For the Potions Master's Amusement - Ради Удовольствия Господина Зельевара

Глава 26: Грот и ниша

С высоко поднятой головой Гермиона вышла из комнаты и присоединилась к толпе студентов, направляющихся в вестибюль.

— Гермиона!

Она повернулась и увидела Гарри с Джинни, идущих вместе, держась за руки. Гарри улыбался, глядя на Гермиону с искренним восхищением.

— Привет, — улыбнулась она в ответ.

— Ты выглядишь потрясающе, — честно сказал Гарри.

Джинни закатила глаза:

— Он не хотел говорить так, будто это совершенно неожиданно, — заверила она Гермиону. — Где ты взяла это восхитительное платье?

Вместе они продолжили путь. Джинни с Гермионой шептались, обсуждая свои наряды. Когда они спустились по мраморной лестнице в вестибюль, Энтони Голдштейн уже был там.

— Привет, Гермиона, — сказал он, не глядя ни на кого другого.

Гермиона подарила виноватую улыбку Гарри, который подмигнул ей, прежде чем отвести Джинни в Большой зал.

— Привет, Энтони, — поздоровалась Гермиона, мило улыбаясь. — Спасибо, что пригласил меня.

С высоты своего роста Энтони окинул Гермиону взглядом, его водянисто-зеленые глаза остановились на уровне её груди.

— Ты отлично выглядишь, — сказал он искренне.

Сопротивляясь желанию напомнить ему говорить с ней, а не с ее сиськами, Гермиона дружески взяла его под руку.

— Пойдем в Большой зал?

Как только они вошли в празднично украшенную комнату, Гермиона осмотрела зал по периметру, разыскивая взглядом высокую фигуру в черной мантии, но так и не нашла. Все остальные учителя присутствовали на празднике, но нигде не было бледного лица ее профессора Зельеварения.

Он будет здесь, подумала она. Не сможет удержаться.

Первые два танца Гермиона подарила Энтони, который вел себя очень галантно — воистину, его мама гордилась бы им. За исключением того, что его глаза все время блуждали по декольте Гермионы. Это заставило её пожалеть о том вечере в Хогсмиде, когда, чтобы позлить профессора Снейпа, она сознательно красовалась перед Энтони. Чего он ждал от сегодняшнего вечера? Что ж, она позаботится об этом позже. На данный момент Гермиона предполагала, что ее профессор наблюдает за ней, независимо от того, видит ли она его, а значит, ей нужно устроить для него хорошее представление.

После второго танца Гермиона сказала Энтони, что хочет выпить, и присела за один из маленьких столиков у стены. Энтони поспешил за сливочным пивом, что она попросила, а Гермиона вновь незаметно оглядывала комнату, выискивая бледное лицо и пронзительные глаза Северуса Снейпа. Где же он? Что делает сейчас? Что, если он решил нанести ответный удар, отправившись в деревню, чтобы увидеться с Таффи Смит? Разрешил ли ему директор пропустить Святочный бал?

Что, если она зря пошла на все это?

Затем Энтони вернулся с напитками, Гермиона с улыбкой приняла свой. Медленно потягивая пиво, она слушала о планах парня на будущее. С некоторым беспокойством Гермиона заметила, что он пьет слишком быстро, чем напомнил ей о случае, когда Рон залпом выпил весь запас медовухи своего отца и провел целый новогодний вечер в обнимку с тазиком, пока остальные играли во «Взрывного дурака» и наслаждались кулинарными изысками миссис Уизли.

Словно в ответ на это воспоминание, у локтя Гермионы возник Рон.

— Потанцуешь со мной? — спросил он, игнорируя Энтони.

Гермиона взяла Рона за руку и встала.

— Ты не против, Энтони?

Бросив на неё взгляд, которым отчетливо говорил, что он против, Голдштейн ответил:

— Вовсе нет. Я подожду тебя здесь.

Рон, чьи танцевальные навыки значительно улучшились за последние годы, не терял времени.

— Этот придурок все время пялиться на твою грудь, — сказал он с ходу.

— Спасибо, Рональд, — сердито ответила Гермиона. — На самом деле я и сама заметила.

— И он вдул полный стакан медовухи еще до того, как вернулся к вашему столику, — неумолимо продолжал Рон. — Хочешь, чтобы я поговорил с ним?

— Нет! — мрачно ответила она. — Я могу позаботиться о себе — почему бы тебе не попробовать уделить хоть половину столь пристального внимания собственной паре?

Рон ухмыльнулся и покрутил Гермиону в танце.

— Потому что я оттоптал ей все пальцы на ногах и она сейчас танцует с Невиллом, — признался он.

Песня закончилась, и Рон отвел ее обратно к Энтони, чей стакан уже был пуст. Голдштейн наблюдал за приближением Гермионы с лихорадочной жадностью в глазах.

— На самом деле, я не прочь отвести его в сторонку на пару слов, — сказал Рон, окинув старосту Рэйвенкло неприязненным взглядом.

— Я смогу справиться с этим, — заверила она друга, когда Энтони встал и пошел к ним:

— Давай снова потанцуем, — с надеждой произнес он.

Но Гарри подошел в то же время.

— Этот танец мой, приятель, — сообщил он Энтони, аккуратно ступая между ними и требуя руку Гермионы.

Гермиона улыбнулась Энтони, позволив Гарри увести её на танцпол.

— Вы с Роном спланировали это? — спросила она, разрываясь между весельем и раздражением.

— Мне не нравится то, как он смотрит на тебя, — серьезно сказал Гарри, игнорируя ее вопрос и сразу переходя к делу.

— Гарри, — сказала она, — я ценю вашу заботу, но сама могу справиться с Энтони Голдштейном.

— Я не понимаю, зачем ты вообще пошла с ним, — сказал Гарри, нахмурившись.

— Потому что он пригласил меня, — огрызнулась Гермиона.

Гарри тряхнул головой.

— Посмотри на себя, — сказал он. — Ты такая хорошенькая, почему парни не зовут тебя на свидания?

Гермиона потрепала его по щеке, тронутая его беспокойством.

— Потому что они меня недолюбливают, — сказала она. — Некоторые мужчины сторонятся тех, кто умнее.

Танец подошел к концу, и Гарри обнял ее.

— Некоторые мужчины — идиоты, — шепнул он ей на ухо. — Где бы я был без твоих мозгов?

Гермиона одарила его теплым взглядом.

— Иди танцевать с Джинни, — сказала она, в последний раз коснувшись его щеки.

Гарри улыбнулся и отошел, а Гермиона взглянула через Большой зал прямо в яростные глаза Северуса Снейпа. Одетый в мантию из плотного чёрного бархата поверх своего привычного строгого шерстяного костюма, он стоял, прислонившись одним плечом к каменной стене и скрестив руки на груди. На его губах играла усмешка превосходства. Гермиона не могла отвести от профессора глаз, замерев от его взгляда, пока Энтони не подбежал к ней и не схватил ее за руку потной ладонью.

— Ты моя пара, — напомнил он, его тусклые глаза казались стеклянными от большого количества выпивки, а оттенок кожи немногим отличался от их цвета.

— С тобой все хорошо? — спросила она, беспокоясь, что его может стошнить ей на туфли.

— Нет, — сказал он. — Но я не хочу, чтоб ты танцевала с другими парнями.

— Может быть, тебе стоит подышать свежим воздухом? — предложила она, надеясь, что холод сможет немного его протрезвить.

— Да, — охотно согласился он, обращая свой голодный взгляд на лицо Гермионы. — Да, пойдем прогуляемся.

На самом деле, последнее, чего ей хотелось бы, — это идти на улицу с Энтони Голдштейном, словно одна из тех парочек, которые выскользнули из замка, чтобы немного пообжиматься. Но ей также не хотелось, чтобы он заблевал весь пол. К тому же это было бы прекрасной попыткой заставить профессора Снейпа ревновать, разве нет?

Она безропотно позволила Энтони взять себя под руку и провести через фойе, чтоб выйти на территорию школы. Как обычно для подобных празднований, там был наколдован сад с причудливыми гротами. Те освещались живыми феями из цветущих кустов. Небом проплывал рогатый месяц, а морозная прохлада заставила Гермиону насторожиться. Холод помог и Энтони: зеленоватый оттенок сошел на нет, оставив его просто бледным; и, видимо, почувствовав себя лучше, он решил попытаться украсть у своей спутницы поцелуй.

— Прекрати, — раздраженно сказала Гермиона, когда он схватил её и вжал в довольно колючий куст.

Его губы грубо прильнули к шее.

— Я знаю, что ты хочешь меня, — сказал он напористо. — С той самой ночи в Хогсмиде.

Гермиона нащупала палочку.

— Ты бредишь, — сообщила она, пытаясь двинуть коленом в область его паха.

— Эй! — крикнул парень, нагибаясь, чтобы уклониться от удара, и хватаясь при этом за плечи Гермионы.

Она изо всех сил попыталась освободиться от его лап, в чем ей очень помогла темная фигура, что отшвырнула Голдштейна, будто тот был тряпичной куклой. Некто встряхнул Энтони, прежде чем заговорить ледяным тоном:

— Двадцать очков с Рэйвенкло за пьянство и общий идиотизм, Голдштейн, — сказал профессор Снейп, внезапно отпустив Энтони, что заставило его пошатнуться и больно осесть пятой точкой на холодную землю.

— Спасибо, — сказала Гермиона, с отвращением глядя на Голдштейна.

Гневные черные глаза обратились к ней.

— И двадцать баллов с Гриффиндора за глупость, — прошипел он.

Энтони вскочил на ноги.

— Пошли, Гермиона, — сказал он, немного ошеломленный. — Я отведу тебя обратно.

Профессор Снейп повернулся к мальчику.

— Вы, Голдштейн, немедленно обратитесь к мадам Помфри за Отрезвляющим зельем, после чего вернетесь в гостиную своего факультета. Если я снова увижу вас в Большом зале сегодня вечером, директор получит полный отчет о вашей сегодняшней работе в качестве старосты.

Гермиона с почти клиническим любопытством наблюдала, как скривилось лицо Энтони, словно тот собирался возразить профессору Снейпу. Но потом он, наконец, подумал головой, повернулся и ушёл, не оборачиваясь.

— Невероятно! — сказала Гермиона, наблюдая за его уходом. — Ну что за идиот!

В одно мгновение ее профессор оказался так близко, что Гермиону окутал запах его бальзама после бритья. Этот запах внезапно вызвал воспоминания, которые заставили низ живота заныть. Протянув руки, она коснулась его роскошного бархатного одеяния, остро осознавая учащение собственного сердечного ритма.

— Я ожидал, что тебе хватит здравомыслия не шляться в одиночку с пьяным подростком, — сказал ей профессор, чей голос был холодным и отстраненным.

Она взглянула в его лицо. Свет, издаваемый феей, отбрасывал тени вокруг них в гроте, но освещения было достаточно, чтобы Гермиона могла ясно увидеть его бездонные глаза, выражение которых она не сумела понять. Ей казалось, что становится немного легче читать его, но в этот момент Снейп был для нее полнейшей загадкой. Они были одни в темной, уединенной, романтической обстановке, и все, что он хотел сделать, это упрекнуть ее?

— Я так скучала, — сказала она, качнувшись по направлению к нему, чтобы поцеловать, но его руки грубо оттолкнули ее.

— Идите в свою комнату, Грейнджер, — сказал он бесстрастно.

Гермиона задрала подбородок и скрестила руки на груди.

— Не пойду. Я потратила уйму времени на подготовку к этому балу, а он еще не закончился!

Он окинул взглядом ее тело.

— Да, сегодня ты выглядишь истинной шлюхой, неудивительно, что Голдштейн решил, будто ты предлагаешь себя.

Переполненная яростной смесью из негодования и задетых чувств, она замахнулась, чтобы ударить его по лицу, но рефлексы профессора оказались быстрее — рука Снейпа сжала ее запястье в тисках.

— Ты забываешься, — сказал он опасно.