гхолу.

Тот подошел и остановился около нее, внимательный и терпеливый.

— Что ты видишь в этом? — спросила она.

— Мы, возможно, никогда не узнаем, кем была умершая,— сказал он.— Голова, зубы исчезли. Руки... Маловероятно, чтобы сохранилась ее генетическая запись, с которой можно было бы сравнить клетки.

— Яд тлейлаксу,— сказал она.— Что ты об этом думаешь?

— Многие пользуются этЬм ядом.

— Верно. И это тело слишком разложилось, чтобы его можно было восстановить, как твое.

— Даже если доверить это дело тлейлаксу,— добавил он.

Она кивнула и встала.

— Отвезешь меня в город.

Когда они были в воздухе и направились на север, она сказала:

— Ты управляешь точно так же, как это делал Данкан Айдахо.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Мне уже говорили об этом.

— О чем ты думаешь сейчас?

— О многом.

— Не уклоняйся от вопроса, черт возьми!

— От какого вопроса?

Она вопросительно посмотрела на него в удивлении.

Он встретил ее взгляд и пожал плечами. «Жест Данкано Айдахо»,— подумала она. Хрипло и напористо Алия сказала:

— Я только хотела проверить твою реакцию на голос. Меня беспокоит смерть этой молодой женщины.

— Я думал не об этом.

— О чем же?

— О странном чувстве, которое я испытываю, когда люди говорят о том, кем я мог быть.

— Мог быть?

— Тлейлаксу чертовски умны.

— Не слишком. Ты был Данканом Айдахо.

— Вероятно. Таков их прямой расчет.

— Значит, у тебя есть эмоции?

— В известной мере. Я чувствую нетерпение, беспокойство. Иногда мне приходится сдерживать себя, чтобы не задрожать. У меня бывают... вспышки воображения.

— Что именно ты видишь?

— Слишком быстро, чтобы распознать. Вспышки... спазмы... почти воспоминания.

— Тебе интересны такие воспоминания?

— Конечно. Любопытство подталкивает меня вперед, к людям, но я двигаюсь с большой неохотой. Я думаю: «А что, если я не тот, кем они меня считают?» Эта мысль мне не нравится.

— И это все, о чем ты думаешь?

— Вам лучше известно, Алия.

Как он смеет звать ее по имени! Она чувствовала, как в ней вспыхивает гнев и тут же угасает от звуков его голоса: негромкие полутона, мужская уверенность. Уголок ее рта дернулся. Она стиснула зубы.

— Это не Эль Куде — там, внизу? — спросил он, наклоняя крылья, чем вызвал легкую панику в их эскорте.

Она взглянула вниз, на тень их топтера, передвигающуюся по мысу над тропой Харг. Здесь, под утесом и скальной пирамидой покоится череп ее отца.

— Эль Куде — это святое место,— сказала она.

— Мне нужно как-нибудь посетить его,— сказал он.— Поклонение останкам вашего отца может вызвать во мне воспоминания, которые я смогу удержать.

Она неожиданно поняла, как сильна в нем потребность узнать, кто он такой. Это было его главным стремлением. Она оглянулась на скалы, на утес, уходящий своим наклонным основанием в море песка. Красного цвета скалы поднимались из дюн, как корабли, борющиеся с волнами.

— Поверни назад,— сказала она.

— Но эскорт...

— Они последуют за нами, когда мы пролетим под ними.

Он повиновался.

— Ты верно служишь моему брату? — спросила она, когда они легли на новый курс, а эскорт повернул за ними.

— Я служу Атридесам,— ответил он официальным тоном.

Она увидела, как поднялась и опустилась его правая рука — почти как в давнишнем салюте, принятом на Келадане. Лицо его стало задумчивым. Она следила, как он вглядывается вниз, в скальную пирамиду.

— Что тебя беспокоит? — спросила она.

Губы его шевельнулись, голос был хриплый, резкий:

— Он был ... он был ...— по его щекам катились слезы.

Алию охватил благоговейный страх, страх Свободных. Он отдает воду мертвым! Ритуальным жестом она коснулась пальцем его щеки, ощутила слезы...

— Данкан ...— прошептала она.

Он не отрывал взгляда от могилы внизу.

Она повторила громче:

— Данкан!

Он покачал головой и посмотрел на нее. Его металлические глаза засверкали.

— Я ... почувствовал ... руку на своем плече,— прошептал он.— Я чувствовал ее.— В горле у него хрипело.— Это был друг.. мой друг...

— Кто?

— Не знаю. Я думаю ... Я думаю, это был ... Нет, не знаю.

Сигнал вызова вспыхнул перед Алией. Капитан эскорта хотел знать причину возвращения в пустыню. Она взяла микрофон и объяснила, что они вспомнили место захоронения ее отца. Капитан напомнил, что час уже поздний.

— Мы возвращаемся в Арракин,— ответила она и повесила микрофон.

Хейт перевел дыхание и повернул топтер.

— Ты чувствовал руку отца на своем плече? — спросила она.

— Может быть.

Теперь это был голос ментата, подсчитывающего процент вероятности. Она видела, что к нему вернулось самообладание.

— Ты знаешь, откуда у меня воспоминание об отце?

— Представляю.

— Попробую объяснить.— Она вкратце рассказала, как проснулась в сознании еще во чреве матери — ужаснувшийся зародыш, наделенный знаниями бесчисленных жизней, впечатанных в ее нервные клетки,— и все это уже после смерти отца.

— Я знаю отца, как знала его моя мать. Все, до мельчайших подробностей. В некотором смысле я и есть моя мать. У меня все ее воспоминания до того, как она выпила Воду Жизни и впала в транс переселения.

— Ваш брат объяснил мне это.

— Почему?

— Я спросил.

— Незачем?

— Ментату необходимы данные.

— Ага...— Она посмотрела вниз, на плоскогорье у Защитной стены, изломанные скалы, пропасти, ущелья.

Он заметил направление ее взгляда и сказал:

— Очень открытое место там, внизу.

— Нет, там легко спрятаться.— Она посмотрела на него.— Оно напоминает мне человеческий мозг с его извилинами.

— Ах-х!— воскликнул он.

— Ах-х? Что значит ах-х?— Она неожиданно рассердилась на него, хотя причина этого была ясна и ей самой.

— Вы бы хотели знать, что скрывает мой мозг,— интонация не вопроса, а утверждения звучала в этих словах.

— Откуда ты знаешь, что я не видела тебя силой своего предвидения?

— А вы видели? — он казался искренне заинтересованным.

— Нет!

— Сибиллы тоже имеют свои пределы,— сказал он.

Казалось, что он забавляется гневом Алии.

— Забавляешься? Ты не уважаешь мой дар? — спросила она. Но даже ей самой вопрос показался неубедительным.

— Я уважаю ваши предзнаменования и знаки, возможно, больше, чем вы думаете,— сказал он.— Я был на приеме во время вашего утреннего ритуала.

— И что же?

— У вас большие способности к символике,— ответил он, сосредоточив все внимание на приборах топтера.— Это область Бене Гессерит. Но, подобно многим другим колдуньям, вы относитесь к своей власти беспечно.

Она почувствовала приступ страха.

— Как ты смеешь!

— Я смею гораздо больше, чем думают мои создатели,— сказал он.— Из-за этого редкого факта я и остаюсь с вашим братом.

Алия изучала стальные шары, которые служили ему глазами. В них не было человеческого выражения. Капюшон стилсьюта скрывал линии его челюстей. Рот оставался крепко сжатым. Большая сила была в нем ... и определенность. В словах его звучала уверенность: «... смею гораздо больше...» Так мог сказать Данкан Айдахо. Неужели тлейлаксу создали своего гхолу лучше, чем сами рассчитывали? Или же это просто притворство?

— Объяснись, гхола,— приказала она.

— Познай себя — таков приказ? — спросил он.

И снова она почувствовала, что он забавляется.

— Не играй со мной словами, ты... ты ... существо! — Она поднесла руку к рукоятке крисножа.— Зачем тебя подарили моему брату?

— Ваш брат сказал мне, что вы следили за представлением посла. Вы уже слышали мой ответ на этот вопрос.

— Отвечай снова — теперь мне.

— Я создан, чтобы уничтожить его.

— Это говорит ментат?

— Вы знали ответ заранее,— поддел ее гхола.— И вы знали также, что такой дар не был необходим. Ваш брат и так уничтожает себя.

Она взвешивала его слова, продолжая держаться за рукоять крисножа. Хитрый ответ, но в голосе звучит и искренность.

— Зачем же тогда дар?

— Возможно, это позабавило тлейлаксу. Но правда и то, что Союз предназначил меня в качестве подарка.

— Зачем?

— Ответ тот же.