Исполнить обещанное

— Благодарю вас, — кивнула Изабелла.

— И еще… позвольте, я представлю вам моего сына. После моей смерти — а она, увы, не за горами, — он будет вести ваши дела. Вы можете доверять ему так же, как ваш супруг и его брат доверяли мне.

Сын нотариуса оказался как две капли воды похожим на своего отца. Он также был весьма любезен с Изабеллой и заверил, что будет блюсти ее интересы, а также интересы мистера Рэйнарда Лестрейнджа, как свои собственные. Наконец, распрощавшись с обоими, Изабелла отправилась домой.

Позднее она побывала и на фабрике, где передоверила ведение всех дел управляющему Риверсу, который отнесся к Изабелле очень почтительно и, видимо, был искренне огорчен смертью Рудольфуса и Рабастана.

Эти хлопоты с наследством, утомительные, но необходимые формальности словно окончательно и бесповоротно подтверждали: Изабелла теперь вдова, ее муж действительно мертв, как и его брат. Тревога ее постепенно сменилась безысходной тоской, которая ощущалась особенно остро, когда она оставалась одна — именно поэтому ей пока и не хотелось перебираться в Лестрейндж-холл насовсем. Об отъезде из Британии она уже не думала, несмотря на то, что ее многие узнавали на улице, в магазине, в аптеке — и она часто слышала за спиной недоброжелательный шепот, обычно женский: «Посмотри вон на ту блондинку в черном — это вдова младшего Лестрейнджа. Траур носит по нему, дрянь такая, и не стесняется! Подойти бы да в рожу ей плюнуть!» Изабелла в таких случаях оборачивалась и смотрела на шепчущихся презрительным, вызывающим взглядом — это помогало, и сплетницы прятали глаза и старались скорее отойти на безопасное расстояние.

Как-то раз в Изабеллу, идущую по улице, кто-то бросил камнем — она не видела, кто это был. Но, как и в школьные годы, она не чувствовала ни страха, ни стыда — только закипающую внутри холодную злость.

А наследник из Германии все не объявлялся. Зато объявился Дэннис Долохов — его тоже арестовывали и продержали в тюрьме два с половиной месяца, однако, кроме наличия Метки, никаких доказательств, что он совершил какое-либо преступление, у следствия не нашлось, и его оправдали за недостаточностью улик. Он собирался ехать в Германию — в гости к тетке, а потом в Россию, навестить старый долоховский дом и двоюродного деда — у покойного Антонина там имелся единокровный брат.

— Правда, неизвестно, жив ли он еще — он старше деда лет на пятнадцать, — сказал Дэннис. — Но дед очень хотел побывать в России — в молодости он там несколько лет прожил, и потом оттуда приехал в Британию, вместе с бабушкой… Так что я съезжу вместо него.

— Дэннис, а ваша тетушка по мужу — фон Миллер? — спросила Изабелла.

— Да, — ответил Дэннис, — ее муж — известный целитель и профессор Дурмстранга. Рудольфус, когда был тяжело ранен, у него лечился. Кстати, где они с братом сейчас?

— Ох, Дэннис, я не знаю… — тяжело вздохнула Изабелла. — А вы разве не читали в «Пророке»?..

— Я ведь только вчера из тюрьмы вышел, — объяснил Дэннис, — так что ничего еще не читал, и толком ничего не знаю. А что с ними? — он встревожился.

— В газете писали, что они мертвы, и фотография была… Но мне Бонни — эльфийка Лестрейнджей, вы ее, кажется, тоже знаете — сказала, что это не они. Однако прошло столько времени, а от них никаких известий. Я уже не знаю, что и думать. Наверное, все-таки погибли…

Дэнниса это известие заметно расстроило. Он смущенно произнес:

— Но, может быть…

— Ах, нет, Дэннис… Знаете, лучше не надеяться — потом так больно, когда надежда умирает… Но простите меня, я не хотела вас огорчать. А у вашей тетушки есть дети?

— Да, у нее трое. Старший — Сэм, еще Гретхен и Эрнст. А почему вы спросили?

— Сэм? Видите ли, тут такое деликатное дело… Хотя вы ведь все равно узнаете, если это тот самый… Руди оставил Сэмюэлу фон Миллеру часть денег и ценностей — оказывается, это его внебрачный сын.

Дэннис был весьма удивлен.

— Неужели? А вы уверены, что это именно он?

— Я, конечно, точно не знаю... — растерялась Изабелла, — но сразу вспомнила, где слышала эту фамилию… И вашего кузена зовут Сэмюэл — вряд ли это простое совпадение. Впрочем, простите меня, это не мое дело…

— Ну почему же не ваше? Если это касается наследства Лестрейнджей, то все это к вам имеет самое прямое отношение. Однако тут я ровным счетом ничего сказать не могу, потому что сам слышу об этом впервые.

В гостиную вошла Мораг с Мими на руках. Вокруг нее прыгал серый котик, игравший с длинным поясом ее платья.

— Добрый вечер, мистер Долохов, — поздоровалась она.

— Добрый вечер, мисс МакДугалл, — Дэннис вскочил с места и покраснел. — Какие красивые у вас кошки… А я… простите меня, может быть, вам это будет неудобно…

— Что такое? — Мораг его смущение, казалось, забавляло. Она смешливо наморщила нос и с преувеличенной серьезностью смотрела на молодого человека.

— Видите ли, мисс… мадам… я уезжаю за границу, надолго… И мне не с кем оставить кота. У меня есть домовой, но он просится ехать со мной — говорит, что тоже по России соскучился. Если не возьму, он может обидеться. Я мог бы кота отвезти к маме, но отчим разводит канареек…

— Вы хотите, чтобы ваш кот пожил у нас, пока вы не вернетесь? — Мораг улыбнулась. — Изабел, я думаю, можно… У нас все любят кошек, и никто не будет против.

— Конечно, Дэннис, приносите кота к нам.

Через неделю Дэннис явился к МакДугаллам с корзинкой, в которой сидел серый полосатый кот.

— Какой красивый! А какие у него глаза умные! Как будто человеческие… — Мораг пришла в восторг.

— Знаете, этого кота дед тоже из России когда-то привез. Русская волшебная порода — казанские коты. Они живут очень долго, дольше книззлов. Он уже очень старый… А тут еще и хозяина потерял — дома ходит из угла в угол, мяукает, будто плачет… Подойдет к дедовой кровати или к креслу, где он любил сидеть — и смотрит тоскливо… Я бы его с собой в Россию взял, но боюсь, трансфигурация ему повредит, а маггловские документы на него оформлять долго, да и везти его все равно придется в багажном отделении. Не хочу его подвергать риску…

— Вы летите самолетом? — спросила миссис МакДугалл. — Мы с мужем летали…

— А я еще никогда, — признался Дэннис.

— Это совсем не страшно, просто скучно — слишком долго сидишь на одном месте, слишком много людей вокруг — и все сплошь магглы.

Кот тем временем деловито обошел прихожую, обнюхал все углы и пометил их. Дэннис сконфуженно посмотрел на хозяйку.

— Ничего страшного, — засмеялась миссис МакДугалл, — я потом запах уберу, а ему же нужно освоиться…

В прихожую выбежал серый котик — увидев пришельца, он заворчал, шерсть стала дыбом — но старый кот уставился на него немигающим взглядом, и котик явно оробел.

— Семен Семеныч! — позвал Дэннис. Кот обернулся и вопросительно мяукнул. — Не обижай его, он маленький.

— Мырр… — кот подошел к хозяину и потерся о его ноги.

— Он понимает, — заверил Дэннис. — И драться с вашим не станет. Разве что тот сам полезет…

— Ничего, справимся, — сказала миссис МакДугалл.

Тут появилась и Мими — подошла важной походкой, высокомерно глядя по сторонам. Увидев незнакомого кота, выгнула спину и распушила хвост, потом зашипела, но как-то не особенно сердито. Кот подошел к ней и понюхал, а Мими протяжно мурлыкнула.

— Кажется, они поладят, — засмеялась Мораг. — Может, у Мими опять будут котята…

— Если будут, я сам их пристрою, — пообещал Дэннис.

— Как вы его зовете? — Мораг наморщила лоб.

— Семен Семеныч. Это дед его так назвал.

— Как мило. Только мне не выговорить, пусть будет Сэм. Он не против?

— Думаю, нет, — улыбнулся Дэннис.

* * *

Дэннис уехал, а долоховский кот вполне прижился в доме МакДугаллов. Он действительно завел амуры с Мими, а на молодого котика особого внимания не обращал — тот, впрочем, тоже не лез в драку, и уживались все трое вполне мирно.

Вернулся из Перу Трой МакДугалл-младший с молодой женой Долорес — его перевели в лондонское отделение «Гринготтса» с повышением в должности и окладе. Долорес, которую он звал Лолой, была черноволосая и смуглая, с большими темными глазами, скромная и молчаливая. По-английски она говорила еще не очень хорошо, и чаще всего во время общей беседы лишь тихо улыбалась. К родителям мужа Лола относилась с трогательной почтительностью, Изабеллой восхищалась, а Рэйни просто обожала. Она тоже ждала ребенка, который должен был родиться в конце лета, и миссис Дорн снова стала в доме частой гостьей.

Трой-младший, как и мать, и сестры, был уверен, что неприятности по службе у отца — ненадолго. «Это у них после победы голова закружилась. Поймут со временем, что для настоящей работы нужен умный и честный профессионал, а не болтун», — говорил он.