Исполнить обещанное

— Мы не причиним вам вреда, святой отец, — терпеливо повторил Рудольфус. — Нам просто нужна ваша помощь.

На поляне было светло от Люмоса, исходящего от лежащей рядом с Рабастаном волшебной палочки. Сам младший Лестрейндж и освобожденный от пут Фадж, сидя на расстеленном на земле пледе, который Басти, видимо, из чего-то трансфигурировал, играли в карты. Фадж, поняв, что убивать его не будут, подобострастно улыбался, а у Басти, похоже, и гнев прошел.

— Руди! Я уж заждался, скучно стало... — Рабастан поднялся на ноги. — Мы с господином бывшим министром без тебя еще попрактиковались, у него уже недурно получается, — тут он взглянул на священника, бросил в Фаджа невербальный Петрификус и отозвал брата в сторону. — Послушай, — сказал он шепотом, — он же старый и с виду не очень здоровый. Ты уверен, что он выдержит?

— Я видел, как он молился, — ответил Рудольфус. — Ты же сказал, что священник должен читать молитву с пламенной верой? И он явно не робкого десятка.

— Ну ладно, тебе виднее.

Рудольфус сотворил из воздуха кресло и пригласил:

— Располагайтесь, отец Патрик, отдохните.

— И все-таки, кто вы? — снова спросил священник. Он с опаской тронул кресло пальцем, потом, осенив себя крестным знамением, все-таки сел.

— Святой отец, на этот вопрос мы и сами не знаем точного ответа. Может статься, мы — потомки тех самых исполинов, о которых говорится в Библии. Помните то место о сынах Божьих, которые входили к дочерям человеческим, и об их потомстве (1)? Считается, что все они погибли во время Потопа, но, возможно, кто-то и выжил.

— Вот как… — озадаченно пробормотал отец Патрик.

— Кстати, отец Патрик, что касается святого, имя которого вы носите… Вы знаете, что он был змееустом (2)? Ну, то есть, понимал язык змей и мог с ними разговаривать?

— Знаю, конечно, — кивнул священник.

— Среди нас такие люди тоже встречаются. Возможно, и святой Патрик был одним из нас.

— Неисповедимы пути Господни… — задумчиво произнес отец Патрик. — Но, постойте… вы ведь не мусульмане? Я сначала принял вас за араба или турка.

— Нет, — усмехнулся Рудольфус. — Правда, христианами нас тоже назвать нельзя.

— Увы, — вздохнул священник, — в наше время многие потеряли веру. Даже среди священников…

— Отрадно, что это не относится к вам, отец Патрик. Однако Луна уже взошла. Нам пора.

Вчетвером они аппарировали на маленький каменистый необитаемый остров неподалеку от пустынного берега Нортумберленда. Луну то и дело затмевали набегающие темные облака. Ночь была ветреной. Чтобы участники ритуала могли видеть друг друга, Рабастан соорудил из какой-то палки факел и зачаровал его — иначе огонь мог погаснуть при появлении дементора.

— Святой отец, — обратился к священнику Рудольфус, — как только я скажу, начинайте читать «De Profundis…» и не останавливайтесь, что бы ни происходило. Когда дойдете до конца, начинайте снова, — и серьезно добавил: — Поверьте, вы сегодня спасете многие души. Мистер Фадж! Вы готовы?

Они встали в подобие круга, и Фадж начал монотонно произносить длинные фразы на латыни, соблюдая какой-то странный, торжественный и мрачный ритм, и каждое его слово подхватывало эхо. Потом он позвал:

— Деймос (3)!

И вскоре повеяло ледяным холодом, над морем сгустился туман, резко засвистел ветер — или этот свист издавала фигура в черном саване, как будто плывущая по воздуху?

— Господи, помилуй нас! — дрожащим голосом произнес священник.

— Начинайте, отец Патрик! — раздался в ответ напряженный голос Рудольфуса.

Дементор приблизился и завис в воздухе неподалеку от Фаджа. Черный плащ развевался на ветру, голова без лица, покрытая капюшоном, была обращена к бывшему министру.

— Читайте, святой отец! — хрипло крикнул Рудольфус.

У Рабастана зуб на зуб не попадал, он дрожал, как в ознобе, казалось, со всех сторон его обступили темные тени, в ушах выл ветер, в котором он явственно различил человеческие голоса — так кричит человек от невыносимой боли, моля о смерти... Потом он ясно, как наяву, увидел мертвых Изабеллу и Рэйни. «Нет, нет, нет... — пробормотал он. — Ничего этого нет, это мне кажется... Боги, только не они... Я не убивал детей, за что? Только не они...»

— De Profundis… — начал отец Патрик почти шепотом, но постепенно голос его окреп: — Clamavi ad te, Domine... Domine, exaudi vocem meam (4).

Рабастан услышал эти слова и, повернувшись к священнику, глядел на него, как завороженный. А тот стоял с побелевшим, исказившимся от скорби и страха лицом, но продолжал читать молитву, не сдвинувшись с места и подняв глаза, из которых по бледным, впалым щекам лились слезы, к небу.

Дементор, казалось, был озадачен, он покачивался то вправо, то влево, то снова надвигался на трясущегося, вцепившегося в свою волшебную палочку Фаджа, и вдруг, словно только что учуял его, устремился к отцу Патрику.

— Пора! — Рудольфус окинул взглядом брата и Фаджа и взмахнул палочкой.

Три голоса одновременно произнесли:

— Игнис Инферналис (5)!

Черно-багровые языки огня, вырвавшиеся из трех палочек, охватили фигуру дементора с трех сторон, извиваясь и корчась, накатывая волнами, принимая вид то драконов, то змей, то коней с развевающимися гривами. Пламя ревело, как в огромной печи или в жерле вулкана. И вот дементор стал распадаться на клочки, которые тут же сгорали, а над местом сожжения поднимались белые прозрачные облачка, постепенно принимающие вид человеческих фигур — мужских и женских. Их было множество, они поднимались все выше и выше, к звездному небу, которое расчистилось, будто кто-то мгновенно разогнал тучи.

— Вон Барти… Я его вижу! — прошептал Рабастан, чувствуя необыкновенное умиротворение и тихую радость. Призрачные видения уже растаяли в лунном сиянии, освобожденные души обрели покой, а он все еще не опускал глаз, глядя в небо.

Когда от дементора не осталось ничего, Рудольфус снова взмахнул палочкой:

— Стигиас Аквас (6)!

То же самое сделали и остальные двое волшебников, и потоки непроглядно-черной, мертвой ледяной воды поглотили пламя.

Отец Патрик все еще читал молитву.

— Все, святой отец, — Рудольфус подошел к священнику, который весь дрожал, и, подхватив его под локоть, помог сесть на большой камень.

— Что это было? — слабым голосом спросил отец Патрик.

— Вы же видели, — пожал плечами Рудольфус. — На что это было похоже, как по-вашему?

— На демона. Я его не видел, но чувствовал. И видел огонь Преисподней... собственными глазами...

— Очевидно, так оно и есть. А теперь возвращаемся в Лондон. Держитесь за меня.

Они аппарировали к церкви. Там Рудольфус, поддерживая священника под руку, довел его до дверей дома.

— Вы в порядке, отец Патрик? Вот, глотните, это вас согреет и успокоит, — он достал из кармана куртки фляжку с огденским и палочку. Направив палочку на священника и глядя ему в глаза, Рудольфус медленно проговорил: — Вы сейчас пойдете домой и уснете крепким, мирным сном. А завтра будете уверены, что все произошедшее просто видели во сне, — убрав палочку в карман, он добавил: — Однако сегодня вы сотворили воистину благое дело. И вот еще... — Лестрейндж вынул несколько денежных купюр, — примите от нас скромное пожертвование на храм.

— Благослови вас Господь, сын мой, — машинально пробормотал отец Патрик.

Когда дверь за ним закрылась, Рудольфус повернулся к своим спутникам.

— Мистер Фадж, вы нам больше не нужны. Ступайте прочь и помните про Непреложный обет. Никому ни слова, до самой смерти.

Фадж торопливо кивнул и аппарировал.

— Уж очень он хлипкий для бывшего министра и тем более для того отдела, который возглавлял раньше. Как же он работал-то? Я думал, он сейчас и аппарировать будет не в состоянии, — заметил Рудольфус. — Священник — маггл, но он и то крепче. Честно сказать, я боялся, что ничего не выйдет, что святой отец со страху в обморок упадет или попытается убежать... — он облегченно вздохнул, потом, наконец позволив себе проявить слабость, прислонился к стене дома и в изнеможении опустился на землю. — Признаться, я дико устал... До сих пор не верю, что мы это сделали.

Басти, у которого кружилась голова, уселся рядом с братом.

— Да... И дементор нас не сожрал, и не попались... Руди, а этот отец Патрик — он точно не проговорится?

— Конечно, нет, — Рудольфус едва заметно усмехнулся. — Я наложил на него легкий Конфундус, он действительно будет думать, что ему все это приснилось. Хотя можно было бы обойтись и без заклятия, ему бы никто не поверил... Сейчас магглы ни во что не верят, даже те, кто ходит в церковь. Таких, как отец Патрик, мало осталось. Но лучше не рисковать, а то мало ли...

— Руди… а ты веришь в Бога?

— Не знаю, — после минутного раздумья ответил Рудольфус. — Антонин верил, хотя и на свой лад, а я… право, не знаю. Я много думал об этом... о том, кто мы и откуда... Но в церковных обрядах есть магия, как же магглы, болваны, этого не видят? Ну что, Басти, возвращаемся в гостиницу?

Рабастан кивнул.

— Я и сам до сих пор не в себе, — признался он. — Пожалуй, выпить надо, а то… как будто снова в Азкабане побывал, Мордред его побери… Но оно того стоило. Ты ведь тоже видел Барти?

— Видел, — кивнул Рудольфус. — Да, дело того стоило.

* * *

В газете, которую назавтра принесла Изабелла, первую полосу занимала статья под кричащим заголовком: "Адское пламя на пустынном острове! Министерство никак не комментирует ситуацию. Возможно ли новое пришествие Того-Кого-Нельзя-Называть?"

— Это вы сделали? — спросила она. В ее глазах снова был страх и отчаяние.

— Да, — коротко кивнул Рабастан.

— Зачем, Басти? Ты понимаешь, какой это риск? И для чего? Чтобы подразнить Министерство?

— Нет, конечно. Чтобы душу Барти освободить.

— Барти? — она в недоумении широко открыла глаза.

— Барти Крауча. Младшего. Который был с нами, и которого Фадж отдал дементору. Большего мы для него сделать не могли.

— Вот как... — она не знала, что сказать. Потом с печальной укоризной посмотрела на мужа: — А если бы вы попались?

— Но мы же не попались, — пожал плечами он. — Пойми, Изабел, есть то, от чего мы никогда не откажемся, ни при каких обстоятельствах.

— Да я уже, кажется, поняла... — она вздохнула. — Но как же я боюсь... Отпускать вас боюсь. Может быть, не надо вам бежать за границу? Может, лучше устроиться в Британии, как-нибудь тихо и незаметно? Я буду приходить к вам.

— Изабел, — вступил в разговор Рудольфус, — в Британии нас рано или поздно выследят. Кстати, ты накладываешь чары отвода глаз, когда приходишь сюда?

— Конечно, — улыбнулась она. — Тут иначе и нельзя — или надо одеваться так, как у них считается приличным... Я, когда в первый раз пришла, забыла про чары — и мне непристойное предложение сделали, даже дважды. Здесь, в гостинице. Хорошо, что тебя при этом не было, Басти, — Изабелла успокаивающим жестом дотронулась до руки мужа. — Ты бы с ними что-нибудь сделал, пожалуй. А этого нельзя сейчас ни в коем случае.

Примечания:

(1) В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди (Библия, книга Бытия).