For the Potions Master's Amusement - Ради Удовольствия Господина Зельевара

Северус шлепал сильно, но осторожно, чтобы не попадать по основанию анального приспособления. В основном он уделял внимание ягодицам и верхней части бедер, иногда нанося скользящие удары по заднице. Вскоре Гермиона почувствовала, что ее сопротивление исчезает и она полностью уступает своему Мастеру, дав волю слезам. Она ощутила стыд за свои неосмотрительные поступки, которыми вызывала беспокойство и неудовольствие своего Хозяина. Он так пристально следил за ней, строил планы на ее счёт, ежедневно беспокоился о ней, а она раз за разом разочаровывала его, будучи импульсивной и легкомысленной, игнорируя его продуманные планы относительно ее безопасности и бросаясь в потенциально рискованные ситуации. Как мог он простить ей её невнимание?

Затем Снейп склонился над Гермионой, поднял ее ноги так, чтобы она встала на низкую коробку у кровати, и плотно прижался к ее спине, начав шептать, пока его рука снова принялась ласкать влажную промежность:

— Тебе нужно это от меня, не так ли, питомец? — спросил он, потирая ее клитор круговыми движениями подушечек двух пальцев. Бархатистый ствол его члена настойчиво упирался ей в спину. — Ты нуждаешься во мне, в том, чтобы я дисциплинировал тебя и приводил к надлежащему поведению хорошей сабмиссив, не так ли?

— Да, — всхлипнула Гермиона, пытаясь повернуться, чтобы обнять его, но он удержал ее на месте.

— Наклонись, как хорошая шлюха, — прорычал он. — Я собираюсь трахнуть тебя.

Гермиона наклонилась, обхватив руками матрас, а он встал сзади, прижимая член к ее отверстию и медленно проникая внутрь, постепенно двигаясь вперёд до тех пор, пока не оказался в правильном положении. Гермиона ахнула от первого полноценного толчка, обнаружив, что эта поза позволяет ему проникать особенно глубоко. Его руки скользнули вдоль тела, чтобы сжать грудь. Он трахал ее, хрипло выдыхая каждый раз, когда его тяжелая мошонка шлепала ее половые губы. Гермиона потерялась, полностью отдавшись ощущениям, которые он создавал в ее теле. Его большой член скользил в её влажной дырочке, яйца хлопали по обнаженным половым губам, а пробка в ее заднице двигалась при каждом толчке, усиливая каждое ощущение.

Затем он вышел из нее.

— Заберись на середину кровати и ляг на спину, — приказал он.

Гермиона поползла к центру кровати и улеглась на спину, слегка обеспокоенная тем, что его вес может навредить ей с пробкой в заднице. Но ей не пришлось долго волноваться об этом, ведь вскоре он опустился на колени между ее бедер, зацепив руками её ноги, и снова толкнулся внутрь. Закинув ноги Гермионы себе на плечи он начал с силой трахать её. Такое положение их тел шире раскрывало её, и вскоре Гермиона громко застонала от невероятного ощущения того, что сзади ее заполняла его пробка, а спереди — его толстый лоснящийся член. Не в силах говорить связно, она посмотрела на него. Горящие черные глаза Северуса глядели на нее сверху вниз, скользя от подпрыгивающей груди к заплаканному лицу. Его волосы свисали тонкими, жирными прядями на слишком худые скулы. На лице застыло выражение жесткой концентрации, между черными бровями залегла глубокая складка, а губы обнажали желтую эмаль зубов. Он не был красив, но был так чертовски притягателен в роли доминанта, что Гермиона не могла представить, что когда-нибудь найдет другого, столь же поразительного мужчину.

Гермиона потянулась к нему разумом, не в силах выразить какую-либо связную мысль. Но она была настолько переполнена эмоциями, что хотела искупать его в них. Казалось, на этот раз он приветствовал ее в своей голове, хотя и не пытался говорить с ней. Но он позволил ей почувствовать, как эмоции захлестнули его, словно морские волны во время прилива. Она ахнула: «Северус!» — когда он начал изливаться в нее, соединяя при этом их души в водовороте страсти. Они кончили вместе — их глаза были широко раскрыты, а их общие ощущения метались между телами, пока Северус не отпустил её ноги, позволив им упасть на кровать, и сам не упал рядом с ней на матрасе.

Люблю, — подумала она, подаваясь в его объятья.

Да, — согласился он, хотя Гермиона и не поняла, принял он её признание или выразил собственные эмоции. Вскоре она забылась сном в полном изнеможении.

Едва ли успел пройти час, как Северус разбудил Гермиону, его губы были теплыми на её коже.

— Я должен уйти, — сказал он в косматые каштановые волосы, прижимая девичье тело ближе к себе.

— Так скоро? — спросила она, обнимая его в ответ.

— Я должен находиться в другом месте, — ответил он. — Но я очень хотел быть здесь в конце твоего наказания, чтобы доставить тебе заработанный оргазм.

Гермиона приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза.

— Вот почему ты сказал мне проверять дневник — ты хотел, чтобы я была в нашей комнате, когда ты вернёшься.

— Да, — ответил он, лениво поглаживая ее руку.

— Мне жаль, что я не была здесь, — сказала она тихим голосом.

— Я учусь ждать неожиданностей в отношении тебя, любимица, — сказал он удивленным тоном.

— Ты не собираешься наказывать меня за встречу с Гарри и Роном? — спросила она. Гермионе не хотелось поднимать эту тему, но она должна была знать.

Северус выглядел серьезным.

— Я обдумал это, — сказал он наконец. — Однако, если честно, я понимаю, почему ты пошла. Я виню Поттера за то, что он заманил тебя в опасность.

Он сел, а затем поднялся с постели, чтобы размяться. Он разыскал и надел свою одежду, прежде чем повернуться и снова заговорить с ней. Он подошел к краю кровати, а Гермиона встала на колени на матрасе и обняла его. Северус обнял ее в ответ, а затем отступил назад и взял за подбородок, чтобы их глаза встретились.

— Я ожидаю, что ты останешься здесь и будешь находиться в безопасности, — строго сказал он ей. — Ты можешь записать результаты своей работы в дневник, и я всё передам Поттеру. Тебе не нужно снова выходить на улицу и встречаться с друзьями.

Гермиона кивнула и спросила:

— Ты скоро вернёшься ко мне?

Он нахмурился и надел мантию.

— Этот визит был в лучшем случае опрометчивым. Маловероятно, что следующая встреча состоится скоро. — Его лицо исказилось, и он поцеловал ее в губы, будто пытаясь передать что-то большее, чем слова, при помощи давления своего рта на ее. Он прервал поцелуй и наклонился, чтобы целомудренно прильнуть к каждой ее груди, а затем отступил назад. — Будь хорошей девочкой!

— Обещаю, — сказала она, действительно это имея в виду.

В вихре черной шерсти своей мантии он исчез, оставив обнаженную Гермиону на смятом постельном белье, которое пахло сексом и его лосьоном после бритья. Гермиона подняла подушку, все еще хранившую отпечаток его головы, и уткнулась в нее лицом, покачиваясь взад-вперед, взад и вперед.