Исполнить обещанное

Глава 75

Дом Корнелиуса Фаджа, почти скрытый от любопытных глаз пышно разросшимся садом, располагался на окраине Кентербери, одного из самых красивых и древних городов Британии. Говорили, что, когда Фадж был министром магии, в саду постоянно дежурили два аврора — однако сейчас Корнелиус не занимал никакой официальной должности, и вообще новая власть его не слишком жаловала.

Братья почти не знали Фаджа — во время первой войны тот был начальником Отдела магических происшествий и катастроф. Потом, уже став министром магии, он посещал Азкабан с инспекцией — но эти визиты Руди и Басти помнили смутно. Зато они хорошо запомнили исход стычки в Отделе тайн — после того, как Дамблдор обезоружил и связал Упивающихся смертью, появился Фадж в сопровождении двух авроров. Министр явно только что осознал, что в противостоянии с Дамблдором потерпел поражение, и теперь его отставка — вопрос времени.

— Мерзавцы, подонки! — вымещая на них свой бессильный гнев, орал он, срываясь на визг и потрясая сжатыми кулаками. — Уильямсон!

— Да, господин министр! — вытянулся в струнку аврор.

— Отправьте их всех в Азкабан! Немедленно! Их камеры еще не заняты...

— Господин министр, а как быть с теми, кто еще не осужден? — с невозмутимым видом уточнил Уильямсон.

— Что? Кто? Ах да... И их туда же! Чтобы дементоры днем и ночью... Тьфу, там же нет дементоров... Все равно! И моего секретаря ко мне! Созвать внеочередное заседание Визенгамота...

Впрочем, в день суда Фадж сумел взять себя в руки — или, скорее, выбрал новую стратегию — и решил себя обезопасить на случай победы Темного Лорда, поэтому не требовал суровых наказаний и призывал к соблюдению буквы закона. Именно этим объяснялась мягкость приговора в отношении тех, кто прежде был оправдан или вовсе не попал под суд — кроме незаконного проникновения в Отдел тайн и причинения материального ущерба, обвинить их было не в чем.

Зная, что Фадж не отличается храбростью, да и боец из него не слишком хороший, братья не опасались встречи с бывшим министром. Однако какие-нибудь ловушки возле дома Фаджа вполне могли быть. Поэтому, соблюдая осторожность, Лестрейнджи не сразу постучали в дверь, а сначала обошли дом со всех сторон. Попасться было бы глупо — но и отказываться от задуманного они не желали. Рудольфус всегда чувствовал себя отчасти ответственным за то, что случилось с Барти — потому и сразу согласился на предложение брата.

Сейчас он вспомнил, как в далеком восемьдесят первом году они вместе с братом, Беллой и Барти отправились выяснять, что произошло с Темным Лордом. Абраксас Малфой тогда говорил, что следует выждать время, а потом уже начать поиски, не теряя осмотрительности и не рискуя понапрасну — да и другие были с ним согласны. Барти Крауч пытался выведать что-то у своего отца, однако безрезультатно. Руквуд осторожно наводил справки через Отдел тайн — и ему тоже никаких сведений раздобыть не удавалось. А Белла ждать не могла — глядя на ее потускневшее лицо, на котором жили только лихорадочно блестевшие глаза, Рудольфус гнал от себя мысль о том, что, если Повелитель действительно исчез, то жена, постепенно смирившись с утратой, снова будет с ним, как прежде. Нет, ничего уже не станет так, как прежде — и он не хочет ее верности такой ценой. Не хочет видеть вместо Беллы ее бледную тень. И, конечно, он пойдет с ней, Белла сама не справится. Да он и сам себя перестал бы уважать, если бы отпустил жену одну — или с Барти, который тогда был совсем мальчишкой, и для него это было первое «настоящее дело», как он говорил, плохо представляя, в чем ему предстоит участвовать...

Младший брат пошел за старшим, не раздумывая, как привык следовать за ним всегда — прирожденный воин, которому легче действовать, чем сидеть и ждать неизвестно чего... И поплатился — молодостью, проведенной в Азкабане...

Но сегодня у них все должно получиться.

* * *

Им повезло — Фадж оказался дома и сам впустил их, когда Рудольфус в ответ на его вопрос заявил, что он к миссис Фадж.

— Жены сейчас нет... А вы кто? — в замешательстве спросил Фадж, с беспокойством глядя на двух смуглых чернобородых мужчин с бритыми головами. Рабастан с силой толкнул его внутрь дома и вошел сам. Рудольфус последовал за ним и, обернувшись на пороге, запер за собой дверь.

— Кто вы? Что вам нужно? — пролепетал Фадж, вытирая платком мгновенно вспотевшую лысину.

— Не узнаешь? — насмешливо спросил Басти. — Экспеллиармус!

Палочка Фаджа отлетела к Рабастану в руки.

— Не убивайте меня… Возьмите все, что хотите… только не убивайте!

— Что, страшно? И этот слизняк был министром! Да не будь Барти связан, справился бы с ним в два счета! — Рабастан не сводил с Фаджа презрительного взгляда.

— Пришла пора, мистер Фадж, ответить за Барти Крауча, — сказал Рудольфус негромко и спокойно, но Фадж после этих слов, казалось, испугался еще больше.

— Нет… нет… Я не виноват! Барти… да он же опасен был! Он бы убил меня! И кто вы? Откуда знаете про Барти?

— Барти был тогда безоружен и связан, насколько мне известно, — возразил Рудольфус. — Силенцио! Круцио!

Фадж упал на пол и задергался, раскрывая рот в беззвучном крике.

— Круцио! — подхватил Рабастан, когда Рудольфус опустил палочку, и отменил заклинание, только увидев, что Фадж потерял сознание. — Энервейт! Ну что, хватит с тебя?

— Вы… вы не убьете меня? — пробормотал Фадж. — Мерлин, да если бы вы видели этого Барти… Он же был сумасшедший… Он своего отца убил!

— А вы, мистер Фадж, значит, совершили справедливое возмездие? — прищурился Рудольфус. — Но почему вы не убили Барти, а натравили на него дементора, что, как известно, много хуже смерти? И не было ли вины Крауча-старшего в том, что Барти, как вы совершенно верно заметили, сошел с ума? Я вам, мистер Фадж, открою правду — Барти не пытал Лонгботтомов. Он не лгал на суде. И не заслуживал пожизненного заключения в Азкабане. И тринадцати лет под Империусом тоже не заслуживал.

— Барти не пытал… Но откуда вы знаете?.. Кто вы?

— А ты все еще не догадался? — усмехнулся Рабастан.

— Лестрейнджи… — в ужасе прошептал Фадж.

— Да, это мы. И ты никому не скажешь о нашей приятной встрече. Если тебе жизнь дорога.

— Конечно, я никому… Но что вам от меня нужно? — Фадж был совсем сбит с толку.

— Ты пойдешь с нами, вызовешь того дементора, который проглотил душу Барти — и мы втроем сожжем его Адским пламенем.

— Вы с ума сошли… — Фадж замотал головой.

— Ничуть. А вот если будешь упрямиться… — Рабастан снова поднял палочку. — Круцио! Силенцио!

Красный луч сорвался с конца палочки и ударил в Фаджа, который подавился криком и тут же поднял руки, словно сдаваясь.

— Хорошо… — прохрипел он, когда Басти снял Силенцио.

— Весьма благоразумно с твоей стороны. А сейчас ты дашь Непреложный обет, что сделаешь все, что мы тебе прикажем — это чтобы исключить всякие неожиданности — и никому никогда ни словом не обмолвишься об этом. Руди, скрепи обет.

Фадж безропотно поклялся во всем, чего требовал Рабастан. Рудольфус скрепил Непреложный обет, и на запястье бывшего министра вспыхнуло и погасло серебристое свечение.

— Теперь напиши жене записку, чтобы не ждала тебя сегодня. Придумай что-нибудь такое, что ее не встревожит. Да не трясись, вернем тебя ей в целости и сохранности.

— Жена уехала к теще погостить…

— Прекрасно. Правому делу боги помогают. А теперь идем с нами.

Они связали Фаджа Инкарцеро и аппарировали в ближний лес, где на широкой поляне уложили бывшего министра прямо на земле, а сами, отойдя чуть в сторону, занялись тем, что вызывали и тут же гасили Адское пламя. Корнелиус смотрел на них с ужасом.

— Фините Инкантатем! — Рудольфус освободил Фаджа от веревок. — Умеешь Адским пламенем управлять? Нет? — изумился он. — А что ты вообще умеешь? Как ты в министры-то пролез? Иди сюда, мы тебя научим. И не вздумай бежать — далеко не уйдешь все равно. Не забывай, ты нам дал обет.

Хотя старший Лестрейндж разговаривал спокойно и невозмутимо и вообще вел себя так, будто Фадж был просто новобранцем, которого ему предстояло обучить — он вызывал у того едва ли не больший страх, чем его младший брат, не скрывающий ненависти и презрения.

Через некоторое время, когда заклятие у Фаджа стало получаться более или менее сносно, а солнце склонилось к закату, Рудольфус сказал Рабастану:

— Ты его покарауль здесь. Пожалуй, лучше его опять связать. А я приведу священника.

* * *

Отец Патрик О’Риордан уже запирал двери маленькой католической церкви в северной части Лондона, когда от стены отделилась темная фигура.

— Святой отец… — произнес мужчина.

— Да, сын мой? Вы что-то хотели? Сегодня храм уже закрыт… но, возможно, у вас неотложное дело?

— Да, именно неотложное, святой отец. Я прошу вас пойти со мной.

— Простите, но... что именно от меня требуется?

— Святой отец… У меня мало времени, и я настоятельно прошу вас следовать за мной. Ничего брать с собой не нужно. Не бойтесь, вреда вам никто не причинит, обещаю. Кстати… вы ведь знаете латынь?

— Конечно, знаю. Я, слава Богу, не из тех, кто гонится за новой модой и стремится сделать Бога проще, ближе и понятнее людям. Смею думать, я всю жизнь стараюсь, наоборот, помочь каждому человеку, который ко мне приходит, приблизиться к Богу.

— Похвально. Значит, именно вы мне и нужны.

— Но что же все-таки вы хотите?

— Освободить человеческую душу из-под власти... можно сказать, демона Преисподней.

— Так вы ищете экзорциста? — догадался отец Патрик.

— Ну, не совсем так, — уклончиво ответил Руди, — но что-то вроде этого…

— Так ведь я ни разу не сподобился изгонять дьявола… — растерялся священник.

— От вас этого и не потребуется. Нужно, чтобы вы прочли «De Profundis…»

— И все?

— И все. Пойдемте, святой отец, время не терпит, а душа нашего брата томится. Дайте мне руку.

Рудольфус взял старого священника под руку и аппарировал туда, где оставил Рабастана с Фаджем. Едва коснувшись ногами земли, он подхватил отца Патрика, чтобы тот не упал.

— Что… это было? — задыхаясь, спросил священник и судорожно сглотнул. — Ох… мне нехорошо. Где мы? Кто вы?

— Сейчас пройдет, святой отец, не волнуйтесь. Нет, вам это не кажется, и вы не спите, — добавил Рудольфус, видя, что священник ущипнул себя за руку, потом зажмурился и снова открыл глаза, как делают люди, желающие убедиться в реальности происходящего.

Тот произнес по-латыни короткую молитву — похоже, это вернуло ему присутствие духа.

— Если я сплю... то я проснусь... — заговорил он, ни к кому не обращаясь. Его бледное лицо с неправильными, грубоватыми чертами, изрезанное морщинами, стало одухотворенным и странно значительным. — А если нет, то, очевидно, мне пришлось столкнуться с одним из тех необъяснимых явлений, которые называют сверхъестественными, о которых пишут в газетах и рассказывают по телевизору... Если вы слуги дьявола и убьете меня, то я умру с именем Господа на устах, во славу Его... Если же нет...