Исполнить обещанное

Глава 49

Стану я совсем другою

Жизнью величаться.

Будет зыбка под ногою

Легкою качаться.

Будет муж прямой и дикий

Кротким и послушным,

Без него, как в черной книге,

Страшно в мире душном...

(Осип Мандельштам)

Изабелле еще с вечера было нехорошо — подташнивало и знобило, появилась неотступная тянущая боль внизу живота и в пояснице. И почему-то очень хотелось спать, хотя она после обеда проспала целых два с половиной часа. Она даже отказалась от ужина и, сославшись на усталость, рано, еще до прихода с работы отца, удалилась в свою комнату. Мама пристально посмотрела на нее, но ничего не сказала.

У себя в спальне Изабелла сквозь неплотно затворенную дверь слышала, как пришел папа, как родители негромко переговариваются, как мама сказала: "Дорогой, может быть, она заснула — лучше ее не тревожить". Потом наступила тишина. Отец, наверное, ушел к себе в кабинет — в марте у начальника налогового департамента всегда было много работы.

Ей стало немного легче, и она не заметила, как задремала, но сквозь сон поняла, что родители заходили в ее комнату, она чувствовала легкое прикосновение маминой руки к своему лбу — но глаза не открыла. Мать с отцом тихо, на цыпочках, удалились. Потом Изабелла услышала озабоченный папин голос: "Может быть, пора послать за миссис Дорн?" И мама ответила: "Успеем. Когда действительно начнется, это ни с чем не спутаешь. Пусть поспит".

Изабелла совсем успокоилась и расслабилась — маме можно доверять, если она считает, что еще рано, значит, не о чем волноваться. Она за последние дни настолько извела себя ожиданием, страхом и надеждой, несколько раз ей казалось, что роды вот-вот начнутся, но потом боль проходила, и опять казалось, что ждать еще долго... Временами на нее находили приступы меланхолии, особенно по ночам — тревожные мысли не давали спать. То ей казалось, что она умрет, то охватывал страх за ребенка. "Нет-нет, — испуганно шептала она, — пусть лучше я сама умру..."

Резкая боль разбудила ее в три часа ночи. Она села на кровати, обхватила руками живот и стиснула зубы, чтобы сдержать стон. Через некоторое время боль ушла так же внезапно, как появилась. Изабелла снова легла, закрыла глаза и даже, кажется, начала видеть какой-то сон, но вскоре проснулась от новой схватки, которая показалась ей сильнее, чем предыдущая, и длилась несколько дольше.

"Похоже, это оно и есть... Время пришло", — догадалась она и с удивлением поняла, что больше не боится, а напротив, чувствует прилив сил и даже радость. Она встала с постели, притворила дверь комнаты поплотнее и торопливо наложила заглушающие чары. "Миссис Дорн говорила, что это обычно несколько часов длится... И воды еще не отошли. Так что нет нужды сейчас за ней посылать, и будить никого не стоит", — подумала Изабелла. В полной тишине спальни, освещаемой лишь мягким светом ночника, она размеренно ходила по комнате, держась руками за живот и кусая губы. Время от времени, когда боль усиливалась, она останавливалась, сгибаясь пополам, опираясь на стол или на комод и тяжело дыша, потом садилась на кровать, чтобы немного передохнуть, и снова вставала.

Недавно акушерка по просьбе Изабеллы подробно рассказала ей, что и как с ней будет происходить, как нужно себя вести, как правильно дышать, и даже объяснила, как найти у себя на теле определенные точки, массируя которые, можно ослабить боль. "Это на случай, если я смогу прийти не сразу, как только вы за мной пошлете", — добавила миссис Дорн. Сейчас Изабелла старалась все это припомнить и сосредоточилась на том, чтобы контролировать свое дыхание. Надавливая пальцами на поясницу, она, кажется, нашла и те самые точки. Впрочем, это принесло облегчение лишь ненадолго, схватки становились все сильнее, а промежутки тишины между ними — все короче. Изабелла устала и измучилась, ночная рубашка и даже волосы взмокли от пота, по щекам катились слезы. Она часто поглядывала на часы, удивляясь, что прошло так мало времени. "Может, часы остановились? Нет, идут. Вот уже и утро... Но почему так долго, сколько же можно, о, боги..." Ей пришло в голову, что с ней что-то не так — и, охваченная паникой, Изабелла решилась наконец позвать маму и послать за миссис Дорн.

Она осторожно выглянула из комнаты, увидела, как мама запирает дверь за ушедшим на службу отцом, и уже не боясь никого испугать, громко застонала. Миссис МакДугалл, всплеснув руками, подбежала к дочери.

— Изабел... Что? Уже? Корки! Немедленно беги за миссис Дорн! Да что же ты, дурочка, не разбудила меня раньше? Ты что, всю ночь не спала? Мерлин, ну как же так можно! Хоть бы миссис Дорн не оказалась занята, а то мало ли...

Констанция прошла по всему дому, следя, чтобы ни одна дверь не оставалась запертой (1), распахнула даже форточку в комнате дочери — свежий воздух немного взбодрил ее. И до самого прихода акушерки мама сидела рядом с кроватью, гладя руку Изабеллы и шепотом призывая богиню Бригантию (2).

Акушерка пришла скоро, вопреки опасениям Констанции. С ней была высокая светловолосая девушка — ее ученица и помощница, мисс Шелл. Миссис Дорн сразу взяла бразды правления в свои руки, осмотрев Изабеллу, успокоила ее, заверив, что все идет нормально.

— Все будет хорошо, лапочка, не бойся... А вы, моя дорогая, — обратилась она к Констанции, — можете своими делами пока заняться. Если что понадобится, я вас позову. Выпейте успокоительного, на вас лица нет.

Дальнейшее Изабелла помнила плохо — боль уже почти не отпускала ее, она старалась слушаться миссис Дорн и то дышала глубоко, то задерживала дыхание, а акушерка непрерывно что-то делала с ней, ни на минуту не прекращая говорить — и почему-то это придавало Изабелле сил. Когда она пожаловалась на жажду и усталость — в какой-то момент ей показалось, что она сейчас просто потеряет сознание или вообще умрет — миссис Дорн извлекла из своего обширного чемоданчика флакон, налила в чашку какого-то пахнущего мятой зелья и поднесла к губам Изабеллы. Она отпила два глотка и почувствовала, что ей немного легче, даже в голове прояснилось.

Ей бросилась в глаза фотография, висевшая на противоположной стене, сделанная в августе, в день ее рождения. Она сидела на стуле, а Рабастан стоял рядом с ней, положив руку ей на плечо, и улыбался. Вспомнив мужа, Изабелла заплакала от обиды — как самозабвенно они предавались любви и на этой самой кровати, где она сейчас лежит, совершенно измученная, и даже у этого стола — миссис Дорн расставила там какие-то колбы, склянки и разные штуки неизвестного назначения... Однако он ничем не расплачивается за то наслаждение, которое Изабелла разделяла с ним — а она теперь так страдает.

— Я больше никогда... с ним не буду... Никогда в жизни! — прохныкала она.

— Конечно-конечно, не будешь, лапочка моя, никогда... — добродушно улыбаясь, закивала миссис Дорн, — а сейчас потерпи еще немножко, деточка... Все хорошо.

Вскоре боль как будто утихла, но на самом деле она приняла иной характер. Возникло ощущение непреодолимой силы, давящей изнутри, ломающей тело. Но Изабелла откуда-то знала, что должна помогать этой силе и доверять ей, ведь это была та самая сила, что творит миры из ничего, из первозданного Хаоса. Забыв обо всем, Изабелла почти бессознательно направила все усилия на одну-единственную цель.

— Вот так, хорошо... Еще немного... Все, милая, все уже... — как будто издалека слышала она голос акушерки.

Все и вправду закончилось — наступил долгожданный покой и тишина, и божественная легкость во всем теле. А в следующее мгновение Изабелла услышала крик ребенка — он напоминал громкое мяуканье, но ей показался самым милым из всего, что она когда-либо слышала.

Она глубоко вздохнула и увидела улыбающуюся миссис Дорн, которая протягивала ей что-то маленькое, красное, сморщенное.

— Прекрасный здоровый малыш. Мальчик! — объявила миссис Дорн. Тут же за ее спиной оказалась мама, вся в слезах, но смеющаяся.

— Дайте мне его скорей! — взмолилась Изабелла.

Ребенка положили ей на живот. Изабелла вгляделась в его личико — припухшие глазки, которые пока еще были непонятно какого цвета и ничего не выражали, раскрытый крохотный беззубый ротик, — и ей показалось, что она его уже когда-то видела.

— Маленький мой... — она прижала сына к себе и повторила: — Мой...

Найдя материнскую грудь, малыш тут же перестал плакать. Теперь заплакала она сама — от облегчения и радости, что боль осталась позади, что с малышом все благополучно, и еще от странного, незнакомого прежде чувства полноты жизни... Как будто исполнилось то, для чего она родилась на свет, как будто именно к этому дню она шла все предыдущие годы.

Мама поднесла к ее губам чашку с водой, но Изабелла, всхлипнув, пролила почти все на себя.

— Не плачь, — ласково сказала акушерка, которая опять что-то делала с Изабеллой, на что та уже почти не обращала внимания. — Ну вот, теперь все... Дай его нам, мы его выкупаем... Да и тебя нужно помыть.

Мисс Шелл в это время наполняла водой маленькую ванночку и нагревала ее. Убедившись, что вода достигла нужной температуры, подошла к Изабелле и забрала у нее мальчика. Приподняв голову с подушки, Изабелла ревниво следила за ловкими движениями девушки, пока мама с помощью Фэрри меняли белье на кровати и на ней самой, протирали лицо и тело смоченной в ароматной воде губкой. Потом мама расчесала ее спутанные волосы и заплела их в косу.

Когда и Изабелла, и малыш были чисто вымыты, Констанция помогла ей надеть свежую сорочку, запеленала ребенка и положила молодой матери на руки. Изабелла разглядывала мальчика — теперь ей казалось, что он похож на Рабастана, что у него такие же глаза, и волосы рыжеватые — вернее, вместо волос пока был мягкий, как у цыпленка, пух.

— Мама, ну посмотри, какой он хорошенький!

— Очень славный малыш, — подтвердила миссис Дорн. — Красавец будет, весь в маму.

— Нет, он похож на отца, — возразила Изабелла. Во рту у нее пересохло, губы были искусаны и язык плохо слушался — она сама не узнавала своего голоса — но, забыв обо всем, не могла отвести взгляд от ребенка. — Мама, правда, он на Басти похож?

Ей захотелось немедленно увидеть мужа, чтобы показать ему сына. Она была уверена, что Рабастан точно так же, как и она, будет восхищен и умилен, потому что этим чудом просто нельзя не восхищаться.

— Мама, напиши ему скорей, пожалуйста...

— Конечно, напишу, а как же... — улыбнулась Констанция.

— А какое сегодня число, мама?

— Пятое марта. А вы уже имя придумали?

Изабелла помотала головой. Если с именем для девочки все было ясно — она уже давно решила назвать дочку Констанцией, и Басти согласился — то мальчишеских имен они перебрали множество, и никак не могли остановиться на чем-то одном. Эллери, или Рэйнард, или, может быть, Ричард? Прибегать к услугам нарицателей они не хотели — Изабелла боялась предсказаний.

Потом миссис Дорн опять напоила ее зельями:

— Это укрепляющее и восстанавливающее кровь, специально для молодых мам. Будешь пить его месяц. А вот это, — достала она новый флакон, — для того, чтобы молоко скорее появилось, и чтобы его было больше...