Вторые войны пустыни

— Моя падающая луна реальна,— прошептал Пол. Он сделал прерывистый вдох.— И она движется, движется...

— Люди часто боятся того, что движется само по себе,— сказал гхола.— Вы боитесь собственной силы. Картины приходят к вам в голову ниоткуда. Вы хоть раз задумывались над тем, откуда они приходят?

— Ты утешаешь меня шипами,— проворчал Пол.

Лицо гхолы осветилось изнутри. На мгновение он стал прежним Данканом Айдахо.

— Я дал вам то утешение, какое мог,— сказал он.

Пол задумался над этим мгновенным превращением. Неужели гхола испытал чувство грусти, которое его, Пола, мозг отверг? Неужели он отбросил собственное видение?

— У моей луны есть имя,— прошептал Пол.

И снова перед ним потекли видения. Все его существо кричало, но сам он не издал ни звука. Он боялся говорить, боялся, что голос выдаст его. Ужасное будущее без Чани! Тело, кричавшее в экстазе, глаза, обжигавшие его желанием, голос, никогда не говоривший ему лжи,— все исчезло, ушло в воду и песок.

Пол медленно повернулся и взглянул на площадь перед храмом Алии. Три пилигрима входили в него. На них были угрюмые желтые одежды, они шли торопливо, наклонив головы. Один хромал на левую ногу. Завернув за угол, они исчезли из виду.

Исчезли, как исчезает луна. Видение по-прежнему лежало перед ним. Его ужасная цель не позволяла ему сделать выбор.

«Плоть сдается,— подумал он.— Вечность берет свое. Наши тела робко колеблют воды вечности, дрожат от любви, мыслят, затем подчиняются вечности. Что можно сказать об этом? Я пойман, да, я пойман ...»