Исполнить обещанное

Глава 80

...пройдут года, утихнут войны, отшумят революции,

и нетленным останется одно только —

кроткое, нежное, любимое сердце ваше.

(А.Н.Толстой "Хождение по мукам")

Однажды в субботу, когда вся семья была в сборе — Мораг снова приехала на выходные из Хогвартса — раздался звонок в дверь. Изабелла открыла и увидела на пороге высокого худощавого молодого человека, чье лицо показалось ей смутно знакомым.

— Здравствуйте, — произнес он с немецким акцентом. — Могу я видеть мадам Изабеллу Лестрейндж?

— Это я, — Изабелла посторонилась. — Проходите, прошу вас.

— Меня зовут Сэмюэл фон Миллер, и я к вам по важному делу. Скажите, мы можем поговорить? Нет ли в доме посторонних?

— Никого, только наша семья. А вы… по поводу наследства?

— О, нет, мадам. Вернее, наследство — это то, что меня интересует меньше всего. У меня к вам письмо от вашего мужа.

— Что?! — задохнулась Изабелла. — Что вы сказали? — у нее закружилась голова, и она бессознательно схватила молодого человека за руку. — Письмо от Басти? Он жив?

— Они оба живы, мадам, — гость бережно поддержал ее под локоть и помог сесть на табуретку. — Неделю назад они прибыли к нам. Но мистер Лестрейндж подробно написал вам обо всем… — он достал из внутреннего кармана мантии запечатанный конверт.

— Изабелла, кто там? — в прихожую вышла миссис МакДугалл.

— Мама… Басти и Руди… они живы. Вот письмо…

— Простите, мадам, — обратился к миссис МакДугалл молодой человек, — я Сэмюэл фон Миллер, прибыл из Германии, главным образом для того, чтобы доставить письмо миссис Лестрейндж. Они очень задержались в дороге, и, поскольку волшебной почтой письмо отправлять было бы неблагоразумно, а маггловской — слишком долго, то я…

— О… — у миссис МакДугалл, казалось, не было слов. Она подошла к молодому человеку и, взяв у него из рук мантию, повесила ее на вешалку, потом сказала: — Не знаю, как вас и благодарить… Прошу вас, пройдемте в столовую. Изабелла?..

Из глаз Изабеллы лились слезы, она так и сидела на табуретке, прижимая к груди нераспечатанное письмо.

— Да, мама. Ты слышишь, да? Они живы… Мерлин! Идите, я сейчас приду…

Она убежала в свою комнату и там разорвала конверт. Письмо было длинным. Вначале Рабастан подробно описывал, как получилось, что у них под рукой оказалось два подходящих трупа, как они решили, что это к лучшему — теперь их сочтут погибшими и не станут искать, и как позаботились о том, чтобы Изабелла напрасно не горевала.

До Брайтона они добрались без проблем, но на вокзале их остановил полисмен для проверки документов. Помня, что попадать в поле зрения маггловской полиции для них все еще может быть опасно и что напоенные оборотным зельем арабы тоже мало походили на законопослушных граждан, Рудольфус с Рабастаном не стали рисковать и, во избежание лишних неприятностей, прибегли к Конфундусу — чтобы страж правопорядка не усердствовал — после чего тут же покинули город.

Украсть лодку в прибрежной деревне труда не составило, однако неприятности ждали их впереди — в открытом море они попали в сильный шторм, их лодку швыряло, словно это был бумажный кораблик, и, если бы не магия, то они бы очень скоро потонули. Вдобавок почти беспрерывно лил дождь, и даже звезд ночью не было видно. Аппарировать не имело смысла — они не знали, где находятся, и далеко ли до берега. Просто плыли куда глаза глядят. Еда закончилась очень быстро, но хотя бы в пресной воде они не испытывали недостатка — благо палочка сэра Роджера была при них.

Дальше Басти писал:

«Наконец, вдали показался какой-то пустынный берег. Мы не знали, что это за место, и кого там можно встретить — однако рискнули и аппарировали туда. Я расщепился — с правой руки срезало кусок кожи вместе с мышцами. Лечебных зелий мы с собой не взяли, но Руди смог заклинанием остановить кровь, и мы побежали к ближайшим зарослям каких-то кустов — надо было скорее спрятаться и хоть немного отдохнуть. Руди почти тащил меня на себе — я от потери крови валился с ног.

Потом, когда я почувствовал себя лучше, мы пошли вперед — куда идем, мы не знали. Где мы находимся, и какая это страна — не знали тоже. Боялись, что снова оказались в Британии. Шли мы ночью, а днем где-нибудь прятались. Вообще, старались держаться от людей подальше. Но все же поняли — по надписям на дорожных указателях — что это Бельгия. Аппарировать мы даже не думали — неизвестно, куда можно попасть, если не знаешь местности.

Потом моя рана снова стала открываться, да и ослабели мы от голода — ведь мы только в первый день смогли раздобыть еды — украли на поле немного картошки, а в чьем-то саду нарвали яблок. Картошку пекли на костре. Но в конце концов она закончилась, а больше случая не подворачивалось. Тем временем мы вошли в какой-то лес. Руди сказал, что в виде собаки он может пробежать более длинное расстояние за меньшее время, и что все равно, по его расчетам, скоро уже голландская граница — а переходить ее в человеческом виде нельзя. Нет, можно было, конечно, навести чары отвода глаз — но вдруг нарвемся на волшебников или чары спадут в самый неподходящий момент?

Он превратил меня в деревянную палку, зажал в зубах — вместе с волшебной палочкой — и побежал. Через некоторое время остановился отдохнуть, потом снова бежал. И угодил задней лапой в капкан. Перекинулся в человека — а левая нога вся в крови, и пальцы сломаны. Капкан оказался не простой — и мы поняли, что по лесу бродит опасное магическое существо. Позже мы узнали, что лес, по которому мы бежали, волшебный, и в то время там ловили сбежавшую мантикору.

Представь себе наше положение — с одной палочкой на двоих, оба раненые, без лекарств, да еще и с опасностью встретить хищника. Или бельгийских авроров, что тоже было бы некстати. Аппарировать мы решили лишь в крайнем случае — если все-таки нарвемся. И мы пошли куда глаза глядят — теперь уже я тащил Руди на себе. Вскоре вышли к какой-то маггловской деревне — и я рискнул постучаться в стоявший на отшибе дом. Наложил на хозяев Империус, чтобы у них не возникало лишних вопросов и чтобы они не сообщили в полицию. Попросил пустить на ночлег и дать нам хоть что-нибудь, чем можно обработать раны.

Моя рана вскоре стала заживать, а вот с ногой Руди дело обстояло куда хуже. Будь это обычный перелом, можно было бы залечить палочкой — но он попал в магический капкан, нужны были зелья, а достать их было негде. Поэтому нам пришлось там задержаться надолго — время от времени я обновлял Империус на хозяевах.

В конце концов мы решили, что можно двигаться дальше — правда, Руди сильно хромал. Но, расспросив хозяев, мы приблизительно поняли, какое расстояние оттуда до голландской границы — и аппарировали. Там Руди снова превратился в собаку, а меня превратил в палку и перешел на территорию Голландии. С трудом перешел, фактически на трех ногах. Теперь оставалось добраться до города Энсхеде, где жил знакомец Руди. Однако здесь уже было легче — я применил Конфундус к кондуктору, и мы благополучно сели на маггловский поезд.

Но наши злоключения на этом не закончились. Приехав в Энсхеде, мы нашли нужный нам дом, однако хозяин, как выяснилось, попал в тюрьму за контрабанду. Конечно, наш вид отнюдь не внушал доверия, и его жена хотела нас прогнать. Но я ее обезоружил и пригрозил, что убью на месте — только тогда она дала нам две метлы и согласилась отправить записку профессору фон Миллеру, после чего я стер ей воспоминание о нас. Я спросил у нее еще целебного зелья для ноги Руди, но она сказала, что у нее ничего нет, и выяснять, так ли это, я не стал.

В прошлый раз Руди переходил германскую границу в анимагической форме, но сейчас об этом не могло быть и речи — с его ногой стало совсем плохо, к тому же у него явно начинался жар. Поэтому мы перелетели границу под чарами невидимости — летели медленно, Руди еле держался на своей метле, и я старался быть совсем рядом, чтобы не дать ему упасть. Нам повезло — Руди не упал, и никто нас не заметил, мы благополучно долетели до Дрездена. Там, в гостинице, которой владеет сквиб — друг семьи Миллеров — нас уже ждали.

Сэмюэл сразу же вызвался отвезти письмо тебе, Изабел — чтобы не ждать оказии и не пользоваться маггловской почтой, так как это долго.

Знаешь, Изабел, теперь, когда мы наконец-то в безопасности и можем вздохнуть свободно, мне все время снится этот маггл — труп которого я выдал за свой. Я его не убивал, Руди сделал это вместо меня — но неважно. Почему именно он, Мордред меня побери? Судя по всему, он был отнюдь не лучшим представителем рода человеческого, а мне и прежде случалось убивать, и куда более достойных людей — пусть они были нашими врагами, но и враг заслуживает уважения, если он благороден и храбр. Теперь этот маггл является мне во сне и смеется: «Ты уже ничего не можешь мне сделать, а я тебя не оставлю в покое». Когда я просыпаюсь, меня это так злит, что, будь он жив, я, наверное, убил бы его. А засыпаю — и снова он тут как тут.

Руди держится, в отличие от меня. Он умнее и сильнее меня — да, он чувствительнее душой, чем я, но в то же время у него и убежденность, и вера в наше дело всегда была крепче. И, наверное, не зря он с юности любил философию и японских самураев. Наверное, в древней мудрости есть что-то, придающее силы. Но может быть, суть просто в том, что Руди куда лучше меня. А я, когда вступил в организацию, был молодым и, пожалуй, глупым. Да и потом вряд ли поумнел — не до того было. И теперь, когда мы проиграли, вернее, когда война для нас, для меня лично наконец закончилась, и мне больше не нужно ни убегать, ни преследовать — я как будто сломался. Понимаешь, я теперь никто.

Что я могу тебе дать? Какой будет наша жизнь с тобой? К чему я все это пишу… Стою ли я твоей любви, Изабел? Я с ума сходил по тебе. Всегда, когда я видел тебя — не мог ни о чем больше думать, ты же знаешь. Никогда не хотел уходить от тебя. Оттого и ревновал ко всем, хотел, чтобы ты всегда была моей и только моей. Отпустить тебя по доброй воле было выше моих сил. Но сейчас, если ты захочешь остаться в Британии — я пойму.

Я никогда не был силен в эпистолярном жанре, так что прости за такое бессвязное послание. И, несмотря ни на что, я жду, что ты приедешь. Но если ты передумала — значит, так тому и быть. Больше всего на свете хочу, чтобы у Рэйни было все хорошо. И у тебя тоже, Изабел, любимая».

— Изабел! — в комнату вошла мама. Изабелла как раз закончила читать письмо и теперь сидела, закрыв лицо руками. Миссис МакДугалл встревожилась: — Что такое?..

Изабелла молча протянула маме письмо. Та прочла и некоторое время молчала, потом подошла к дочери и обняла ее.

— Ты теперь уедешь к нему...

— Да, мама. Но как же... вы?

— Нам тяжело расставаться с тобой… — миссис МакДугалл вздохнула и погладила Изабеллу по голове. — Но муж и жена должны быть вместе. Ему без тебя плохо, видишь…

— Мне так его жалко... Понимаешь, мама... — Изабелла снова заплакала.

— Разумеется, понимаю. Пойдем, милая…

Миссис МакДугалл увела Изабеллу в столовую, где все семейство и гость сидели за накрытым к чаю столом. Впрочем, никто ничего не пил и не ел, все внимательно слушали Сэмюэла.