For the Potions Master's Amusement - Ради Удовольствия Господина Зельевара

В голове Гермионы крутилось так много мыслей, что она чувствовала себя немного не в своей тарелке, словно наблюдая за собой со стороны. Ей казалось, она сумела оставить в прошлом чувство утраты столь существенной части себя, ведь вот уже несколько недель её не беспокоило острое чувство потери. Но встреча с обитателями Руасси-Хаус и то, как они взаимодействовали друг с другом, всколыхнуло в ней бурю эмоций, заставив внезапно задуматься о том, что она запретила себе когда-либо начинать расспросы.

Когда Элинор сделала паузу в своём ворковании, Гермиона облизнула губы и обратилась к Адриану:

— Сэр, вы не знаете…

— Вот ты где! — Рэйф, подошёл к ним сзади. — Простите, что перебиваю, но мне нужно на время одолжить Гермиону — необходимо представить её викарию, показать, где нужно стоять и всё такое.

— Конечно, дорогой, — сказала Элинор, мягко махнув рукой.

Адриан не обратил никакого внимания на Рэйфа и обратился к Гермионе:

— Выше нос.

Прежде чем она успела обдумать, что имел в виду Адриан, Рэйф повёл её к фасаду помещения и оставил стоять у купели.

— Я потерял Ти где-то по дороге, — рассеянно пробормотал он, поворачиваясь, чтобы отыскать её. — Вот она, разговаривает с женой викария, — он зашагал в её сторону, бросив через плечо: — Подожди меня здесь, хорошо, Гермиона?

Гермиона пробормотала что-то утвердительное и пригладила ладонями коричневую вельветовую юбку, убедившись, что блузка всё ещё аккуратно заправлена за пояс. Она рассеянно смотрела на людей, которые входили и искали места, чтобы присесть. Удивительно, сколько магглов пришло на крестины ребёнка волшебников, но Ти казалась прилежной прихожанкой, так что, по-видимому, у неё были знакомые магглы. Действительно, кроме домовых эльфов, Гермиона не заметила в «Курьёзном коттедже» ничего, что указывало бы на то, что его обитатели были волшебниками. Она улыбнулась про себя, подумав, как сильно братья Рэйфа презирали бы ту жизнь, которую он выбрал для себя.

Клавдий вошёл в храм под руку с женой, за ними в обнимочку следовали Реджи с Келл, и Гермиона почувствовала, как ёкнуло сердце. Боже милостивый, она знала, что приезд сюда расстроит её, но не могла же она пропустить крестины ребёнка Ти. Она обещала стать крёстной матерью Дейзи задолго до того, как её собственная жизнь резко изменилась к… не к худшему, конечно, а просто изменилась.

Заманчиво было видеть этих нижних женщин (таких счастливых рядом со своими Хозяевами) и воображать себя одной из них, разделяя их блаженство. В отличие от разобщенности, которую она чувствовала, глядя на Гарри с Джинни или Рональда с его очередной пассией, видеть Доминантов и их сабмиссивов вместе было правильным и применимым к ней самой. Она так легко смогла представить себя среди них, частью их общества, что ощущение того, что раньше Гермиона была не на своём месте, не отпускало. В течение многих месяцев она запрещала себе предаваться подобным фантазиям, но здесь, с этими людьми, это казалось самой естественной вещью на свете.

Тишина, которая, казалось, нависла над собравшимися гостями, несомненно, была игрой её воображения. Можно было без усилий заметить, что те продолжали двигаться и болтать друг с другом, но способность Гермионы слышать их ослабилась, ведь её внимание оказалось всецело прикованным к главному входу святилища. Передние двери церкви распахнулись, и послеполуденное солнце залило фойе, освещая тёмную фигуру у входа. Голоса людей, начинающих занимать свои места; шаги Лестрейнджей и викария, идущих к купели, чтобы встать рядом с Гермионой; то, как Рэйф представил её викарию, на что Гермиона не ответила… Всё это заглушило биение её сердца, отдающиеся эхом в голове словно бой неумолимого барабана.

Фигура в дверном проёме двинулась вперёд, и стало очевидно, что это был тот самый мужчина, когда-то так же шагающий по проходу между столами Слизерина и Рэйвенкло в Большом зале или в подземельях между партами в классе зельеварения.

Гермиона протянула руку, чтобы ухватиться за возвышение купели, но Ти взяла её ладонь в свою, переплетя их пальцы и крепко сжав. Мужчина подошёл ближе, и Гермиона посмотрела на строгий тёмный костюм с белой рубашкой и бордовым галстуком, обсидиановые, как вороново крыло, волосы, свисающие по обе стороны узкого лица, а затем лишь в чёрные глаза, пристально смотрящие в её собственные, безмолвно приковывающие к месту.

Гермиона вновь очутилась в своём теле, испытывая все симптомы синдрома «дерись или беги», вплоть до туннельного зрения, которое не позволяло ей отвести взгляд. Лицо побледнело, сердце бешено колотилось, руки затряслись, и лишь сильнейшее проявление воли позволило ей услышать, что Рэйф говорит с викарием:

— Вот теперь мы все в сборе! Пожалуйста, познакомьтесь с крёстным отцом моей дочери, профессором Северусом Снейпом.

— Приветствую вас, — сказал викарий, но профессор Снейп в ответ лишь коротко кивнул головой.

Он не смотрел ни на кого, кроме Гермионы.