Исполнить обещанное

Глава 14

Во мне пpобудились все чувства, уснувшие пpежде.

Я думал, уже никого не смогу так желать.

Hо все-таки там где-то в сеpдце теплилась надежда —

Hайду я свое, сколько можно по тюpьмам теpять...

(Михаил Круг)

Нарцисса встретила подругу очень приветливо, казалось, она чувствовала себя в собственном доме неуверенно и неуютно. Да и понятно было, почему. Изабеллу неприятно поразило, что Темный Лорд, видимо, совсем лишил семейство Малфоев своего расположения, и часто просто словесно вытирал ноги о хозяев дома. А противнее всего было то, что некоторые гости, живущие в мэноре на всем готовом, да еще и часто берущие без спросу коллекционные вина из погребов (а кое-кто и дорогие безделушки, и даже серебряные ложки не стеснялся положить себе в карман) подражали в этом тоне Темному Лорду. Она спросила Нарциссу, почему никто не заступится за них. Та, печально вздохнув, ответила, что неуравновешенный и скорый на расправу Повелитель у всех вызывает страх. Хорошо еще, что не все гости так себя ведут...

Люциус выглядел больным, да и Драко был совершенно не похож на себя, не осталось и следа от его прежней самоуверенности и мальчишеской бравады. Нарцисса же смотрела на мужа и сына так, как будто они только что чудом избежали гибели.

Беллатрикс, увидев Изабеллу в Малфой-мэноре и узнав, что она тут поживет, одобрила ее решение:

— Очень разумно. А то вдруг Басти аврорам попадется, когда пойдет к тебе...

Вообще, обстановка в ставке Темного Лорда в те дни была относительно спокойной. Пока никаких масштабных операций не проводилось, время от времени то одного, то другого отправляли за кем-нибудь следить или что-то узнать. А в основном Упивающиеся смертью слонялись по поместью, много пили, иногда затевали ссоры друг с другом, дрались — впрочем, до смертельных проклятий дело не доходило. Однако Рабастана, как и его брата, как и Беллатрикс, и еще кое-кого Темный Лорд часто призывал к себе для совещаний в узком — так называемом "самом ближнем" — кругу. Задача перед ними стояла сложная. Нужно было за короткий срок из довольно-таки разношерстной и разрозненной толпы — как прежних сторонников, так и вновь набранных — создать грозное войско, не уступающее тому, какое было у Темного Лорда до его падения. Рабастан, у которого в восемьдесят первом году было в прямом подчинении двадцать пять человек — члены организации, не имевшие Метки, — теперь должен был не только руководить своим отрядом, изрядно поредевшим с тех времен, но и обучать новых бойцов (1).

Днем Изабелла обычно проводила время в обществе Нарциссы. Из разговоров, которые она слышала, можно было понять, что у Темного Лорда на уме прежде всего даже не захват власти, а поимка Гарри Поттера. И еще он очень интересуется Бузинной палочкой — Темный Лорд был убежден, что легендарный артефакт на самом деле существует. К этим двум предметам и сводились обычно застольные беседы — если Повелитель был в хорошем настроении. А если в плохом — то грубо и зло шутил, в основном над хозяевами дома. Изабелла в такие дни просто старалась лишний раз не встречаться с ним.

Удивляло отсутствие каких-либо внятных планов на будущее — о том, что будет после победы, никто не говорил и, казалось, даже не думал. Как-то вечером она спросила у мужа:

— Басти... А что дальше будет? Когда Темный Лорд поймает Гарри Поттера? Он его убьет? Допустим, он и Бузинную палочку найдет... Но для чего это все?

Он ответил:

— Ну, ты же читала Темного Лорда в школе...

— Читала. Но все это как-то странно.

— Что странно, Изабел?

Она помедлила с ответом. Ей было немного боязно задавать мужу такие вопросы, но в то же время она чувствовала, что вправе это сделать. Именно потому, что Рабастан — ее муж, она связала с ним свою жизнь, и теперь у них — одна, общая судьба.

— Честно говоря, я не понимаю, чем опасен этот мальчик. А Бузинная палочка... считается, что она непобедима, но ведь это не так. Все ее владельцы рано или поздно были побеждены. И как это поможет достичь ваших общих целей — ну, всего того, о чем Темный Лорд раньше говорил... Я связи не вижу.

Рабастану ее вопросы не показались неуместными. Он задумался.

— А Мордред его знает... Я тоже не вижу.

— Ну и какой тогда смысл?

— А такой смысл, что у меня выбора нет, и у многих из наших — тоже... Вообще, не надо было мне на тебе жениться...

— Это почему? — не поняла Изабелла.

— Потому, что мне теперь умирать не хочется.

— А разве раньше хотелось?

— Все равно было... Как бы тебе объяснить? То, что ты в книжке читала — это одно, а на деле вышло немного другое. Не так все просто оказалось... Ну а потом — уже деваться было некуда... Либо мы, либо они. Мы их не щадили, они нас — тоже... И в Азкабане — я знал, что я там сдохну. Потому что те, кто на что-то надеялся — они первыми ломались... И очень скоро сходили с ума. Не хотелось доставлять удовольствие тем, кто меня туда посадил. Понимаешь? А теперь поздно что-то менять. И я тебе уже сказал когда-то, что не могу уйти, да и не хочу...

Изабелла вспомнила, как говорил о Темном Лорде ее отец: "Великий волшебник, но бездарный политик". Пожалуй, так оно и есть... А у Рабастана, да и у других — действительно, лишь две дороги: либо в Азкабан, либо к Повелителю, который, похоже, уже не помнит, с чего он начинал, для чего собирался прийти к власти, позвал за собой всех этих людей. И что их ждет, какое будущее? Лучше, наверное, об этом не думать, а жить сегодняшним днем — так ей казалось, и она была уверена, что многие из тех, кто сейчас находятся здесь — считают так же.

— Басти... — решилась она задать еще один вопрос, который в глубине души не давал ей покоя все время. — А что вы сделали... с Лонгботтомами? И зачем? Ведь они знали не больше, чем другие...

Он пристально взглянул на жену, его лицо побелело, губы сжались. На мгновение ей показалось, что он сейчас ударит ее. Или прогонит. Но он тяжело вздохнул и, отвернувшись к окну, сказал:

— Это потом стало ясно, что они ничего не знают. А тогда... мы думали, что именно они должны знать. Они и в Ордене Феникса были, и Крауч их ценил и многое им доверял. А то, что они с ума сошли... такое случается, хоть и редко... Если силой взломать окклюментные щиты.

Изабелла испуганно смотрела на него, сжавшись в кресле и обхватив себя руками — ее била дрожь. Он подошел к ней и присел рядом. Она вздрогнула, когда его рука потянулась к ее лицу, но он лишь заправил выбившуюся из прически прядь волос ей за ухо и ласково провел пальцами по шее. Однако, заметив ее страх, убрал руку и вздохнул.

— Я тебе уже сказал, что никогда больше не стану лезть к тебе в голову. И ты можешь мне верить, — сказал он мягко. — А с Лонгботтомами... По правде говоря, мы все, не только Белла, тогда были не в себе... Даже Руди. А Барти их вообще не тронул, не смог... Я потом все время этот день вспоминал... в Азкабане... — он приблизил свое лицо к ней и шепотом договорил: — Там люди медленно, годами с ума сходят от ужаса... Ничего страшнее этого нет. Ты дементоров никогда не видела? И не дай Мерлин тебе их увидеть... И нет конца этой пытке. Только смерть... или безумие. Я сам слышал, как люди молят о смерти... или о том, чтобы скорее сойти с ума, чтобы не видеть этого больше...

— Как же ты там выжил? И остался в здравом уме? — Изабелла тоже перешла на шепот. Она смотрела в глаза Рабастана, которые сейчас были мутными, а взгляд их — тяжелым. Вдруг его щека несколько раз судорожно дернулась, и он всхлипнул. Страх Изабеллы растаял, теперь ей было его жаль. Она подалась к нему, но он отстранился.

— В здравом уме, говоришь? — он невесело усмехнулся. — Иногда я в этом сомневаюсь...

Рабастан снова поднялся на ноги, подошел к окну и закрыл его.

— Прохладно становится, — пояснил он. Изабелла кивнула, хотя в этот летний вечер она совсем не чувствовала холода. А он, снова подойдя к ней, продолжал уже более спокойным голосом: — В конце концов, мы-то с самого начала знали, на что идем и чем рискуем. Но ведь они себя даже доказательствами не утруждали. Знаешь, сколько в Азкабане было тех, кто к нам и вовсе не имел отношения? Многих тогда под горячую руку загребли. Вот уж кому не повезло... оказались в ненужное время в ненужном месте, а признание из них просто выбили в Аврорате (2). Лонгботтомы, кстати, тоже это умели... И Грюм, старая сволочь... Нас-то Повелитель научил многому. Только благодаря ему мы это пережили. Да и то... если бы было на чем — я бы там повесился. А вот те, кто случайно попал... они ничего не могли... Кстати, ты не помнишь дело Берка? Нет, наверное, в газетах о нем мало писали... Его поцеловал дементор, а у него беременная жена осталась… Хотя взрыв устроили маггловские террористы (3), а на Берка донес его конкурент.

Она покачала головой. Нет, о деле Берка Изабелла ничего припомнить не могла — хотя вообще о подобных случаях слышала. Ее муж говорил об ужасных вещах, как о чем-то обыденном и привычном. Но его жизнью уже много лет была война, в то время, как она ни с чем по-настоящему страшным и не сталкивалась — вправе ли она была его судить? Несмотря ни на что, она — его жена. Что бы там ни было в минувшем, и что бы ни сулил им завтрашний день — она чувствовала какую-то глубинную, до странности осязаемую, неразрывную связанность с ним.

— Ладно, хватит об этом, — выдохнул Рабастан. Его взгляд немного прояснился, он привлек ее к себе и поцеловал в шею, одновременно расстегивая платье на груди все еще дрожащими пальцами. — Все равно мы уже ничего изменить не можем. — И добавил с легкой усмешкой: — Не будем терять время. Иди ко мне...

— Не будем, — прошептала Изабелла, прижимаясь к нему.

Да, глупо тратить время на ни к чему не ведущие разговоры о том, что нельзя изменить и что никак от них не зависит. Ибо кто знает, много ли этого времени у них впереди? А здесь и сейчас — нет ни прошлого, ни будущего, и, бесспорно, они — самые счастливые из всех нынешних обитателей замка.

Времени они и вправду не теряли, и в Малфой-мэноре Изабелла прожила недолго. Через месяц с небольшим после того, как она поселилась здесь, она проснулась утром и ей стало плохо — она не смогла съесть ни крошки из завтрака, который ей принесла эльфийка. Испугавшись, что заболела, Изабелла велела домовухе позвать хозяйку и пожаловалась подруге, что ей очень плохо, ее сильно тошнит, и на еду она даже смотреть не может. Нарцисса, сначала встревоженная, внимательно выслушала ее, а потом, задав ей пару вопросов, заулыбалась и сказала, что Изабелла, судя по всему, беременна.

Когда Рабастан появился, Изабелла, уже напоенная зельем, чувствовала себя лучше, и ела маринованные корнишоны прямо из банки, запивая их томатным соком. Но ему бросилось в глаза не то, что ест его жена, а то, что Цисси светло улыбается — он не помнил, когда в последний раз видел ее улыбку... Лицо миссис Малфой в последнее время напоминало своим бесстрастным выражением статую.

— Басти, твоя жена беременна.

Рабастан опустился на колени возле кресла, в котором сидела Изабелла, взял ее руки в свои и поцеловал каждый пальчик, не отрывая от жены растроганного взгляда. Его охватила нежность к женщине и к маленькой жизни, зародившейся внутри нее. При слове "сын" ему всегда представлялся красивый, статный юноша, похожий на него самого в молодости, только лучше — однако сейчас это было совсем крошечное существо, невидимое и неосязаемое, даже, наверное, еще не существо, а просто ни на что не похожее скопление клеток, спрятанное до поры до времени в теле Изабеллы. И тем не менее, оно было живым и каким-то непостижимым образом уже заключало в себе и юношу, и мужчину, каким оно когда-нибудь станет — в будущем, которого, возможно, сам Рабастан уже не увидит. Но собственная смерть стала чем-то совершенно не важным, как будто она отныне не имела над ним никакой власти. А жена, заключающая в себе это пока скрытое будущее, неожиданно показалась ему таинственной и значительной — более значительной, чем он сам.