For the Potions Master's Amusement - Ради Удовольствия Господина Зельевара

Диана оказалась с другой стороны.

— Мы не станем сплетничать о тебе и Северусе, — пообещала она. — Это просто застало нас врасплох — он никогда не отпускал себя с нами. Не до самого конца, и если что-то и было, то всего пару раз.

Гермиона сглотнула и кивнула, не зная, что сказать.

— Он всегда так сдержан, — сказала Жак. — Мы задавались вопросом, как это будет, если он когда-нибудь отпустит себя.

Гермиона закрыла глаза, не сумев предотвратить улыбку, коснувшуюся ее губ.

— Это похоже на землетрясение внутри тайфуна, завернутое в приливные волны, — сказала она.

Послышалось движение с обеих сторон от нее, и поцелуи коснулись каждой щеки Гермионы.

— Мы рады за вас, — сказала Диана. — Ему нужен кто-то, с кем можно побыть собой. Хорошо, что он делает это с тобой.

Гермиона открыла глаза и подняла лицо, чувствуя себя лучше. Он никогда не целовал их, никогда не брал их в свою постель, никогда не совал член в их вагины — он принадлежал ей, как никогда и никому кроме неё. Эти знания окутали её мантией уверенности.

— Итак, после того, как вы окончили школу, вы нашли себе Хозяев? — спросила она их.

— Наш Господин — единственный, — поправила Диана. — Хозяин Роберт замечательный.

Жак потянулась к ее руке, и Диана в ответ сжала пальцы своей подруги и любовницы.

— Он полностью нас понимает, — проворковала она. — Мы все очень счастливы вместе.

Диана сказала:

— Северус нашел его для нас. Он приехал в Лондон и провел пару месяцев этим летом, подбирая кандидатов…

Жак перебила:

— И держа нас под строгим контролем, чтобы убедиться, что мы достойны быть здесь, в Руасси-хаусе.

Диана наклонилась к Гермионе, с улыбкой на ее тщательно накрашенных губах.

— Он сделает то же самое для тебя, Гермиона, — заверила она ее.

Гермиона отвернулась от них, чувствуя, что на самом деле очень устала от людей, рассказывающих ей о том, что думает её Хозяин и что он будет делать. Неужели все эти люди действительно верят, что знают его лучше, чем его собственная сабмиссив?

— О-оу, — сказала Жак. — Только не говори, что слишком привязалась к нему.

— Нет, — коротко ответила Гермиона, все еще не встречаясь глазами с девушками.

— О, дорогая, — сказала Диана. — Ты же не любишь его?

Подбородок Гермионы дёрнулся вверх, и она сверкнула карими глазами на двух других женщин.

— Что, если и так? — сказала она опасно. — Чьё это ещё дело, кроме меня самой?

Жак выглядела задумчиво.

— Ну, он говорил тебе, что будет, когда ты закончишь школу?

Гермиона убрала волосы за плечи.

— Раньше он говорил, что напишет мне письмо о введении в сообщество D/s в Лондоне, — сказала она.

— Раньше говорил? — переспросила Диана. — Теперь он говорит что-то другое?

Гермиона нерешительно встала и начала шагать.

— Он дал мне свой ошейник.

Диана ахнула, но Жаки сказала:

— Но на тебе нет ошейника.

Пальцы Гермионы метнулись к шее, и через мгновение слезы потекли по щекам.

— Я знаю! — всхлипнула она. — Я держала его в кабинете профессора, но он ушел, и комнаты запечатались магией. Я не смогла добраться ни до своего ошейника, ни до дневника!

Её окутали чужие руки, утешительно поглаживая волосы и похлопывая по спине. Щеки вытерли прохладные пальцы под шёпот:

— Не волнуйся… Я уверена, ты вернешь свой ошейник… Он скоро придет за тобой…

Когда Гермиона успокоилась, часы на каминной полке пробили пять.

— Нам пора бежать, — сказала Диана, натягивая пальто. — Обещай мне, что если мы сможем что угодно сделать для тебя, ты сообщишь.

Гермиона подошла к двери, и Жаки повернулась на прощание, положив кончики пальцев на голое горло Гермионы.

— Не рассказывай никому, пока не вернёшь ошейник обратно, — предупредила она. — Северус никому не сказал об этом, потому что Адриан и Элинор не знают. А он точно сказал бы им, если бы хотел сообщить хоть кому-то. — Она обняла Гермиону. — Я просто не хочу, чтобы кто-то называл тебя лгуньей, — все знают, что Северус поклялся, что не оденет сабмиссив в ошейник, пока не будет готов уйти из школы.

— Я никому не скажу, — пообещала Гермиона, встав в дверях и наблюдая за своими гостьями, пока те не спустились вниз, потерявшись из вида.

Гермиона была глубоко потрясена разговором с Дианой и Жаклин. Она разрывалась между чувством радости от того, что ее отношения с профессором были более близкими, чем те, что были у него с первыми двумя его сабмиссив из школы, и чувством своего несоответствия в сравнении с их красотой и талантами.

Она была слишком потерянной, чтобы встретиться с остальными за обедом, поэтому отправила записки через Питти для Таффи и Элинор, заявив, что не голодна. Она свернулась калачиком на софе с книгой из полки своего профессора, когда в дверь постучали.

— Войдите, — пригласила Гермиона.

Дверь открылась, и на кресле въехала Элинор.

— Как ты себя чувствуешь, моя дорогая? — любезно спросила пожилая ведьма.

— Хорошо, спасибо, — неловко ответила Гермиона.

— Хотелось бы, чтоб ты спустилась к нам на несколько минут, — ухмыльнулась Элинор.

Гермиона отложила книгу в сторону. Она не хотела спускаться, но как она могла сказать «нет»? В конце концов, она была гостем здесь.

— Хорошо, — сказала она.

Элинор улыбнулась.

— Спасибо! — молвила ведьма и развернула кресло в воздухе, чтобы спуститься вниз.

Гермиона не могла не заметить ожидания, витавшего в гостиной. Она переводила взгляд с одного возбужденного лица на другое. Все, казалось, слишком часто косились то на часы, то на дверь. Единственным человеком, кто не поддался всеобщему ажиотажу была Таффи, которая угрюмо смотрела в огонь, потерявшись в собственных мыслях.

Гермиона пересекла комнату и села рядом с ней, вежливо кивнув в знак приветствия остальным. Келл подмигнула ей с места на полу у ног Хозяина Клавдия. Все молчали, и Гермиона удивилась, почему Элинор настояла, чтобы она спустилась.

Она взяла со стола экземпляр «Ведьминого Еженедельника» и начала листать его, недовольно качая головой на заголовки статей. Она нахмурилась, пытаясь прочитать «Как удержать своего волшебника в узде». Гермиона едва добралась до второго абзаца, как из коридора послышался стук, и двойные двери открылись.

Вошел мужчина, остановившись прямо в дверях, чтобы лучше осмотреть комнату. Он был довольно высок, даже выше профессора Снейпа, с волнистыми иссиня-темными волосами. На его лице виднелись остатки былой красоты, но оно было довольно изможденным и заросшим. Волшебник был одет в добротную одежду, но та висела на нем так, словно сшита на более крупного человека.

Все зашумели, когда он вошел, но первой заговорила Таффи.

— Рейф! — воскликнула она, спотыкаясь пересекая комнату к новоприбывшему.

Он не говорил, но быстро сориентировался, чтобы ухватить ее за руки. Двое цеплялись друг за друга, шепча слова между отчаянными поцелуями, пока Таффи не зарыдала на его груди. Все встали, и когда он поднял глаза от содрогающейся в его объятиях ведьмы, остальные подошли к нему, пожимая свободную руку, хлопая его по спине и приветствуя на словах.

Гермиона откинулась на спинку, не желая вторгаться в этот момент, хотя ее взгляд и продолжал рыскать мимо мужа Таффи в надежде увидеть еще одну темную фигуру, входящую из коридора. Через какое-то время пришелец посмотрел Гермионе прямо в глаза. Он что-то прошептал Таффи, и они вдвоём подошли к Гермионе.

— Я Рейф Лестрейндж, — сказал он, протягивая руку. — Ты, должно быть, Гермиона.

— Как дела? — сказала она, глядя в лицо Рейфа Лестрейнджа. Услышав его фамилию, она отпрянула; только вера в то, что этот человек был лучшим другом её Хозяина, позволила ей встретить его взгляд.

— Да, — сказал он, будто узнав ее мысли: — Я другой брат. Родольфус и Рабастан чуть более популярны в прессе. — Он улыбнулся, и его темные глаза сверкнули весельем. На мгновение Гермиона подумала, что видит проблеск чувства юмора своего профессора в этом суровом мужчине.

Он отпустил руку Гермионы и полез в карман, доставая пакет, подписанный именем Гермионы знакомым колючим почерком.

— Я принёс подарки, — сказал он, отдав пакет Гермионе.

Она резко присела на диван, потому что колени оказались слишком слабыми, чтобы удержать ее. Дрожащими руками она разорвала коричневую упаковочную бумагу, обнажив запечатанное письмо, написанное на темно-зеленом пергаменте. Пергаменте, который она подарила ему в качестве рождественского подарка. Гермиона поспешно сунула письмо в карман и открыла коробку.

Внутри она обнаружила, кажется, кусок изумрудно-зеленого пледа из кабинета профессора — и, развернув его складки, нашла свой журнал с зеленым кожаным переплётом, который тут же схватила, прижав к груди. Теперь она сможет общаться со своим Хозяином! О, слава Мерлину!

— Ты пропустила кое-что, — сказал Рейф.

— Гермиона, смотри! — подсказала Таффи все еще дрожащим голосом.

Среди складок пледа Гермиона также нашла свой черный кожаный ошейник. Серебряный диск с гравировкой «SS» засиял при свете свечей. К застежке была прицеплена записка, начертанная почерком ее профессора. Каким-то образом он попал в свои покои, взял все это для неё и передал ей своим самым надежным другом. Понимание этого наполнило её сердце столь сильным чувством, что она едва могла дышать. Взяв записку, она прочла то, что там написано:

Чтобы носить каждую минуту каждого дня, пока живешь в Руасси-Хаус.

СС.

Она не поняла, что прочитала записку вслух, пока другие обитатели комнаты не начали шепотом переговариваться. Таффи взяла ошейник из онемевших пальцев Гермионы и, убрав густые волосы в сторону, начала прижимать его к шее, пока кто-то наконец не заговорил вслух.

— Гермиона, Северус дал тебе свой ошейник? — спросил Адриан Хантер с недоумением.

— Черт, да, он это сделал, — самодовольно ответил Рейф, глядя на Гермиону, одетую в ошейник Северуса Снейпа, так же гордо, как если бы Рейф лично совершил невозможное.