Исполнить обещанное

— Миссис Лестрейндж, — он учтиво поднялся с места и склонил голову, — я как раз рассказывал, как ваш муж со своим братом прибыли к нам, и сколько приключений им пришлось пережить.

— Сэмюэл, благодарю вас, что доставили письмо, — сказала Изабелла, вытирая покрасневшие от слез глаза. — И мне надо с вами еще об одном деле поговорить. Но давайте сначала все-таки чаю выпьем…

После чая Изабелла повела Сэма в сад. Они сели на скамью под яблоней, и Изабелла спросила:

— Ну, а как все же насчет наследства? Хотите, я с вами пойду в Гринготтс, там все и оформим, как полагается?

— Да какое же наследство, если мистер Лестрейндж жив? — отмахнулся Сэм.

— Вы ведь можете ничего не брать сейчас, если не хотите, — улыбнулась Изабелла. — Но у вас будет доступ к сейфу. Я думаю, это в любом случае не помешает. А почему вы сразу не приехали, как только извещение получили?

— Видите ли, мадам… Я знал мистера Лестрейнджа, еще когда он лечился у нас. Но, конечно, я не предполагал… А тут вдруг письмо пришло, что он оставил мне наследство. И тогда мама мне все рассказала. Дело в том, что я по рождению — Вэнс. Да, я родился в Британии. Мои родители — в смысле, Миллеры — меня усыновили. То есть, они сказали, что меня у них украли младенцем — но я был не так уж мал, чтобы ничего не помнить и не понимать. Я замечал, что ни на кого в семье не похож. А еще помнил свое раннее детство, помнил деда, двух теток — старшая тетка, как и дед, меня ненавидела, а младшая жалела, и нет-нет, да приласкает… Они называли меня ублюдком — стало быть, я незаконнорожденный. Только я думал, что Фридрих фон Миллер — действительно мой отец. Думал, что он, будучи женатым человеком, имел любовную связь с моей матерью, Фелисити — это имя я тоже помню с детства. Вы не подумайте, я не осуждал его — когда они меня забрали, мне казалось, я попал в рай. А им со мной пришлось трудно. И я люблю их и очень им благодарен. А когда я получил письмо о наследстве, мама рассказала мне все. Что они с отцом мне не родные, и дед Антонин, который прошлым летом приезжал, не родной... И Дэннис, мой кузен — он сейчас у нас гостит — тоже мне не родня. Оказалось, мой настоящий отец — Рудольфус Лестрейндж, а мать, Фелисити Вэнс, умерла родами. Мистер Лестрейндж про меня тоже очень долго не знал. А родители… то есть, Миллеры — они как-то узнали обо мне и пожалели…

Изабелла вздохнула.

— Руди, видно, чувствует себя виноватым перед вами…

— Да, мама тоже так сказала. Я не хотел принимать наследство, мне казалось, что это неудобно… Но мама говорила, что, если я откажусь, это будет нехорошо по отношению к мистеру Лестрейнджу. Я все не решался ехать — а тут они и явились. Вы бы их видели, мадам — голодные, оборванные, грязные… истощенные до того, что смотреть жутко… Но живые. Тогда я вызвался доставить вам письмо, а наследство стало удачным предлогом, чтобы прийти к вам. Но вы правы, мне следует его принять.

Сэмюэл помолчал и добавил:

— Мы говорили с мистером Лестрейнджем. Он сказал, что мои настоящие родители — это Миллеры. «Они тебя вырастили, и даже больше — спасли. А я не смог стать тебе отцом. Но хотел бы стать другом». Так он сказал.

— Я думаю, он прав. Он вам нравится?

— Да, он мне нравился, когда я еще и не знал, что он мой отец.

— А что у Руди с ногой?

— Сильно хромает. И отец не знает, пройдет ли хромота совсем… Но он говорит, что ему еще повезло, мог и потерять ногу. Кстати, мадам Лестрейндж… я хотел побывать на могиле Фелисити Вэнс… моей матери. Это в пригороде Эдинбурга. Как я могу туда попасть?

— У нас есть автобус «Ночной рыцарь». Правда, там немилосердно трясет, но зато быстро доедете. Я вам помогу его вызвать, когда вы соберетесь. Сама бы с вами поехала, но у меня ребенок…

— Благодарю вас, мадам. Не беспокойтесь, я не потеряюсь, — Сэм грустно улыбнулся.

* * *

Сэмюэл вместе с Изабеллой посетили нотариуса и банк «Гринготтс», и молодой человек по всей форме вступил в права наследства. Потом он съездил в Эдинбург и в тот же вечер отбыл обратно в Германию, увозя с собой письмо Изабеллы к мужу.

Изабелла же решилась пойти на аудиенцию к министру, чтобы, наконец, получить дозволение покинуть Британию. Она боялась, что у Шеклболта возникнут какие-нибудь подозрения, но, против ожидания, министр был с нею вежлив и даже доброжелателен, вопросов не задавал, и нужную бумагу ей выписали быстро. Правда, Изабелле обязательно хотелось дождаться, когда родится племянник. Пожалуй, она даже рада была этой отсрочке. Сердце щемило при мысли, что скоро она покинет дом, где прожила почти всю жизнь, где каждая мелочь связана с дорогими воспоминаниями, и неизвестно, когда она теперь увидится с родными. Изабелла с грустью всматривалась в их лица, точно пытаясь насмотреться на годы вперед, стараясь запомнить все, до малейшей морщинки у маминых глаз. Она то и дело брала на руки Мими, вспоминая, как мама когда-то принесла домой белый пушистый комочек, почесывала ей шейку, отчего кошка начинала громко мурлыкать. И с эльфами в эти дни она была особенно ласкова — все три домашних эльфа МакДугаллов помнили Изабеллу совсем крошкой... В то же время она начинала потихоньку собираться в дорогу, решая, что взять с собой, а что будет лишним, делала прощальные визиты тем знакомым, кто не порвал с нею связи после войны.

Побывала она и у Нарциссы. Миссис Малфой сообщила, что Драко скоро выпустят — за него ходатайствовал не кто иной, как Гарри Поттер, и просьбу юного героя нельзя не уважить. К тому же ничего серьезного предъявить Драко не смогли: покушения на Дамблдора он совершал, когда ему еще не исполнилось семнадцати, а несовершеннолетних в Азкабан не сажают. Люциус все еще сидел в тюрьме — следствие по его делу до сих пор не закончилось.

Так незаметно подошел к концу август. В один из последних дней лета Изабелла с сыном на руках и Трой-младший сидели в саду под яблоней.

— Так долго мы с тобой не виделись, Изабел, — произнес Трой. — И вот, я вернулся домой, а ты уезжаешь…

Изабелла подняла на брата заблестевшие глаза.

— Если бы ты знал…

— Знаю, сестренка, — он обнял Изабеллу за плечи. — Я ведь, когда только приехал и увидел тебя, испугался, что ты больна — такая ты была бледная и несчастная… А сейчас прямо-таки ожила. Так что правильно все делаешь. И ты же сможешь приехать в гости? Ты ведь не в розыске, и ни от кого не бежишь.

— Да, конечно. Ох, Трой, как же хорошо, что ты приехал — родителям не так грустно будет. И как хорошо, что ты жил в Перу последние годы. Что все эти наши дела тебя стороной обошли…

— Пожалуй… У нас там свои напасти — контрабандисты, разбойники… Тоже не дают расслабиться. И демоны в святилищах инков — если потревожишь демона, он бед натворит, но уничтожать их нельзя, они хранители. Без них магглы туда хлынут, вырубят леса, настроят там отелей, кабаков и дансингов, будут пить и плясать там, где прежде богам приносили жертвы… А здесь — я даже не знаю… Дамблдор мне никогда не нравился. Но Темный Лорд, на мой взгляд, слишком радикален был. Хотя, насколько я теперь понял, больше на словах. А если бы наоборот — то победил бы наверняка… — Трой задумчиво прищурился.

Они помолчали. Потом брат поглядел на спящих под деревом Мими и долоховского кота.

— Изабел, а помнишь Кристофера? И Рэкса? — он вспомнил черного полукниззла и золотистого ретривера, живших у МакДугаллов во времена их с Изабеллой детства. — Помнишь, они точно так же спали, а ты их нарисовала и подарила картинку мне? Я ее храню. Ты, кстати, давно ничего не рисуешь…

— Да…

— Ну, потом все равно снова начнешь. А я всегда жалел, что ты не видела Перу. Кстати… принеси флакон, я тебе воспоминания отдам. Когда-нибудь нарисуешь, даже если не доведется самой там побывать. Как же там красиво... Знаешь, я полюбил эту страну.

Изабелла принесла флакон, а брат прижал волшебную палочку к своему виску, потом собрал серебристые нити воспоминания во флакон и закупорил его.

— Возьми.

— Спасибо. Может, и правда, нарисую.

— Когда ты это увидишь своими глазами, то сразу захочешь нарисовать. Жаль, у нас нет Омута памяти, негде сейчас воспоминания посмотреть. Ну, да у тебя, наверное, будет возможность, — он поднялся со скамейки и поежился. — Прохладно сегодня. Или это я привык к жаре? Маленький принц не замерзнет? — Трой с улыбкой кивнул на спящего Рэйни.

— Он тепло укутан. Но, пожалуй, пойдем домой, — согласилась Изабелла.

Когда они вошли в дом, то увидели спускающуюся сверху бледную, испуганную Долорес, которая обеими руками держалась за живот.

— Что, Лола?! — вскрикнул тоже враз побледневший Трой.

— Ой! Кажется… уже…

— Мама! — позвала Изабелла и передала Рэйни выбежавшей из кухни миссис МакДугалл. — Скорее пошли за миссис Дорн. Лола, зачем ты вниз-то спустилась? Пойдем, я тебя в комнату провожу… Не бойся, все будет хорошо…

К исходу этого дня, наполненного страхом и волнением, суматохой и беготней, около полуночи на свет появился племянник Изабеллы — черноволосый и черноглазый мальчик, которого назвали Джонни.

* * *

Вот и приблизился день отъезда. Изабелла в своей комнате только что уложила Рэйни и сама готовилась ко сну, когда в дверь проскользнула Мораг.

— Изабел! Ты еще не спишь?

— Нет, заходи, милая.

Изабелла легла, и Мораг устроилась рядом, крепко обняв сестру.

— Вот и все, завтра ты уедешь… Я буду очень-очень скучать... и ждать... Ты ведь сможешь нас навестить? Когда-нибудь...

— Я тоже, родная… — Изабелла всхлипнула. — Конечно, при первой возможности приеду.

— Не плачь, не надо… Что же делать, если все так сложилось…

— Ну а ты, Морри? Что ты собираешься дальше делать? Ты ведь в Хогвартс больше не поедешь? Мерлин, мы с тобой так давно не разговаривали, оказывается…

— Да, то одно, то другое. И я почти все время в школе была… Там все восстановили, теперь я поеду только через месяц, экзамены сдавать. А потом… Трой предлагает в Гринготтс пойти работать, в его отдел. Наверное, соглашусь. А с Майклом у меня все кончено. Сначала он меня вообще сторонился — как и многие на факультете... так что я больше со слизеринцами общалась. Потом он все-таки ко мне подошел... А я ему сказала — я рада, что он жив, но больше ничего у нас быть не может.

— Ты не переживаешь из-за этого?

— Нет. Уже нет.

— Вот и хорошо.

— Изабел, а как дела у Кэтрин? Как ее малыш?

— Хорошо. Я вчера была у нее, Лансик поправляется, уже и выглядит гораздо лучше.

— Слава Мерлину! Ой, Изабел, кажется, в дверь кто-то скребется? — Мораг взяла свою палочку и сказала: — Алохомора!

В распахнувшуюся дверь вбежал серый котик.

— Малыш, иди сюда! Иди, мой хороший… — она погладила запрыгнувшего на кровать котика и устроила его у себя на груди. — Изабел, а у Мими ведь снова котята будут, ты заметила?

— Конечно, заметила, — улыбнулась Изабелла. — Когда Дэннис вернется?

— Наверное, ближе к зиме, он сказал. И Сэма заберет, — Мораг вдруг засмеялась. — Ой, мне так неловко было, когда мистер Миллер приезжал — у нас кота зовут так же, как его... А я уже так привыкла к Сэму, такой он хороший… Ласковый, и все понимает. Интересно, какие получатся котята? Полосатые, наверное. Изабел, можно, я не пойду к себе, у тебя останусь? Мне так грустно…