For the Potions Master's Amusement - Ради Удовольствия Господина Зельевара

— Ты когда-нибудь касалась члена ртом, маленькая шлюха? — сказал Снейп, его бедра подавались, двигая стояк вверх и вниз внутри хватки её ладони.

— Нет, — сказала Гермиона, язык метнулся, чтобы увлажнить губы, будто бы в предвкушении.

— Мерлин, девочка, — выдохнул он, пристально глядя на ее губы. — Коснись меня своим ртом.

Вспоминая все, что почерпнула из инструкций Ти о том, как та орально удовлетворяла Хозяина Максимуса, Гермиона опустила лицо и поцеловала основание члена своего профессора открытым ртом, поддразнивая его плоть кончиком языка и прикладывая легкое давление, всасывая головку. Она медленно вбирала его член губами, миллиметр за миллиметром, став смелее и уверенней, услышав шепот его ободрения. Рисуя языком v-образные узоры по основанию его головки, Гермиона удивилась, ощутив, как пальцы профессора скользнули с подлокотников кресла, понемногу вытягивая шпильки из ее прически, распуская волосы и собирая их пальцами.

— Возьми его в рот, — приказал он, его голос низко мурлыкал, словно мощный двигатель на холостом ходу.

Гермиона продолжала выписывать языком круги по головке его члена, но, внезапно почувствовав легкий отголосок страха, застыла. Что, если она не сможет этого сделать? Что, если ей не понравится?

Он осторожно, но настойчиво потянул её голову, прижимая рот к блестящей головке.

— Оберни губы вокруг головки и спрячь зубы, а затем опустись насколько сможешь, не давясь.

Что-то в том, как он это сказал, заставило её сделать, что он просил: она послушно сомкнула губы вокруг самой приятной части тела профессора, любовно облизывая её языком, вкушая соленый аромат натуральной смазки его тела, рисуя по стволу слова «великая Нимуэ», прежде чем скользнуть по нему губами. Член был толстым. Открыв губы шире, она спускалась к основанию, представляя себе, как этот твердый стояк скользит в ее промежность, растягивая ее, наполняя, используя ее для удовольствия. Эта мысль вырвала у нее стон глубоко в горле, и звук, казалось, завибрировал по его члену, вызвав у него ответный стон. Его руки сжались в ее волосах. Гермиона испугалась, что он может заставить её наклониться ниже, удерживая голову, в то время как она попытается вырваться, но он, кажется, довольствовался лишь пальцами в её локонах.

Она почувствовала округлый кончик его члена в горле и остановилась, помня об указаниях Снейпа, чтобы не давиться. Казалось, он понял, что она дошла до предела, потому что нежно приподнял за волосы.

— Теперь немного вверх-вниз, — сказал он, и она послушалась, благодарная за то, что он не продвинулся дальше, чем она хотела.

Она медленно покачивала головой вперёд и назад, чувствуя, как влажный член скользит между губами, и была рада услышать вздох его благодарности, который вырвался, прежде чем Северус начал медленно двигаться вместе с ней. Вспоминая больше о том, что она прочитала, Гермиона добавила периодические ласки языком, что, по-видимому, было хорошей идеей.

— О, блядь, — простонал он, снова качая бедрами, слегка меняя угол проникновения члена в рот. — Я трахаю твой рот, малышка, ну разве ты не хорошая девочка?

Гермиона нахмурилась, услышав от него подобную похвалу, — как давно он не называл её хорошей девочкой? Кажется, вечность! — и ему действительно нравились её действия. Кончики его пальцев массировали ей голову, когда он зарычал:

— Не останавливай то, что ты делаешь.

Несмотря на то, что челюсть начала уставать, а шея протестовала против однообразных движений, Гермиона продолжала, сосредоточившись на дыхании своего профессора и реакциях его тела. Пытаясь максимально приятно ласкать его, используя рот и язык. Все, что сейчас имело значение, это предоставить ему то, что он доставлял ей несметное количество раз.

Внезапно он поднял её голову, и член выскользнул из губ с характерным звуком. Снейп вскрикнул, когда из его головки вырвалась горячая струйка белой жидкости, разбрызгиваясь на живот, трусы, брюки и рубашку. Гермиона наблюдала за этим, гордясь собой больше, чем когда-либо. Она наклонилась, чтобы осмотреть сперму и его опухший член, который медленно становился менее твердым. Девушка взглянула на него и увидела, что он смотрит на нее снисходительно, с удовлетворением и некоторыми другими нечитаемыми эмоциями на лице.

— Можно попробовать? — спросила она.

— Конечно, — ответил он, и Гермиона прижалась к липкой лужице возле его пупка, пробиваясь языком сквозь черные волосы.

Она оказалась довольно соленой и уже остывшей, не похожей на выделения смазки, которые она пробовала раньше. Его рука отпустила волосы, и он опустил палец в вязкую жидкость, давая ей, чтобы она слизала, и, когда Гермиона подчинилась, снова заговорил:

— На самом деле хорошо, что ты попросила попробовать сперму, со временем тебе придется проглатывать все это. Хорошие сабмиссив глотают.

В ответ она опустила открытый рот ему на живот и ссосала остатки с его кожи, решив показать ему, как сильно она хотела быть хорошей сабмиссив — как отчаянно она хотела нравиться ему.

— Блядь, девочка, — прорычал он и, полностью отпустив волосы, схватил ее за плечи, потащив к себе в кресло, глубоко целуя. Убирая губы от её рта, он поцеловал ее в шею, прежде чем пробормотать на ухо, поглаживая и сжимая руками её тело:

— После этой распутной демонстрации, моя голодная к сперме малышка, будь я твоего возраста, я бы взял тебя прямо на полу, вбиваясь в твою горячую маленькую щель, — Северус отстранился, глядя ей в лицо. — Но я разбит, — признался он. — Я не спал слишком много на прошлой неделе. А потому предлагаю продолжить этот вечер в моей кровати и отоспаться, прежде чем я трахну тебя, хорошо и правильно, что ты на это скажешь?

Прежде чем она смогла опомниться, Гермиона выпалила:

— А как насчет моей отработки?

Мгновение он выглядел пораженным, словно вспомнив, что его действия были непростительными, — тогда он нежно потрепал её по щеке.

— Я — все то, что они говорят обо мне, Гермиона, — мелочный мудак и жирноголовый гад, но даже с учетом этого я перешел на новый уровень, обращаясь с тобой так, как обращался, — он погладил большим пальцем по её нижней губе. — У тебя нет нулей по Зельям, а кишки тритона уже давно отсортированы.

Гермиона осознала, что слышит от него что-то невероятно близкое к извинениям. Довольствуясь ими, она закрыла глаза и раскрыла губы, лаская языком подушечку его пальца, прежде чем осторожно сомкнуть зубы.

— Итак, — сказала она, выпуская его большой палец, — у меня нет отработки, и я могу провести ночь с вами, а утром мы займемся любовью?

Одна черная бровь Снейпа изогнулась.

— Ты считаешь, это приемлемый план? В пределах разумного?

— О, да, — вздохнула она, — только…

Он погладил ее по колену и поднялся ладонью вдоль бедра до того места, где подтяжки держали чулки.

— Только… — подсказал он.

— Только я довольно сильно возбудилась, пока сосала ваш член, — призналась она.

Его рука прошлась вдоль края ее чулок, лаская обнаженную кожу, до эластичной ткани ее трусиков.

— Только ты горячая и влажная настолько, что должна кончить? — предположил он, проскальзывая кончиком пальца под гладкий их край.

Гермиона выгнулась к его руке, которая была в сантиметре от промежности.

— Пожалуйста, — прошептала она.

— О, — пробормотал он, — хорошая девочка. Мне нравится, как ты умоляешь об оргазме, малышка.

— Пожалуйста, сэр, — просила она, раздвинув бедра. — Я сделаю все, что вы скажете, все что угодно, только прикоснитесь ко мне.

Он обхватил ее тонкие трусики, сжав промежность.

— Прикоснуться к тебе где? — спросил он, его голос был низким, бархатным и совершенно опьяняющим.

— Пальцами к влагалищу, — пролепетала она, прижавшись к его руке и выгибаясь, чтобы поцеловать его шею. — Заставьте меня кончить. Заставьте меня кончить!

Его рука оказалась под короткой юбкой Гермионы, скользнув под трусиками к влажной щели, скручивая пальцы и теребя клитор круговым движением.

— Скажи мне, что тебе нужно, — потребовал он.

— О, Боже, мне нужно кончить, — хныкала она, потеряв способность говорить связно под его рукой.

— Кто владеет твоими оргазмами? — прошипел он, вставив в нее два пальца.

— Вы владеете! — выдохнула она, чувствуя, как волна возбуждения подступает все выше и сильнее, будто под контролем его голоса.

— Тогда кончи для меня, Гермиона, — скомандовал он, и волна оргазма накрыла её, утопив в потоке ощущений, которые распространяясь от эпицентра её клитора по всему телу расширяющимися кругами, превращали соски в ноющие камешки и оставляли её конечности настолько ватными, что Гермиона не была уверена в том, сможет ли теперь стоять.

Он прижал Гермиону к сердцу и поцеловал в губы, лаская языком её язык, покуда она не стала засыпать. Затем он снял её с колен, подобрал брюки и провел мимо неодобрительно глядящего с портрета Салазара Слизерина в свои покои, а оттуда к кровати.