For the Potions Master's Amusement - Ради Удовольствия Господина Зельевара

Он просунул руку между её бёдер, нащупал чисто выбритую промежность и, умело раздвинув губы, провёл пальцем по клитору.

Гермиона ахнула, чувствуя, словно вечность прошла с тех пор, как пальцы Хозяина касались её там в последний раз.

— Моя питомица обожает, когда её правильно гладят, — самодовольно заметил он.

— Да, — согласилась Гермиона, потираясь о вторгшиеся в лоно пальцы.

— Полезай на член, — приказал он, внезапно став серьёзным. — Оседлай меня, маленькая шлюха, и я заставлю тебя кричать.

Гермиона не думала — лишь повиновалась. Она опёрлась на колени, чтобы расположить член у входа, а затем опустилась на него, чувствуя, как толстый столб плоти заполняет её.

— Хорошая девочка, — простонал Северус.

Он наблюдал за ней полузакрытым глазом, чёрная радужка которого блестела в свете свечей, и неторопливо толкался, положив руки ей на талию. Через мгновение его ладони скользнули вверх по её туловищу к груди, и он начал терзать соски, оценивая звуки боли и удовольствия, которые Гермиона издавала в ответ на его действия. Он сжимал и крутил их, и это так сильно заводило её, что она едва ли могла выносить медленные, дразнящие движения его члена внутри своего тела.

— Наклонись вперёд, — хрипел Северус. — Ухватись за край ванны у моей головы. Позволь мне искусать эту прекрасную грудь, малышка.

Она сделала, как он сказал, глядя на груди, нависшие перед его лицом, словно подношение божеству. И, подобно божеству, он не торопясь, лениво втянул правую ареолу в рот, посасывая достаточно сильно, чтобы заставить её матку сократиться. Гермиона громко застонала, и он яростно вонзил в неё член, вынудив вскрикнуть от нахлынувших ощущений.

— Вот так, грязная сучка, — прорычал он, поворачивая голову, чтобы заняться левой грудью. — Используй этот член, чтобы кончить, как маленькая шлюха, коей ты и являешься.

Гермиона выгнула спину, прижимаясь грудью к его лицу и отдаваясь ощущениям, что он вызывал в её теле.

«Это, — смутно подумала она, — то сочетание стыда и эротического безумия, переплетение которых неразрывной связью держит нас вместе».

Прикусив сосок зубами, он втянул в рот нежную белую плоть у ареолы, и принялся посасывать ту достаточно сильно, чтобы оставить фиолетовый засос. Следы возбуждали Гермиону, и Северус прекрасно это понимал. Она посмотрела вниз на его отметины, гордясь этими знаками его удовольствия и внимания, когда он снова дёрнул бёдрами, сильнее врываясь в её тело. Восхитительное трение его плоти внутри вынуждало Гермиону неистово вскидывать голову с растрёпанными волосами.

— Ты принадлежишь мне, — сообщил он так, как будто это было новостью, и она заставила себя сосредоточиться на его лице. Глаза сфокусировались на нём, когда его пальцы вновь нашли клитор и с точным давлением принялись неумолимо потирать его по кругу. — Скажи это! — приказал он. — Не смей кончать, пока не скажешь.

Гермиона ощутила его пальцы на центре своих нервных окончаний вместе с совершенным толчком его толстой длины во влагалище. Она почувствовала, как теряет концентрацию, теряет саму способность формировать слова.

— Скажи это! — взревел он, обхватывая клитор большим и указательным пальцами и натягивая его, словно струну музыкального инструмента.

— Вся твоя! — закричала Гермиона, отрекаясь от способности говорить и погружаясь в исступление.

Бессвязный крик застыл в её горле, когда он вошёл в неё снова, его руки сомкнулись на бёдрах подобно тискам, заставляя насаживаться сильнее.

— Гермиона! — воскликнул он, и его собственная способность к связному общению истлела в порыве взаимных, общих ощущений.

Гермиона почувствовала, как распадается на части, осколками разлетаясь в стороны от его уверенного присутствия. Рёв его разрядки вырвался наружу, а затем заполнял её своею волей и настойчивостью, покуда их существа не преобразовались в единое целое: тело к телу, душа к душе.

Они одновременно вздрогнули, когда реальность проскользнула обратно в комнату, почти извиняясь. Он вытянул шею, чтобы моргая посмотреть на неё, лежащую на его плече. Взяв её за подбородок, он мягко спросил:

— Питомец, как тебе удаётся делать это без помощи легилименции?

Гермиона почувствовала, что её обнажённая кожа сморщилась в быстро остывающей воде, и закрыла глаза, прижимаясь ближе к теплу его тела.

Понятия не имею, — призналась она, не видя смысла в словах, когда они разделяли одно сознание.